Глава 1

Космический крейсер «Амои». 4 жилой уровень, отсек D-17

Первая магистраль

Рики мысленно выругался.

Хуже и быть не могло!

И чего он не послушал Гая? Надо было убираться отсюда. Им обоим сегодня везло: в первый же час они выловили себе по карточке. Но Рики решил прогуляться: ему осточертело сидеть на нижней палубе. А потом ему захотелось поставить новый рекорд: украсть ещё одну карточку и использовать её. Гай отговаривал, но Рики и слушать не хотел. Он чувствовал, что сегодня фортуна на его стороне. Это опьяняло и заставляло думать, что сегодня он может всё. Поэтому он отдал свою карточку Гаю — на всякий случай — и остался.

Но фортуна оказалась очень капризной дамой: она отвернулась от него, когда Рики меньше всего этого ожидал.

Он смотрел снизу вверх на маршала Ясона Минка, гадая, как долго осталось жить. Рики нарушил сразу несколько правил «Амои», крейсера Имперских Космических Войск. Будь он хотя бы сержантом, его ждало бы взыскание с занесением в личное дело. Но с рядовыми здесь так не церемонились.

— И что тут у нас? — маршал мельком глянул на погоны пойманного. — Неужели сержант опустился до кражи?

— Ясон, мы опаздываем, — произнеся это, подошедший генерал недовольно нахмурился. — Я вызову дисциплинарную полицию.

— Не надо, — неожиданно сказал маршал. — Иди, я сам разберусь. Не думаю, что стоит поднимать шум из-за мелкого воришки.

— Мелкого воришки? — спутник маршала был очень удивлён. — Поправь меня, если я ошибаюсь, Ясон, но этот мелкий воришка является рядовым, укравшим форму сержанта. Это для начала. Думаю, если полиция копнёт глубже...

— Я знаю, Рауль, — маршал кивнул. — Но сейчас не время для показательных казней.

«Рауль? — отвлёкся от своих мыслей Рики. – Неужели генерал Рауль Ам собственной персоной? Тогда неудивительно, что я его не помню. Этот перец, по слухам, вообще никогда и нигде не светится. Даже на главном построении не был».

Генерал нахмурился, но спорить, похоже, не хотел. Он кивнул и собрался уходить, но неожиданно остановился, поравнявшись с Рики, и напомнил:

— Ты знаешь мнение адмирала на этот счёт.

Маршал ничего не сказал. А Рики только и смог, что спохватиться и отдать честь недовольно посмотревшему на него генералу.

О том, что адмирал не жалует сброд, знали все. Из этого не делали тайны. Такие, как Рики, были всего лишь пушечным мясом, которое набирали в трущобах. Хотя набором это сложно было назвать. Просто в один прекрасный день где-нибудь объявлялись команды военной полиции и сгоняли всех, кто попадался под руку, к фургонам без окон. Рики не раз такое видел до того, как попался сам, и ещё хорошо помнил момент, когда понял: удача отвернулась от него. В тот день он получил несколько разрядов шокера, потому что посмел сопротивляться, но всё было бесполезно.

Так он оказался на «Кересе» — тренировочной базе для рядового состава Имперских Сил.

На первом же построении им объявили, что жизнь таких, как они, не строит ни одного карио. Они — пушечное мясо, которое будет брошено на передовую, а потом по их трупам пройдут настоящие войска.

Бывало, конечно, что рядовые выживали. Один глупый новичок спросил как-то сержанта — а что будет, если он выживет в кампании? Светит ли ему повышение? Сержант рассмеялся ему в лицо: «Война большая, солдат! Это прогнившее до основ Содружество огромно. Оно меньше нашей великой Империи, но на твой век боёв хватит. Пушечное мясо нужно будет всегда. Так что если по какой-то нелепой случайности ты выживешь в одной кампании, то не выживешь в другой. И так до тех пор, пока тебе не надоест бороться за свою никчёмную жизнь». Кто-то, наверное уже не в первый раз, спросил: «А что будет, если все солдаты решат не открывать огня по противнику?» У сержанта и на этот вопрос был готов ответ: «Противнику плевать, кто перед ним. Противник защищает свои территории, и любой, кто пришёл к нему с оружием в руках, должен быть уничтожен. Вы, дурачьё, можете и попробовать, конечно. Бросьте оружие, посмотрите, как выкосят вражеские пули первые ряды. Зрелище, сдаётся мне, будет отличным. Я бы сам посмотрел, но не смогу. Десантируюсь только со второй волной, когда вас, ушлёпков, уже в живых не будет».

Так что Рики с самого начала знал: его ждёт смерть. Просто не думал, что она придёт за ним так скоро. И, конечно, даже не предполагал, что её лицо будет лицом элиты космических войск.

— Исчезни, — холодно бросил маршал, как только генерал затерялся в толпе. — И чтобы больше тебя здесь не видели.

Рики показалось, что он ослышался.

— То есть как?

— А вот так. Считай это моим маленьким капризом, рядовой, — маршал усмехнулся. — Но в следующий раз на везение не рассчитывай.

Рики всё ещё не верил, что ему удалось отделаться так просто. Ему хотелось расхохотаться этому хлыщу в лицо, спросить кем он себя возомнил, бросить пару едких замечаний...

Но Рики молчал, стараясь унять бурю недовольства, бушевавшую внутри. Не стоило привлекать ещё больше внимания. Он и так чувствовал взгляды проходивших мимо солдат. Не нужно было быть гением, чтобы понять их мысли: «Сам маршал беседует с простым сержантом?»

Может быть, где-то такая картина и была привычной, но не в Имперских Космических Войсках. Офицеры были настоящей военной элитой. О них не знали почти ничего, кроме того, что они все, начиная с майора, проходили специальный курс обучения в Военной Академии. Ходили слухи, что их тела подвергались каким-то модификациям, благодаря которым офицеры становились сверхлюдьми. Но Рики больше верил тем, кто говорил об искусственном происхождении офицерского состава ИКВ. Достаточно было взглянуть на любого из них, чтобы понять: обычная женщина не смогла бы произвести на свет такое существо. Дело было не в их физической силе и ловкости, а в том, что они выглядели идеальными. Даже их лица, какими бы разными ни были, выглядели одинаково красиво. Поэтому офицеры всегда привлекали всеобщее внимание, где бы и при каких обстоятельствах ни появлялись. И притягивали взгляд, как магнитный полюс планеты — стрелку компаса.

И Рики чувствовал себя неуютно под пристальными взглядами проходивших мимо.

«Кто это, чёрт возьми, такой?»

«Что происходит?»

Рики словно слышал их мысли. Да он и сам думал бы так же, наверное, если бы увидел нечто подобное. Желание убежать становилось всё сильней. Но он не мог. Если чему-то его трущобы и научили, так это не копить долгов. И никому на слово не верить, кроме тех, кто тебе спину в драке прикрывал.

— Я вообще-то не люблю повторять дважды, но для тупой помойной крысы, видимо, придётся. Исчезни, — в голосе маршала появились нотки раздражения, но его лицо оставалось спокойным, словно не происходило ничего особенного.

— Я привык сразу отдавать долги, — тихо и упрямо сказал Рики, не опуская глаз.

— Вот как? — взгляд маршала обжёг, словно прикосновение льда к обнажённой коже. — Помойная крыса знает о понятиях чести?

Рики сжал зубы. Дерзкий ответ уже был готов слететь с губ, но он сдержался. Пусть этот напыщенный идиот считает его помойной крысой. Но и у помойной крысы есть гордость. Возможно, это единственное, что у неё ещё не отняли.

— Больше, чем ты думаешь, — Рики сумел взять себя в руки и ответил спокойно.

— У меня нет времени на это, — отчеканил маршал. — Возиться с твоей дешёвой честью мне некогда.

И отвернулся, но Рики окликнул его:

— Маршал Минк, — он старался говорить спокойно, но из-за волнения голос немного дрогнул. — Вы сами сказали, что мы — пушечное мясо. Моя смерть ждёт меня в первой же битве. Я не могу уйти, не оплатив долга.

Маршал остановился и обернулся. На его лице застыло выражение лёгкой досады.

— И чем же ты намерен расплатиться? Ворованными карточками? Или полученной на них едой? Может быть, у тебя есть деньги? — он хмыкнул и подошёл ближе, окинув Рики вроде бы небрежным взглядом. — Или хочешь предложить что-то, что считаешь равноценной заменой?

Рики упрямо молчал. Он и сам понимал, что расплачиваться ему нечем. Там, где он родился и вырос, в ходу были иные ценности. Элите имперских войск ему нечего было предложить. Кроме...

— Себя.

— Ты так высоко себя ценишь? — взгляд ярко-синих глаз — Рики только сейчас заметил, какого они цвета — несколько смягчился, в нём появилась заинтересованность. — Не думаю, что ты обладаешь какими-то особыми навыками... Впрочем... — маршал задумался на секунду, потом нажал кнопку на наушнике. — Забери сержанта по данным координатам. Да. Сейчас.

Рики почувствовал, как сердце гулко бухнуло в груди, сбилось с ритма.

— Жди здесь, — услышал он резкий приказ.

Возражать не было смысла. Рики, как полагается, отдал честь старшему по званию и остался на месте — наблюдать, как маршал уходит, легко прокладывая себе путь в толчее первой магистрали.

«Какого чёрта!» — вдруг опомнился Рики.

Он огляделся. На него больше никто не обращал внимания. Сейчас, когда Ясон Минк ушёл, он был всего лишь одним из многих, носивших форму старшего рядового состава.

Украденную форму.

Ещё в самом начале кампании кто-то из солдат выяснил, что попасть в прачечную не так уж и сложно. Значительно легче, чем обмануть систему, чтобы оказаться на верхних уровнях корабля, куда обычное человеческое любопытство звало любого из них. Любопытство, подогреваемое строгим запретом на проникновение в другие помещения, кроме отведённых для проживания и тренировок.

Солдаты первого и второго разряда размещались на двух нижних жилых палубах, под которыми, если верить схеме, находился оружейный уровень и турели плазменных пушек. Туда, конечно, было бы куда интересней попасть, но система допуска предусматривала сканирование сетчатки. Так что главным развлечением солдат стали попытки проникнуть на верхние палубы «Амои» — чтобы украсть личную карточку какого-нибудь младшего сержанта, например. Эти карточки служили на корабле универсальной системой оплаты. По ним можно было получить в столовом автомате на четвёртом или пятом уровне нормальную еду — натуральную, а не синтетическую, которую выдавали в столовых для рядовых солдат. Дегидрированные порошки или хлопья из пластиковых контейнеров пересыпали в пакеты с клипсами и прикрепляли к подкладке кителя. Очень скоро у каждого рядового появился запас таких пакетов и самодельные булавки, а украденная еда стала универсальным способом оплаты на нижнем жилом уровне. Хоть у них и не существовало ценностей в обычном смысле, но были вещи, за которые солдат готов был заплатить подходящую цену. Например, за выпивку. В их жизни не было никакого разнообразия, кроме изнуряющих тренировок. Остальное время они, как в «Кересе», были предоставлены себе. Развлечений почти не было, электронными книгами мало кто интересовался, а игровых модулей было не больше сотни. На несколько десятков тысяч человек. Так что рядовые сами придумывали себе развлечения. И хотя еда, которой их пичкали, мало на что годилась, кто-то придумал, как гнать из неё напиток, и он быстро стал популярен. «Стаут», как называли эту бормотуху за тёмно-коричневый цвет, напоминавший крепкое пиво, при желании можно было считать алкогольным напитком. Но уж слишком часто он вызывал галлюцинации, так что был скорее наркотиком. И вот за эту возможность убежать от реальности рядовые, сытые по горло жизнью на космическом корабле, готовы были заплатить почти любую цену, лишь бы она не была запредельной.

Но они были осторожны: по негласному правилу никто не выходил на верхние палубы больше одного раза в неделю. И одной и той же личной карточкой пользовались только для одной покупки. При этом старались не злоупотреблять, выбирая недорогие блюда, и никогда не покупали больше одного. Карточку после покупки подбрасывали на видное место, там, где её точно найдут. Но обязательно выбирали место подальше от столового автомата. Верхом мастерства считалось вернуть карту владельцу, но такое мало кому удавалось. Рики подтверждал звание лидера, вернув украденное на место семь раз за два месяца бортового времени. Он был абсолютным рекордсменом.

Но все понимали, что для командования их маленькие тайны таковыми не являются. Помещения «Амои» просматривались и прослушивались, от всевидящего ока «Лямбды-3000» — бортового искусственного интеллекта — ничто не могло укрыться. Но, видимо, там, наверху, не считали слишком большими издержками несколько сотен порций в неделю.

От младшего офицерского состава систематические кражи тоже не ускользали. Но, в отличие от командования, сержанты считали, что подобные действия требуют наказания. Так появились отряды «даркменов», инициатива формирования которых была одобрена адмиралом Юпитером лично. Попадали в эти отряды только особо отличившиеся солдаты: те, кто показывал лучшие результаты в рукопашном бою, был хорош в теоретических военных дисциплинах и, что важнее всего, был яростным патриотом. Быть «даркменом» и носить чёрные полосы на манжетах и воротниках кителя считалось честью. Это была привилегированная каста младших офицеров, для которых существовало одно исключение из общих правил: они могли не обращаться в дисциплинарную полицию, обнаружив солдата первого или второго разряда там, где ему быть не положено. «Даркмены» имели право разделаться с ним на месте. Главное — не убивать. Обычно рядового оттаскивали в тихий угол, где забивали ногами до полусмерти, а потом загружали в лифт, спускали вниз и выбрасывали на нижней палубе, даже не заботясь о том, чтобы сделать это тихо. Кто выживал — тот выживал. А обнаруженные трупы просто списывали на несчастный случай. Никто никаких проверок не делал.

Это придавало дополнительную остроту вылазкам солдат на верхние уровни.

Но так, как Рики сегодня, ещё никто не попадал.

— Сержант?

Рики удивлённо оглянулся. Оказалось, его окликнул высокий человек в форме без знаков отличия. У него были серые глаза, тёмно-каштановые в красноту волосы и чёлка, закрывающая левую половину лица почти полностью. Это было странным: на крейсере все, кроме офицеров высшего эшелона, стриглись довольно коротко. Но задавать лишние вопросы Рики не собирался. Незнакомец спокойно смотрел на него, в этом взгляде не было ни любопытства, ни раздражения — ничего.

Не зная, стоит ли отдать честь, Рики нахмурился.

— Прошу пройти за мной.

Человек повернулся к Рики спиной и направился к лифтам.

Похоже, ему давали последний шанс сбежать. Но Рики привык расплачиваться сразу. Правда, обычно цена была известна заранее. Сейчас оставалось только гадать, чем всё закончится.

Глава 2

Космический крейсер «Амои». 25 жилой уровень, отсек L-5

Каюты маршала Минка

Рики старался не таращиться по сторонам, но это было непросто. Он следовал за провожатым по широкому коридору одного из верхних уровней «Амои». Простые солдаты сюда если и попадали, то об этом никто не знал, поэтому Рики даже не представлял, что здесь может быть.

А здесь была роскошь: ковровые дорожки, приглушающие звук шагов; картины со сценами исторических сражений Имперских Космических Войск; мягкий, приятный свет люстр. И двери здесь отстояли друг от друга на большом расстоянии, не так, как на нижних уровнях.

— Сюда.

Они остановились напротив одной из дверей, которая сразу же открылась, хотя Рики и не заметил, когда и как их просканировали.

Каюты, отведённые маршалу, тоже были роскошны. Рики, выросший в трущобах, никогда не видел ничего подобного вживую. Только на рекламных плакатах и в журналах. Он чувствовал себя человеком, попавшим в другой мир. Всё здесь было для него новым, всё хотелось потрогать и рассмотреть.

Но Рики удержался. Разве не он думал о гордости как о единственной ценности, что ещё осталась? Поэтому он спокойно прошёл за провожатым в небольшую комнату, обставленную куда скромнее.

— Жди здесь.

Рики только кивнул в ответ. И его оставили одного.

Ждать пришлось довольно долго. А может быть, так показалось, потому что делать было нечего? В этой комнате не было ничего, кроме пары удобных диванов, столика между ними и небольшого комода, заглядывать в который у Рики не было ни малейшего желания. Так что развлечь себя было нечем. Рики прилёг на один из диванов и закрыл глаза.

— Ты даже умудрился заснуть?

Рики проснулся мгновенно, ошалело огляделся и не сразу смог понять, где находится. Только когда в поле зрения оказался маршал, спокойно сидевший на втором диване, Рики понял, что происходит.

— А что тут делать? — спросонья голос был хрипловатым.

«Неужели я проспал так долго?»

— Да, пожалуй, нечего, — согласился маршал. Если он и обратил внимание на вопиющее нарушение субординации, то вида не подал. — Ну так что ты готов отдать в оплату долга?

— Я же сказал: себя, — повторил Рики, садясь и разминая плечи. — Не то чтобы я был готов отдать себя на органы, но чем-то я могу быть полезен.

Хоть он и сказал это, но сейчас больше, чем тогда, на магистрали, понимал, что ничем не может быть полезен. Адъютанты, помощники и прочие, кто был приписан к высшим офицерам, обладали специальными навыками, да и сами были далеко не выходцами из трущоб. Поэтому Рики под изучающим взглядом маршала чувствовал себя всё неуютней.

— Разденься.

Рики нахмурился. Конечно, среди рядовых на базе «Керес» и здесь, на «Амои», подобная плата за услуги была в ходу, но ожидать, что офицер высшего ранга потребует от него такое? Этого Рики и предположить не мог. Но гордость не позволила идти на попятный. Поэтому он встал и избавился от формы, оставив трусы.

— Дальше не нужно.

Маршал поднялся, и под пристальным взглядом синих глаз Рики стало не по себе. Его никогда так не осматривали: словно он не человек, а товар на рынке. И Минк не ограничился визуальным контактом. Он подошёл к Рики, провёл ладонью по предплечью, заставил поднять руки и пробежался кончиками пальцев по мышцам груди.

От этих почти неощутимых прикосновений Рики неожиданно почувствовал лёгкое возбуждение. Тонкая ткань трусов немного натянулась, и Минк это увидел.

— Интересная реакция, — заметил он. — Возможно, тебя стоило бы определить в какой-нибудь притон?

Среди солдат ходили слухи, что на корабле есть такие заведения, но доподлинно никто ничего не знал, конечно. Да и сложно было представить, что на «Амои», при такой строгой дисциплине, предусматривавшей наказания вплоть до лишения жизни, появится что-то вроде нелегального борделя. Но слишком уж уверенно говорил об этом маршал. А значит, это были не просто слухи.

— Ты бы пользовался спросом у тех, кто предпочитает свой пол.

Рики сжал зубы, проклиная свою реакцию, которая становилась всё острее.

«Да прекрати ты уже меня лапать!» — мысленно попросил он.

Рики раздражало, что он не может контролировать собственное тело.

Но ещё больше бесило, что при этом лицо маршала по-прежнему ничего не выражало и напоминало скорее маску. Рики вдруг подумал, что маршал Минк — это ожившая скульптура или кукла. У многих детей из богатых кварталов были куклы-роботы. У кукол были подвижные суставы рук и ног, они могли поворачивать голову и сгибать спину. Таких кукол или их отдельные части Рики видел на свалках. Их было немало, потому что в дешёвых моделях были дешёвые же аккумуляторы, которые дохли очень быстро. Девчушки из бедных находили их и приводили в порядок. Помнится, соседка Рики жутко завидовала подруге, которая нашла целую куклу, у которой только волосы были острижены лесенкой и выкрашены несмываемой краской в разные цвета. Но Рики всегда думал об этих игрушках как о чём-то уродливом. Застывшие, не меняющиеся выражения лиц вызывали у него чувство отвращения. А может быть, дело было в их фигурах, которые ничего общего с нормальным человеческим телом не имели: у них были слишком длинные ноги, руки и шеи, слишком тонкие талии, слишком короткие торсы. Рики поморщился. Когда он почувствовал прикосновение к бедру, ему вдруг померещился маршал таким, какими были те куклы на свалках — без глаз, без рук, без ног... Жуткое зрелище.

Рики ухватился за эту неожиданную ассоциацию, почувствовав, что возбуждение потихоньку спадает.

Минк резко отстранился, словно его током ударило.

— Ладно. Посмотрим, на что ты способен. Одевайся, — бросил он.

Рики был немного озадачен, но приказ выполнил.

— И что теперь? — спросил он, застёгивая китель.

Маршал вышел, не удостоив его ответом, но из соседней комнаты до Рики донёсся его очередной приказ:

— Приведи его в порядок к сегодняшнему вечеру.

— Да, господин Минк.

Через несколько секунд в комнате появился тот самый человек, который привёл Рики сюда.

— Мне поручено заботиться о тебе, — появившись на пороге комнаты, доложил он. — Меня зовут Катце. Я исполняю обязанности личного слуги господина Минка.

— Рики.

— Да, я знаю. Прошу следовать за мной в твою комнату.

Рики хмуро кивнул. Его раздражали манеры Катце. Он говорил не просто спокойно, а так, словно был роботом: его интонация почти не менялась, лицо оставалось таким же застывшим, как и у маршала.

Личный слуга, да? Чем больше Рики об этом думал, тем больше верил, что старший и высший офицерский состав создаётся искусственно в специальных лабораториях. Раньше он считал это россказнями. Хотя человечество уже давно изобрело искусственный интеллект и использовало его, не говоря уже о человекоподобных роботах — дроидах, — человек всё ещё считался венцом творения. Само собой, это не касалось тех, кто оказался за чертой бедности. Для них существовали другие правила. А вот тех, кому больше повезло в жизни, совершенствовали, придумывая способы продлить жизнь, увеличить физическую силу, расширить умственные возможности, при этом стараясь не затрагивать человеческую сущность. Её, эту сущность, считали самым ценным и оберегали, как могли. Во всяком случае, так говорилось в газетах, которые попадались Рики. Информационные издания им были недоступны. Собственная сеть, имевшаяся в бедных районах, не позволяла выходить на новостные сайты. Однако на свалках всегда было полно бумажных изданий. Чаще всего — уже не свежие выпуски, но Рики предпочитал быть хоть немного в курсе того, что происходило на планете. Пусть и с задержкой в пару дней. Иногда находились дорогие издания, в которых можно было прочесть о других мирах. Из этих изданий Рики узнал о Содружестве и войне, которую ведёт с ним Империя. И о том, что попасть в ИКВ — большая честь.

— Ты робот? — не удержался от вопроса Рики.

— Что ты имеешь в виду? — впервые в голосе Катце стало можно различить хоть какие-то эмоции. Он явно был удивлён.

— Ты не меняешься в лице, да и голос у тебя всегда ровный, — пояснил Рики свой вопрос.

— Я — личный слуга высшего офицера, — после небольшой паузы ответил Катце. — Моя обязанность — прислуживать господину Минку, сохраняя спокойствие и рассудительность в любой ситуации.

— То есть ты человек? — всё-таки решил уточнить Рики.

— Да. Я человек. Такой же, как ты.

Рики хотел спросить о маршале, но не стал. К тому же, Катце вряд ли ответит. Поэтому Рики задал другой вопрос:

— Они оба не сомневались, что на мне краденая форма. Как они об этом узнали? У меня же не написано на лбу, что я рядовой.

— Можешь считать, что написано. Обеспечение безопасности элиты Имперских войск — одна из задач искусственного интеллекта, управляющего этим кораблем, — тем же бесцветным голосом ответил Катце.

— Ты не ответил на мой вопрос, — настаивал Рики.

— Я и так сказал слишком много.

В этот момент они подошли к закрытой двери в менее богато обставленной части апартаментов маршала. Катце остановился и повернулся к Рики. От резкого движения длинная чёлка качнулась в сторону, и Рики увидел неровную полоску шрама, до этого скрытого волосами.

«Да кто ж ты, чёрт тебя дери! — подумалось Рики. — Всем предписано стричь волосы, а ты на особом счету, что ли?»

Он постарался забыть, но взгляд всё ещё был прикован к левой щеке Катце, сейчас снова скрытой завесой волос.

— Это — твоя комната. Ты не можешь покидать её без сопровождения, — сказал Катце, сделав вид, что не заметил интереса Рики. — Всё время ты будешь проводить здесь. Еду, питьё и всё остальное я буду приносить. Также я должен буду составить для тебя режим тренировок и диету.

— Какие тренировки? — не понял Рики. — Диета? Что за чертовщина ещё?

— Полагаю, господин Минк сам всё объяснит, если до сих пор этого не сделал. Я не имею права отвечать на такие вопросы без разрешения хозяина.

Рики уже готов был сорваться, но это было бы глупо — он сам это отлично понимал. Ведь Катце всего лишь слуга.

«Всего лишь слуга. Неужели он не мог найти для себя другой работы? — негодовал мысленно Рики. — В отличие от жителей бедных кварталов у него-то наверняка был выбор!»

Он задумался. Вообще-то для домашних работ и приготовления пищи уже давно использовались дроиды. Так было в богатых домах. Менее состоятельные люди обходились специальными приборами или многофункциональными роботами. Никто не использовал в качестве прислуги людей. До этой минуты Рики так и думал. Но попав на «Керес», понял, что придется пересмотреть взгляд на многие вещи. И теперь Рики получил этому лишнее подтверждение.

За Катце бесшумно закрылась дверь, и Рики остался один.

Обстановка в комнате была более чем скромной: односпальная кровать, стол, стул, шкаф и небольшой терминал, который, судя по виду, имел весьма ограниченные возможности. Вторая часть комнаты, отделённая от первой небольшой стойкой с экраном и сенсорной клавиатурой, представляла собой неплохой спортзал. Да нет, не неплохой. Подойдя ближе, Рики смог оценить и качество, и возможности тренажёров. Само собой, вживую он таких не видел, но и в трущобах были свои «качалки», а там можно было найти и почитать журналы про спорт. Так вот, эти тренажёры явно были серьёзными. Кого же здесь держали?

Рики почувствовал себя неуютно, вспомнив, что Катце говорил о диете и тренировках. Во что он, чёрт возьми, вляпался?

«Надеюсь, из меня не собираются сделать одно из тех перекачанных чудовищ, которых потом заковывают в тяжёлую броню и вешают по пулемету на каждую руку?»

Хотя перспектива получше, чем у рядового, но пулемётчики тоже долго не жили: сердце не выдерживало нагрузок, несмотря на препараты, которые они принимали. Это было общеизвестным фактом. Но пулемётчиком не мог стать солдат ни первого, ни второго разряда: слишком уж серьёзное оружие получали такие люди. Командование имело все основания считать бесполезными надежды на лояльность жителей трущоб по отношению к Империи. И было совершенно право: Рики сразу попытался прикинуть свои шансы. У него вышло, что один пулемётчик в броне и с запасом лент — в том числе и бронебойных — мог положить около полутора сотен солдат лёгкой пехоты или около сотни стрелков. С такими же, как он, тяжёлыми пехотинцами, шансы были примерно равны и зависели исключительно от боевых навыков солдата. Кто-то, вполне возможно, прихватил бы с собой с десяток себе подобных. Речь, само собой, шла не о солдатах противника. Так что те шишки, которые сидели наверху, не зря не подпускали к такому вооружению рядовых.

Так что его собирались готовить к чему-то другому. Но мыслей на этот счёт не было.

Рики осмотрелся, но ничего трогать не стал. Хотя так и тянуло на чём-нибудь сорваться.

Но вместо того, чтобы сбросить пар, Рики скинул форменную одежду, оставшись только в брюках и майке, и улёгся на кровать.

Какая же глупость – оказаться здесь! Если бы он послушал Гая, ничего бы этого не было.

При мысли о Гае внутри проснулось беспокойство.

Они подружились на «Кересе». Только Гай попал туда раньше Рики.

На базу «Керес» свозили пушечное мясо сразу с нескольких планет. Обычно база пустовала, но когда намечалась очередная «освободительная кампания», то есть десант на одну из планет Содружества с целью принести свет Имперских истин (а на деле — захватить власть и ресурсы), сюда свозили нищих, отловленных в ближайших системах. Свозили, обучали владению оружием и отправляли на передовую, с которой возвращались единицы. Если вообще возвращались.

С точки зрения логики это казалось нерациональным. И Рики долго не мог понять, почему Империя тратит такие деньги на содержание и обучение пушечного мяса. Но потом его осенило. Большинство планет Империи страдали от перенаселения. Конечно, об этом не кричали на всех углах, но Рики был достаточно умён, чтобы делать выводы из прочитанного в газетах. Эта проблема порождала новые: нехватку ресурсов, растущее количество бедняков, голод, болезни и локальные конфликты из-за растущего неудовольствия имперских граждан. Война с Содружеством подвернулась как нельзя кстати. Это позволило переключить внимание подданных Империи на внешнего врага и отвлечь их от более близких и насущных проблем. Заодно сокращалось и количество бедняков. Рики видел, конечно, не все рейды, но после каждого трущобы бурлили, как кипящая вода. И можно было примерно прикинуть, что в месяц таким образом пропадало не меньше пяти тысяч человек. И это только у них. А на планете были и другие города, со своими трущобами. Когда Рики попался — убедился в этом сам. И не только в этом. Раньше он думал, что забирают только молодых парней, а рассказы о похищенных дочерях или сёстрах считал байками. Но это было не так. Забирали всех, кто был старше десяти и младше тридцати. Вместе с Рики в фургон попала женщина лет двадцати пяти, с мальчиком, который плакал, уткнувшись ей в плечо, всё время, пока они ехали до перевалочного пункта. Из фургона их выпихнули в огромном ангаре, где разделили на группы по полу и возрасту. Рики вместе с другими юношами оказался на небольшой огороженной платформе, которая повезла их к шаттлу. По дороге он видел, как у той самой женщины пытались отобрать мальчика. Наверное, это всё-таки был её сын, потому что они цеплялись друг за друга, словно от этого зависели их жизни. Но против солдат с оружием в руках они ничего не могли сделать. Рики потом долго не мог забыть, как женщина упала на колени. Двое военных уносили от неё мальчика, а тот извивался в их руках, пытаясь вырваться. Несколько секунд женщина просто кричала, а потом неожиданно начала раздирать себе лицо ногтями.

Рики вырос в трущобах, так что жизнь повидал, но даже для него это оказалось слишком. Он отвернулся. А через секунду грянул выстрел, и женщина умолкла. Навсегда.

Солдаты не церемонились. Таких, как эта женщина, на планете были сотни тысяч. Одной больше, одной меньше — для них это не имело значения.

Но размышлять тогда было некогда. Платформа под крики солдат тронулась с места.

Потом был душный трюм шаттла, где их пристегнули к неудобным противоперегрузочным креслам. Потом — промежуточная орбитальная станция, на которой они провели несколько дней. Их отмывали, обследовали, снимали мерки. И приучали к дисциплине, наглядно демонстрируя, что будет с теми, кто не соблюдает правила. Аргументы были убедительными: в первый же день было расстреляно в упор около двадцати человек.

На «Керес» они прибыли, уже поняв, что продолжительность жизни зависит от того, как быстро выполняется приказ.

В блоке, куда попал Рики, из его знакомых оказалось только несколько человек. Но в первые недели их часто переводили из одного корпуса в другой. Так что все, кого он знал, ушли один за другим.

Он остался один, и его это совершенно не радовало. Хотя Рики и привык, что полагаться можно только на себя, но на «Кересе» ситуация была не такой, как дома. Он оказался запертым в одном здании с несколькими сотнями парней примерно его возраста, которые потихоньку сбивались в банды и либо терроризировали остальных, либо заставляли к себе присоединяться. Ни того, ни другого Рики не хотел. Один из главарей всё звал его, но Рики отказывался. Сначала ему обещали всё, что он запросит. Потом, когда терпение кончилось, пошли угрозы.

И вот тогда Рики перевели в корпус, где судьба свела его с Гаем.

Рики был умелым бойцом — в трущобах иначе было не выжить, там делёж территории был обычным делом. Поэтому и на «Кересе» Рики без особого труда давал достойный отпор всем, кто пытался его задирать. Именно поэтому его и звали присоединиться к банде. Но после перевода Рики оказался среди тех, кто не знал о нём ничего. И если там, где он был с самого начала, к нему уже почти не цеплялись, то здесь дело обстояло иначе. Его постоянно кто-то пытался задеть. И Рики привычно давал понять, что этого делать не стоит. Но чем дальше, тем больше в нём крепла уверенность: рано или поздно эти ребята перестанут париться по поводу каких-то негласных правил и перестанут подходить по одному. Так и случилось. На него напали сразу несколько человек, и он успел вырубить троих, прежде чем ему врезали в основание черепа. Очнулся он, когда эти отморозки пытались его раздеть. Гай появился как раз вовремя, чтобы спугнуть их. Этого оказалось достаточно. Парни свалили, удовлетворившись побоями, а Гай подал Рики руку, помогая встать...

Их дружба очень скоро переросла в более близкие отношения. На «Кересе» было мало способов удовлетворить сексуальные потребности, не считая традиционного передёргивания в сортире. Но играть в руку надоедало очень быстро, поэтому они искали другие возможности, несмотря на то, что большинство парней были натуралами. Рики слышал, как с этим дело обстояло в тюрьмах, и был рад, что на «Кересе» соблюдаются хоть какие-то правила, даже если никто их и не озвучивал. Насилие порицалось, а насильники становились изгоями. Их оскопляли на месте. Медики, конечно, забирали покалеченных, но после реабилитации возвращали в тот же блок. И эти «возвращенцы» были самым лучшим предупреждением для тех, кто хотел получить секс без согласия.

С этим всё было в порядке, но вот найти настоящего спутника, а не просто партнёра по сексу, было непросто. И поэтому Рики так ценил их отношения с Гаем. Но они не только поддерживали друг друга. Они умудрились сколотить свою банду, установив правила, которые все были обязаны соблюдать. Банду назвали «Бизонами», потому что, как помнил Гай, в стаде этих животных лидерами становились два самца.

«Прямо как у нас», — пошутил он тогда.

С тех пор они с Гаем поддерживали друг друга. Даже потом, когда перестали делить постель, их связь не прервалась. И Гай был единственным, кому Рики мог показать в драке спину.

Когда их забрали с «Кереса», банда распалась сама собой, потому что на борту «Амои», кроме Рики и Гая, оказались только Сид, Люк и Норрис. Но Рики считал, что им повезло. Они до сих пор держались вместе. А слава «Бизонов», о которых знали, как оказалось, даже в других корпусах, помогла им устроиться и на «Амои» с большим комфортом. Они были в авторитете.

Но Рики не был доволен тем, что происходило. Он всё время пытался найти способ, благодаря которому они смогут выжить после десантирования. Он каждый день проводил несколько часов в библиотеке, изучая доступные материалы по рукопашному бою, совершенствуя собственные навыки. Но этого было мало. Он пытался вникнуть в труды по стратегии и тактике, с благодарностью вспоминая учителей школы, которую посещал. Конечно, обычных школ у них не было. Простейшие навыки чтения, письма и счёта дети осваивали с помощью предоставляемых муниципалитетом обучающих программ, доступ к которым можно было очень легко получить. Дальше каждый шёл своей дорогой. Если ты ощущал в себе тягу к знаниям, можно было попробовать походить в благотворительные школы, куда шли преподавать те, кто готов был бесплатно учить бедняков. Таковые находились, хоть и в небольшом количестве.

Посещать такую школу мог любой, никакой обязаловки. Поэтому детей было немного. Это было даже хорошо, потому что на занятия ходили только те, кому это действительно было интересно. Хоть большинство из них и не представляло, где сможет полученные знания применять.

Теперь Рики понимал, насколько прав был, заставляя себя посещать уроки истории, которые высиживал с трудом, исключительно благодаря собственному упорству. Без тех знаний, которые он получил в благотворительной школе, всё, что он читал в библиотеке «Амои», было бы просто абракадаброй, набором слов, которые для него ничего бы не значили.

Он потихоньку рассказывал своим друзьям о том, что узнавал. По большому счёту, те реагировали довольно скептически, но выслушивали всегда внимательно. Рики уже почти разработал план, который смог бы помочь им. Оставалось совсем немного, он чувствовал это...

Ещё бы чуть-чуть! Он был так близок к ответу. Тактика и стратегия давали мизерный шанс. Но это был шанс на выживание.

И вот теперь, когда он был уже готов начать тренировать тех, кого выбрал, ему так не повезло. Он оказался здесь!

Рики сжал кулаки. Ну что за непроходимая глупость!

Он резко сел на кровати и посмотрел на дверь.

«Выходить без сопровождения нельзя, да? — усмехнулся он мысленно. — Интересно, кто же мне запретит?»

И подошёл к двери, чтобы открыть её. Но ни ручки, ни сканирующего устройства не обнаружил. Он ударил по двери кулаком, что ожидаемо не произвело никакого эффекта.

Это привело его в бешенство.

На протяжении нескольких минут Рики молотил по двери руками и ногами, ругался, выкрикивал угрозы — всё без толку. Он даже схватил со стойки пару блинов по двадцать пять килограммов и кинул их в дверь. Но даже так не удалось добиться ничего, кроме нескольких небольших вмятин.

Наконец он выдохся и остановился. Уткнувшись в дверь потным лбом, Рики рассматривал красные смазанные следы своих ударов. Костяшки на правой руке саднили. Сбил всё-таки.

Он огляделся. Ничего похожего на вход в ванную комнату видно не было.

— Вот чёрт, — вырвалось у него.

Но злость уже прошла. Остались только пустота и тревога.

Рики плюхнулся на кровать. Усталость брала своё.

Глава 3

Космический крейсер «Амои». 6 административный уровень, отсек А-2

Малый зал заседаний

«Амои» был полностью автономной космической единицей, способной обеспечить всем необходимым несколько сотен тысяч человек и соответствующее количество боевых машин. При необходимости и жёсткой экономии здесь мог поместиться и миллион.

Корабль был огромен, и Ясон никогда не уставал восхищаться им.

Впервые маршал увидел «Амои» из окна шаттла, который доставил его на орбитальную станцию «Прайм», где высший офицерский состав завершал обучение и принимал командование. Зрелище было великолепным: тёмно-серый корпус корабля почти сливался с чернотой космоса, а редкие огни были похожи на звёзды. Подкрепляло восхищение и знание об огневой мощи: «Амои» был оснащён лучше, чем любой другой космический корабль Империи. Он располагал оружием, которое могло с высокой орбиты наносить сверхточные удары по целям на планете. Не говоря уже о тысячах космических истребителей и десантных модулей, которые на поверхности могли быть использованы как передвижные крепости.

Но Ясон уже давно не видел крейсер со стороны. Если быть точным, с начала кампании прошло почти десять месяцев. В течение этого времени никто не покидал «Амои», так как большую часть этих десяти месяцев они провели на территории врага. Альфа-щиты, делавшие «Амои» невидимым для любых средств обнаружения, были активированы постоянно, что делало выход в открытый космос невозможным.

Иногда Ясон ловил себя на мысли, что был бы не прочь оказаться вне корабля. Пусть даже это будет посадочный модуль, который понесёт его на поверхность планеты, занятой врагом. Но как офицер высшего эшелона Ясон прекрасно понимал, что даже так он сможет покинуть крейсер только с третьей волной, когда пойдёт тяжёлая артиллерия и элитные войска. Только тогда.

А до тех пор придётся развлекать себя иначе.

Ясон отвлёкся от мыслей о скуке, чтобы прислушаться к тому, что говорил генерал Розен. Во время последнего сеанса связи они получили закодированное послание, содержащее новые топографические данные о планете, которую десантным группам предстояло атаковать. И судя по этим данным, власти Содружества были в курсе планов Империи: на снимках, сделанных спутником-шпионом, были отчётливо видны следы передислокации войск и массового перемещения гражданского населения. Особое внимание Аиша уделил данным по межпланетному перемещению в пределах системы. Сравнительный анализ данных за последние два года показал резко возросшую активность в областях космопортов всех планет.

— Они готовятся к нашему приходу, — заключил генерал Розен и обвёл всех спокойным взглядом.

— Что слышно с «Даарса»? — спросил генерал Лагат, частый оппонент Ясона в тактических спорах.

— «Даарс» идёт своим курсом, Гидеон. Если не случится ничего сверхъестественного, мы появимся в пределах интересующей нас планетной системы практически одновременно. Только в разных секторах, — ответил Аиша.

— Я это прекрасно знаю, — заметил Лагат, не скрывая раздражения. — Каково положение вещей на данный момент?

— Если тебя интересует это, то к последней точке рандеву они вышли с незначительным опережением графика, — голос генерала Розена не изменился, как и выражение его лица.

Ясон, внимательно следивший даже не за словами (всё это он и так уже знал: как фактический глава совета высшего командования, он был в курсе всех последних событий), а скорее за реакцией сидящих за столом, не смог не заметить, насколько Гидеон разочарован. Хотя другого от Аиши ждать было странно: генерал Розен редко интересовался, задевают ли других сделанные им замечания. Он был прямолинеен. Не настолько, как Рауль, но эта черта Аиши иногда делала его не особенно приятным собеседником.

Впрочем, они здесь были не для того, чтобы упражняться в красноречии и расшаркиваться друг перед другом.

— Что скажешь, Ясон? — повернулся к маршалу Орфей Зави.

— Прекращать кампанию только потому, что гражданское население покидает планету или направляется в убежища? Не вижу в этом смысла, — Ясон не только уже обдумал это, но и согласовал своё решение с «Лямбдой-3000». — Просто будет меньше жертв.

— Со стороны местного населения, — тут же перебил его Гидеон. — Но готовность войск противника исключает эффект неожиданности, на который мы рассчитывали.

— И что? — Ясон был спокоен. Он знал, что и в этот раз последнее слово будет за ним. — Эффект неожиданности важен для тех, кто направляет с первой волной ценные войска. В нашем же распоряжении есть роты специально подготовленного пушечного мяса. Это — запланированные потери, о чём тебе известно не хуже, чем мне.

— А что, если противник знает не только о наших передвижениях, но и о наших планах? — холодно осведомился Гидеон.

— Я об этом думал, разумеется, — Ясон пожал плечами. — Ты предлагаешь отступить, если я не ошибаюсь? На эту кампанию были потрачены миллиарды карио. Мы просто не можем вернуться ни с чем.

Лагат не спешил сдаваться:

— Но мы можем потерять...

— А что, если им известно только о «Даарсе»? — Ясон не собирался давать Гидеону развить мысль и снова превратить заседание в бесконечный и бессмысленный спор. — О существовании «Амои» они, скорее всего, знают. Но об участии в этой кампании и реальных возможностях нашего крейсера известно только очень ограниченному кругу людей, — Ясон выдержал небольшую паузу. — Мы просто немного изменим тактику, вот и всё. Вместо того, чтобы оставить крейсер в стороне, мы испытаем его. Используем «Амои», выведя его на высокую орбиту и нанеся несколько ударов по стратегически важным точкам и местам возможных скоплений войск одновременно с первой волной десанта.

— Это безумие, — Гидеон усмехнулся. — Откуда ты знаешь, что им ничего не известно об «Амои»?

— Ну, если только ты им не рассказал, — пожал плечами Ясон.

— Очень смешно! — возмутился таким предположением Лагат.

— Поэтому я не допускаю возможности утечки информации, — завершил спор Ясон. — Итак. Мы выводим «Амои» на высокую орбиту в заданной точке. Согласовать свои действия с «Даарсом» мы не можем, но они располагают теми же данными, и я думаю, примут правильное решение. Заседание окончено. Все свободны.

Ясон поднялся первым.

Генералы постепенно расходились, объединяясь по двое-трое, обсуждая необходимость внесения корректив в поставленные перед армией задачи.

Рауль, как всегда, присоединился к Ясону. Последнее маршала не порадовало. Рауль был не только прямолинеен, но и отличался редким занудством.

— Что сегодня вечером?

Вопрос не поставил Ясона в тупик, но оказался неожиданно неприятным. Минк вышел в коридор и остановился, раздумывая, куда именно направиться. Нужно было согласовать итоги заседания с Юпитером, но это могло подождать и до завтра.

Рауль стоял рядом и ждал ответа.

— А что сегодня вечером? — поинтересовался Ясон.

— Ты ведь не выпихнул того вора в открытый космос без скафандра, — задумчиво сказал Рауль. И выложил свои козыри на стол: — Я видел его чуть позже идущим по коридору к твоим комнатам в сопровождении Катце.

— Мне кажется, что тебя неправильно назначили, — Ясон недовольно поморщился. — Ты должен был стать главой разведки.

— Это всего лишь совпадение, — Рауль фыркнул — что он делал крайне редко и никогда не позволял себе в обществе кого-нибудь, кроме Ясона, которого считал если не другом, то союзником. — Так что?

— Ты прав.

Рауль удивлённо посмотрел на Ясона.

— Ты не сделаешь этого!

— Почему нет? — пожал плечами Ясон и направился к лифтам, на которых можно было спуститься на жилые палубы. Желание общаться с Юпитером у него если и было, то исчезло без следа благодаря Раулю. — Здесь скучно, Рауль. И я хочу внести некоторое разнообразие.

— Введя беспородную шавку в круг элитных бойцов? — Рауль не мог поверить своим ушам.

На это Ясон отвечать не стал. Зачем озвучивать очевидное?

Рауль ещё несколько секунд колебался, потом отдал честь, как того требовала субординация, и ушёл.

Бои, которые устраивала элита космических войск Империи, не были таким уж большим секретом. Просто факт их существования не афишировался. В стеснённых условиях космических кораблей это было неплохим развлечением для высшего офицерского состава, но Ясон не разделял любви коллег к подобным мероприятиям. Для него это уже давно стало такой же рутиной, как и всё остальное на этом корабле. Поэтому ввести, как сказал Рауль, «беспородную шавку в круг элитных бойцов» показалось такой заманчивой идеей.

«Интересно, как на это отреагирует Гидеон?» — не без удовольствия подумал Ясон.

Конечно, никаких правил не существовало. Не существовало и требований к бойцам. Но был некий кодекс, никем и нигде не записанный. Свод негласных правил, которые соблюдались неукоснительно. Бойцов выбирали по физическим показателям. При этом отдавали предпочтение специалистам в каком-нибудь виде рукопашного боя. Особенно интересны были схватки между противниками, которые дрались в разных стилях.

Выбранных солдат переводили в отведённые специально для них комнаты, откуда они редко возвращались в свои подразделения. Только если хозяин находил нового кандидата лучшим, чем тот, что имелся в наличии. Чтобы ещё как-то разнообразить свою жизнь, элита имперских войск устраивала так называемые «пати», на которые каждый член этого маленького сообщества приходил со своим бойцом на поводке. Считалось хорошим тоном, если на бойце при этом будет минимум одежды, чтобы продемонстрировать его тело, а значит, возможности.

Лифт остановился, и Ясон вышел в коридор. Если бы его сейчас увидел кто-то, кроме всевидящего и всезнающего Юпитера, то удивился бы: всегда невозмутимый маршал Минк улыбался. От этой улыбки веяло холодом и чувством собственного превосходства.

«Жду не дождусь, когда увижу лицо Лагата», — думал он.

Глава 4

Космический крейсер «Амои». 25 жилой уровень, отсек L-5

Каюты маршала Минка

Катце стоял навытяжку справа за спиной хозяина и ждал распоряжений.

— Как наш новичок? — поинтересовался маршал, взяв бокал вина и сделав небольшой глоток.

— Сбил костяшки на правой руке, — доложил Катце. — Выместил злость на двери.

— Значит, у нас появилась темпераментная зверушка? — Ясон снова отпил вина. — Это обещает быть занятным.

— Мне сообщить тренеру, что у него появился новый подопечный? — осведомился Катце.

Ясон ответил не сразу. Некоторое время он раздумывал, покачивая в руках бокал.

— Нет, — решил он. — В этом нет необходимости. К тому же, я полагаю, Дэрил придёт в ужас, если узнает, кого именно предстоит тренировать.

Катце услышал тихий смешок. Пожалуй, у хозяина было неплохое настроение. Обычно это сулило неприятности.

— Но кто будет заниматься им? — не удержался от вопроса Катце.

— Ты, разумеется.

Что ж, это, наверное, было ожидаемо.

— Как пожелаете.

Катце сложил грязную посуду аккуратной стопкой и поставил её на столик. Сервитор тут же засуетился, принимаясь за уборку. Глядя на него, Катце вспомнил вопрос, который задал ему этот Рики: «То есть ты человек?»

Неужели он так похож на вот это?

Лицо сервитора было бледным, как у них всех. Эта модель была дорогостоящей, хотя на военном корабле вообще считалось дурным тоном иметь механических слуг, похожих на людей.

«У элиты и так есть в услужении люди», — подумал Катце.

И вздохнул. Да, он — человек. Только такой, у которого отобрали всё, что делало его человеком. Его лишили даже того, что делало его мужчиной. Он и ему подобные жили только ради служения хозяину. Выходцы из трущоб, особо отличавшиеся от других, они были рады не оказаться среди пушечного мяса, которое в первом же бою рискует расстаться с жизнью. Но сейчас, уже зная, что это такое — быть личным слугой, Катце не был уверен, что лучше: стать предметом мебели, который тупо выполняет любой приказ хозяина, или сдохнуть на планете, название которой тебе вряд ли что-нибудь скажет.

К тому же, личные слуги тоже долго не жили. Высшие офицеры не хотели видеть рядом с собой уродов. Внешность для них имела не последнее значение. Так что, будучи кастрированными, личные слуги тоже были недолговечными игрушками. Признаки гормональных изменений даже при правильной заместительной терапии рано или поздно давали о себе знать. И Катце уже заметил, что поддерживать физическую форму в надлежащем виде становится труднее. Бёдра постепенно округлялись, и он ничего не мог с этим поделать. Но особенно его беспокоила грудь, которая тоже менялась. И далеко не в лучшую сторону: она становилась объёмней. Не такой, конечно, как у женщины, но уже перестала быть такой, какую должен иметь мужчина его комплекции.

И с этим ничего поделать было нельзя.

«Да нет, можно», — усмехался Катце мысленно.

Медицина в Империи шагнула далеко вперёд с тех пор, как в её распоряжении оказались нанотехнологии. Но, само собой, далеко не все процедуры были общедоступными.

Гормональная терапия для кастрированных мужчин не входила в число дорогостоящих, но у Катце всё равно не было таких денег. Так что нечего было и мечтать.

Он и не мечтал больше. Особенно после того, как маршал Минк застал его за попыткой взлома одного из серверов «Амои». Застал, но ничего не сделал. Только ударил стеком наотмашь, оставив на память уродливый неровный шрам. Конечно, Юпитер был в курсе, да и генералы наверняка тоже. Но Катце не убили. Он продолжал служить маршалу и был в своём служении более искренним, чем раньше.

Поэтому Катце не задавал вопросов. Проследив, чтобы сервитор сделал свою работу, он направился к Рики. Если маршал собирался выставить этого дикаря на ринге, нужно было хотя бы узнать, с чем придётся иметь дело.

Рики не спал, когда входная дверь тихо открылась и в комнату вошёл Катце. На раздумья времени не было. Рики соскочил с кровати и мгновение спустя уже оказался у двери.

— Элемент неожиданности? — спросил Катце.

Дверь закрывалась слишком быстро, чтобы можно было вот так запросто выскочить в коридор.

— Сука, — выругался Рики. Он представил себе, что было бы, если бы он всё-таки успел.

— Двери открываются и закрываются автоматически за тем, кто зарегистрирован в системе и имеет доступ, — сообщил Катце. — Так что не советую испытывать судьбу.

Рики это и так уже понял.

— Дальше-то что? — огрызнулся он.

— Дальше? — Катце прошёл к стойке и включил терминал. — Дальше будет всё непросто. Я, конечно, горжусь, что маршал Минк доверил мне тренировать тебя, но плохо представляю, как должен это делать. Ты тренировался где-нибудь раньше?

— Если ты имеешь в виду какой-то определённый стиль, то нет, — Рики хмуро смотрел в спину Катце. Он до сих пор не понимал, что происходит, но уже начал догадываться. — Так эти бои... Это что, правда?

— Даже до вашего уровня дошли слухи? — Катце повернулся и окинул Рики оценивающим взглядом. — Мелковат ты для бойца. Если против тебя выставят тяжеловеса, будут проблемы.

— Ты не ответил на мой вопрос, — настаивал Рики.

— Я вообще не должен отвечать ни на какие вопросы. Маршал Минк не давал распоряжений на этот счёт, — Катце немного подумал, но потом решился: — Хотя ты сам скоро всё поймёшь, — он снова повернулся к терминалу. — Да, слухи не врут. Раз в неделю высшие офицеры устраивают бои на ринге. Никаких правил, кроме ограничения по времени. Ещё не приветствуется, когда бойца убивают. Можно калечить, как хочешь, но намеренно ломать позвоночник или шею, например, не стоит. Ни одному генералу не понравится, если его игрушку сломают совсем.

— Забавно, — невесело усмехнулся Рики. — А не совсем, значит, можно?

— Можно.

Рики вырос в таком районе, где умение защищать себя было чем-то само собой разумеющимся. Были свои техники, которым старшие обучали молодых, но ничего такого, что можно было бы назвать системой или стилем. Да и брали старшие не всех. В основном дрались, кто как умел. Тем не менее, Рики считался сильным бойцом. На улице его сторонились. А потом, уже на «Кересе», ему удалось немного улучшить свои навыки, хоть их почти и не обучали рукопашному бою. Всё, что требовалось от пушечного мяса — крепко держать автомат, жать на курок и менять обоймы, пока жив. Так что учили их стрелять, а не защищаться голыми руками.

— И что? Маршал Минк собирается меня выставить на ринге? — уточнил Рики.

— Да. Если я правильно понял его замысел, так и будет. Но, конечно, не сразу. Ты в хорошей физической форме, но не помешает тебя немного прокачать. И до тех пор, пока маршал не сочтёт тебя готовым к выступлению, ты будешь находиться здесь.

— Здесь? Да здесь даже ванной нет! — возмутился Рики. Хотя, конечно, больше всего его беспокоило другое. Торчать в четырёх стенах, не имея возможности выйти? Не самая приятная перспектива. Ему стоило труда привыкнуть к нахождению на «Амои». Некоторым парням, насколько он знал, пришлось прибегнуть к помощи каких-то препаратов, чтобы не слететь с катушек на космическом корабле. Пусть и таком огромном, как этот. Но оказаться взаперти здесь?

Катце нажал на одну из кнопок на стене рядом со стойкой, и панель рядом с кроватью отъехала в сторону.

— Ванная комната. С системой индикаторов и правилами ты знаком. Так что не злоупотребляй.

Конечно, о правилах экономии воды Рики прекрасно знал.

— Еще вопросы?

Вопросы у него были, но озвучивать их было бесполезно: Рики понимал, что ответов не будет, или они будут такими, какие он слышать не хочет. Были и вопросы, которые пока не сформировались до конца. Например, он хотел знать, что происходит с бойцами, которые больше не выходят на ринг, но понимал, что находится на особом положении, и даже если бойцы возвращаются к своей обычной жизни на «Амои», то это не про него.

— Нет. Пока нет, — тихо ответил Рики, усаживаясь на кровать. — Только один, — он все же решился его задать. — Я когда-нибудь смогу вернуться на первый жилой?

— Я так не думаю, — ответил Катце задумчиво. — Посмотри на это с другой стороны: у тебя будет куда больше, чем ты имел там, внизу.

— Там у меня была хотя бы свобода передвижения, — проворчал Рики. — А здесь?

— Здесь у тебя есть шанс угодить хозяину и остаться в живых, — отрезал Катце. — Будь благодарен за эту возможность.

С этим спорить было бесполезно. К тому же, Рики уже понял: не стоит ждать от Катце сочувствия. Он был предан хозяину. Даже слишком. Рики не мог такого понять — полностью подчиняться кому-то по собственной воле, потакать чужим желаниям, забыв о своих. Он не представлял, как должен быть устроен человек, чтобы жить вот так и не хотеть изменить этого.

Катце не стал развивать тему. Наверное, понимал, что это бесполезная трата времени.

— Сегодня ты ещё отдыхаешь, а завтра с утра начнём тренировки, — сказал он, подойдя к двери.

— Хорошо, я понял.

Остаток дня по бортовому времени Рики потратил на то, чтобы порыться в терминале. Возможностей здесь было больше, чем на нижнем уровне, хотя и тут были свои ограничения. Однако Рики смог получить доступ к базе стилей рукопашных боёв и, к своему удивлению, узнал, что может посмотреть видео, обучающие владению холодным оружием.

За этим занятием его и застал Ясон.

— Ты сегодня не собирался ложиться спать?

Рики вздрогнул, услышав вкрадчивый голос прямо у себя за спиной.

— Какого чёрта! – крикнул он, вскакивая. — У меня теперь здесь что — проходной двор?!

— У тебя? — Ясон усмехнулся. — Ты ошибся немного. Это — мои комнаты. И живёшь ты здесь только потому, что я так захотел. А сейчас я хочу, чтобы ты оделся. Одежда на кровати. У тебя две минуты.

Рики посмотрел на кровать, но, кроме коротких шортов из чёрного эластичного материала, ничего не увидел.

— А где одежда?

— На кровати, я же сказал, — скучающим тоном ответил Ясон, облокачиваясь на стойку тренера. — Минута тридцать.

— И ты хочешь, чтобы я в этом куда-то пошёл?

— Минута десять.

— А что будет, когда отсчёт закончится?

— Я сам тебя переодену.

Рики стиснул зубы и быстро стянул майку через голову. Потом снял брюки и носки, оставшись в одних трусах.

— Это тоже снимай, — распорядился Ясон.

— Ты... Ты хочешь, чтобы я напялил шорты на голое тело?!

Рики всегда чувствовал себя неуютно, когда его видели голым, а то, что предлагал ему маршал, особо не отличалось от полной наготы. Он испытывал неловкость, когда приходилось мыться с другими в большой душевой «Кереса». Другие шутили по этому поводу, даже устраивали соревнования «у кого член длиннее», но Рики всегда старался побыстрее покончить с водными процедурами и смыться. Нагота стесняла его. Это ощущение усиливалось, когда они с Гаем занимались сексом. Конечно, они по негласной договорённости клеили на ручку сортира стикер, но это не всегда срабатывало. Несколько раз Рики приходилось слышать комментарии: «О, у кого-то сегодня день секса. Простите, ребята, я быстро. Просто уже невмоготу. Не добегу, блядь, до другого сортира». Что ещё меньше нравилось Рики — в такие моменты Гай, если был активом, не только не притормаживал, как это делал сам Рики, щадя чувства партнёра, но как будто старался, чтобы их услышали: начинал двигаться более размашисто, и эхо громких шлепков слышалось, как казалось Рики, по всему этажу. И спускал Гай в него, не дожидаясь, пока случайный свидетель уйдёт. Потом извинялся, конечно, и Рики прощал. Как и остальные, Гай никогда не был настолько щепетильным и стыдливым, как Рики. Когда живёшь в трущобах, редко можешь рассчитывать, что кто-то с пониманием отнесётся к твоему желанию обладать хоть крохотным, но личным пространством. То, что для других было обычным делом, для Рики становилось болезненной темой.

Сейчас маршал требовал от него избавиться от всей одежды и выставить себя напоказ. Это было очень неприятно. Но Рики пересилил себя. Чувствуя спиной оценивающий взгляд Ясона, он всё-таки снял трусы и натянул шорты. Рядом с кроватью стояли мягкие чёрные кроссовки. Рики надел их, не спрашивая, нужно ли. Когда он выпрямился, чтобы повернуться к Ясону лицом, почувствовал, что тот уже рядом. А в следующее мгновение на шею что-то легло.

— Какого чёрта ты делаешь!

— Это то, что поможет тебе избежать дисциплинарной комиссии за нахождение в неположенном месте.

Рики дотронулся рукой... Ошейник, мать его! Ошейник. Кожаный. С небольшим кольцом впереди, от которого тянулась тонкая, но наверняка очень прочная цепочка. Ещё несколько секунд её свободный конец болтался на уровне колена Рики, но вот Ясон протянул руку, пропустил звенья между пальцев и накинул на запястье кожаную петлю.

— Один совет: поступай благоразумно. От этого будет зависеть твоя жизнь. Она вообще теперь зависит только от того, насколько ты будешь благоразумен.

Рики молчал. Молчал и Ясон, ожидавший ответа. Только когда Рики кивнул, маршал повернулся к двери, тут же открывшейся, словно за ней кто-то стоял и ждал только знака.

Глава 5

Космический крейсер «Амои». 5 административный уровень, отсек А-3

Большой зал заседаний

На «Амои» не было лишних помещений. Поэтому для проведения боёв использовали зал заседаний, расположенный на пятом административном уровне. Искусственный интеллект «Лямбда-3000», имевший право наложить вето на любое решение совета генералов, никак на это нововведение не отреагировал, просто внёс изменения в график использования помещений.

И раз в неделю сервиторы превращали зал заседаний в арену. Тяжёлыми щитами высотой в человеческий рост огораживали круг диаметром десять метров. А чтобы зрителям было удобнее наблюдать за боем, активировали механизм поднятия трибун.

Рики думал, что позволить себе иметь бойцов могут только офицеры высшего ранга. Но это оказалось не так. Войдя вслед за маршалом в зал, он увидел на трибунах не только генералов, но и полковников, и подполковников. Кажется, мелькнули даже майорские погоны. Но как это было возможно?

«Нужно будет Катце спросить, — решил Рики. — Они элита, конечно, но так ослаблять армию... Я бы послал, не посмотрев на погоны. Они же имеют право калечить друг друга чуть ли не до смерти. Шесть бойцов — ещё куда ни шло, но этих старших офицеров — как собак нерезанных, не одна тысяча. И отбирают не первого попавшегося...»

— У тебя новый боец?

Рики бросил косой взгляд на поравнявшегося с Ясоном генерала, но не узнал его.

— Да, Гидеон.

Сказано это было таким тоном, который не предполагал продолжения беседы. Во всяком случае, разговаривая с другом и услышав такой ответ, Рики бы отвалил. Или дал в морду, если бы так сказал какой-то чужак.

«Гидеон Лагат?»

Конечно, все солдаты знали имена генералов, но в лицо их различить мог далеко не каждый. Только тот, кто на первом всеобщем построении внимательно слушал и смотрел. Рики к таким не относился.

— Что-то я его в нашей базе раньше не видел, — продолжил генерал Лагат, явно намеренно игнорируя тон маршала.

— А он из низов, — послышалось с другой стороны.

Рики не видел говорившего, но голос показался ему знакомым. И он вскоре смог убедиться в этом: к маршалу подошёл тот самый генерал, которого Рики видел на четвёртом жилом, где столкнулся с Ясоном.

«Кажется, Рауль Ам», — вспомнил он.

— Только не говори мне, что это простой солдат! — Гидеон неожиданно рассмеялся, что совершенно не вязалось с недовольным тоном последней реплики. — Хотя наш Ясон способен и на такое. А что, если я выставлю своего бойца против этого недокормыша?

Рики напрягся. Что-то ему подсказывало, что против бойца генерала Лагата ему будет выстоять непросто.

— А почему бы и нет? — в голосе маршала сквозила издёвка. — Но ты ведь не ждёшь, что я выставлю его прямо сейчас?

— О, нет. Разумеется, нет! — ответил Гидеон.

В этот момент все остановились, дойдя до первого ряда кресел. Генерал Лагат обернулся, и Рики поймал его взгляд — полный презрения и уверенности в собственном превосходстве.

— В таком случае, мы проведём этот бой. Но позже, — подтвердил договорённость Ясон. — Когда я решу, что боец готов.

— Это будет лёгкая победа, — самодовольно заявил генерал Лагат.

— Я бы на твоём месте на это не рассчитывал, — ответил Ясон спокойно.

Лагат свернул направо и прошёл к месту, которое, видимо, предназначалось для него. Ясон и Рауль повернули налево, а следом за ними — и Рики на поводке.

— Ты с ума сошёл!

Генерал Ам, конечно, говорил тихо, но не настолько, чтобы его слова не услышал Рики.

— Нет, — Ясон сел в кресло и легонько дёрнул за поводок, принуждая Рики опуститься.

Рики попытался присесть в пустующее кресло рядом с маршалом, но очередной рывок поводка, который Ясон уже частично намотал на левую руку, ясно дал понять, что посидеть на мягком ему не светит.

Но Рики считал, что на этот вечер унижений достаточно. Он замер, глядя прямо в глаза маршалу.

— Я не собираюсь сидеть у твоих ног, — процедил он сквозь зубы.

— Собираешься ты это делать или нет, — спокойно ответил Ясон, — меня не заботит. Требования присутствия таковы: бойцы, не принимающие участия в бое, сидят на полу перед креслом хозяина.

Рики обвёл ряды, которые видел, осторожным взглядом и убедился, что Ясон был прав: каждый боец сидел перед... хозяином. Подогнув под себя ноги, держа спину прямо. На всех были ошейники. На некоторых — даже украшенные какими-то камнями. Наверняка драгоценными. И все были одеты так же, как Рики — в обтягивающие шорты, позволяющие рассмотреть фигуру в подробностях. Рики не удержался и посмотрел налево, туда, где сидел генерал Лагат — перед ним никого не было.

— Его боец сильно пострадал на прошлой неделе, — пояснил маршал, без труда разгадав мысли Рики. — Но не в бою.

— Ты ещё что-то ему объясняешь... — высказал недовольство генерал Ам.

— Мне не сложно, — Ясон пожал плечами. — Так вот, если ты не сядешь, как того требуют правила, тебя ждёт открытый космос.

— И где же записаны эти твои правила? — осведомился Рики. Сдаться было очень трудно.

— Нигде, — Ясон усмехнулся. — Все эти правила никто нигде не записывал. Они просто существуют.

Ещё один рывок, и Рики, стиснув зубы, оказался на полу.

Разговоры внезапно смолкли. Рики повернулся к рингу и увидел, что щиты с двух сторон отодвинуты. В проёмах стояли два бойца: один — высокий и широкоплечий, явно из тяжеловесов; второй — низенький, на коротких кривых ногах.

«Низкий», — мысленно сделал ставку Рики.

Он почувствовал, что Ясон наклонился прямо к его уху, но никак не отреагировал.

— Смотри внимательно, — посоветовал маршал. — У тебя мало времени, чтобы учиться. Через два месяца высадка. И только от тебя будет зависеть, где ты будешь в тот момент.

Но Рики не нужно было упрашивать. Одной из привычек, которую он приобрёл дома, было наблюдать за драками и учиться — не только у друзей, но и у врагов. И враги, между прочим, чаще преподносили интересные сюрпризы. Поэтому Рики не обратил внимания на слова Ясона. Его больше интересовало происходящее на ринге. Рики уже понял, что на этом корабле судьба могла его свести с кем угодно. Так что нельзя было забывать, что с кем-то из этих двоих, возможно, придётся драться.

Рики оказался прав: тяжеловес проиграл. Низкорослый боец был проворней, а рост позволил ему провести целую серию довольно сильных ударов по корпусу. Рики был готов поставить ещё и на то, что низкорослый имел возможность наблюдать за тяжеловесом из зала, как он сам сейчас. Он наносил удары уверенно и не потратил даже полминуты, чтобы «прощупать» противника. У тяжеловеса такой форы явно не было, и это решило исход боя.

Следующая пара была интересней: оба противника были одинаковы по комплекции, а их стили — схожи. Рики так и не смог выбрать, кому отдать предпочтение, и просто наблюдал. Бой продлился до сигнала гонга, и ни один из противников не нанёс другому серьёзных повреждений. Это вызвало недовольство зрителей, но Рики было плевать. Он пытался запомнить движения, показавшиеся ему самыми действенными, понять, как двигались бойцы. Оба были опасными противниками, потому что их техника отличалась от всего, что Рики приходилось видеть раньше.

Он посмотрел ещё пять боёв и дважды ошибся в прогнозах.

Наблюдая за тем, что происходило на ринге, Рики неожиданно понял, что испытывает разочарование, которое становилось сильней с каждым боем. И причину этого чувства осознать смог не сразу. А осознав, был потрясён. Он хотел быть там, участвовать, а не наблюдать со стороны.

Он всегда ощущал себя как-то иначе, когда дрался. Рики нравилось чувство превосходства, которое охватывало его в момент, когда противник понимал, что его ждёт поражение. Это было мгновение триумфа, наполнявшее душу безумным восторгом. И ради этого ощущения Рики был готов ввязаться в любую драку. Да нет, не в любую. Желательно в самую опасную, в свалку, где предсказать действия противников будет сложной задачей.

Но здесь всё было иначе. Это тоже была всего лишь драка. И, наверное, даже драка без ставок. Рики нигде не видел букмекеров, никто не записывал результаты, никто, возможно, кроме хозяев, не реагировал на выигрыш или проигрыш бойца. И тем не менее, его воротило от того, что он сам хотел быть там вместо того, чтобы сидеть у ног маршала. Все, кого Рики видел на ринге, были живыми игрушками, которые причиняли друг другу боль, чтобы удовлетворить извращённую тягу хозяев к насилию. А может быть, просто развлечением, способом развеять скуку.

Рики понимал: его ждёт то же самое, и это угнетало. Он привык сам себе быть хозяином. Хоть в последние месяцы и приходилось подчиняться общим правилам, но это было другое. Совсем другое.

Быть запертым в комнате, выйти из которой можно только в сопровождении Катце или маршала Минка. Не иметь возможности общаться с кем-то, кроме них. Драться, чтобы... что? Ради чего? Чтобы позабавить публику?

В трущобах было мало развлечений. Вернее, их не было совсем. Так что жители самых низов общества сами придумывали себе способы убить время. Одним из таких способов была игра «Жиголо». Картёжная игра, ставкой в которой был секс. Публичный. В игре было три кона. Цена первому – поцелуй. Второму — оральный секс. Ну и третьему — полноценный секс, отказаться от которого было нельзя. Играть имели право только мужчины. Если вызов был отправлен женщине, за стол вместо неё садился тот, кому она принадлежала.

Если пославший вызов выигрывал все три кона, зрителей ждало интересное шоу. Но игра прекращалась, если тот, кому послали вызов, выиграл хоть один раз. Повторный вызов был невозможен.

Рики вызывали несколько раз, но ему всегда везло. Только три раза он проиграл второй кон и никогда — третий. Но сейчас ему казалось, что он сидит за тем самым столом, два кона уже позади, игра почти завершилась, а у него на руках веер младших карт.

— Вставай, всё закончилось.

Рики почувствовал, как натянулся поводок.

«Всё закончилось».

Да нет. Всё только начиналось.

Катце приступил к тренировкам, как и сказал, на следующий день. С тех пор прошло три недели. За такое короткое время Рики успел многому научиться и многое понял. В том числе и то, что у маршала всегда в рукаве припрятан козырь.

Катце был хорошим тренером, профи. Рики это чувствовал и хорошо понимал: всё, что от него требуют, улучшает технику, которой он владел. Но Рики не мог не сопротивляться, потому что не забывал, ради чего это делается. Всё внутри закипало, когда он, увлёкшись, вдруг ловил себя на том, что получает удовольствие от тренировок. Тогда он срывался, отказывался продолжать, психовал. Но маршал покончил с этим.

Ясон всегда приходил неожиданно. И однажды стал свидетелем того, как Рики упёрся, не желая выполнять какое-то пустяковое задание. На следующий день всё изменилось.

Маршал появился в самый разгар тренировки. Рики как раз отрабатывал удары на тренажёре и был порядком на взводе. Обычно Ясон просто усаживался на стул и наблюдал. Но в тот день он приказал Катце уйти, а сам остался.

Рики не переставал лупить кулаками по манекену, намеренно пропустив мимо ушей то, что Катце выставили за дверь. Ну и что. Пусть сами разбираются, ему-то что?

Но через пару минут он остановился. Маршал стоял и смотрел, крутя в руках небольшую коробку.

— Выпустил пар? — осведомился он.

Рики вместо ответа сплюнул на пол. Он уже был сыт по горло всем этим, если честно. И был намерен высказать маршалу всё, что думает.

Во-первых, его личная свобода. Рики хотел её обратно. Его не держали здесь всё время. В сопровождении Катце он мог выходить, но только в салон: несколько помещений, в которые допускались только бойцы. Массаж, спа, бассейн, даже секс-дроиды — все блага, о которых многие другие на корабле могли только мечтать. Когда Рики пришёл туда впервые, оказалось, что бойцы в курсе его происхождения. Откуда просочилась эта информация, значения не имело. Да и к презрению, написанному на лицах, Рики уже давно привык. Но находиться там было противно. Он не ждал, что его встретят с распростёртыми объятиями, но то, что бойцы, реальные мужики, одни из лучших, да нет, лучшие, на этом корабле, будут вести себя, как бабы, оказалось для Рики неприятным сюрпризом. Многие демонстративно уходили с процедур, стоило ему только войти в комнату, другие морщили нос в его присутствии, словно от него воняло. Больше всего на свете он хотел получить возможность идти туда, куда ему хочется, а не туда, куда можно.

«Во-вторых» было логичным продолжением «во-первых». Ему необходима была возможность пообщаться со своими, успокоить их. И успокоиться самому. Рики хотел, чтобы Гай знал: всё в порядке. И ещё больше хотел знать, что всё в порядке с Гаем. Они ведь расстались незадолго до того, как Рики встретил маршала Минка, так что восстановить события по записям камер не составило бы труда. Если бы, конечно, кому-то это взбрело в голову. И хоть это казалось нелепым, но Рики почему-то был уверен: о нём и его друзьях уже всё разузнали.

Рики раздражала неопределённость и отсутствие свободы. Он постоянно искал выход из создавшейся ситуации и не находил его. Это действовало на нервы. Рики чувствовал себя, как пружина, которую постоянно скручивают. Напряжение было почти невыносимым и становилось всё тяжелее с каждым прожитым в этих комнатах днём.

Бежать здесь было, по сути, некуда. Вокруг — открытый космос, а на корабле не спрячешься. Везде камеры, тепловые датчики, датчики движения. Это угнетало и вызывало раздражение, которое он старался выплёскивать во время тренировок. Но оно быстро накапливалось снова.

— Ты позволяешь себе вольности, за которые любого другого ждало бы серьёзное наказание, — так и не дождавшись ответа, продолжил Ясон. — Подойди.

Рики не двинулся с места.

— Я хочу, чтобы...

— У тебя была возможность высказаться, — заметил маршал. — Ты её упустил. Сам виноват. Теперь подойди.

Но Рики не был намерен сдаваться. Не сейчас. Он смотрел маршалу прямо в глаза, давая понять, что сегодня игра будет вестись по другим правилам.

Открытие, что правила он диктовать не может, было неприятным. Маршал двигался так быстро, что Рики не успел заметить, как тот оказался рядом. И, проведя лёгкий захват, вывернул ему руку. Боль была адской.

— Пус-ти, — еле выдавил Рики.

Но, видимо, Ясон не имел привычки останавливаться на полпути. Он заставил Рики дойти до кровати и залезть на неё. Рики оказался в весьма неловкой позе — опираясь на свободную руку, он уткнулся лицом в подушку, подставив маршалу не только спину, но и зад. Следующим резким движением Ясон легко разорвал его спортивные брюки и стянул трусы.

Рики ждал, что сейчас придёт боль. Он уже понял, что Ясон не намерен осторожничать, так что секс его ждал грубый, каким и должно быть наказание. Но Рики больше не сопротивлялся. Ясон был намного сильней его, и любая попытка вырваться привела бы к перелому. Поэтому он просто приготовился терпеть и надеялся, что всё обойдётся без крови.

Однако ничего этого не случилось. Маршал не приставил свой член к его заднице, он только потрогал мошонку. Затем более уверенно просунул руку под футболку, потёр и слегка ущипнул каждый сосок. Снова, как тогда, когда Ясон осматривал его, Рики почувствовал тяжесть в паху. Сердце бешено колотилось. Да, секса у него не было уже слишком давно. В салоне он мог взять любого секс-дроида, но не хотел этого делать. Для Рики было важно заниматься сексом с тем, с кем он был эмоционально связан.

Но на ласки Ясона его тело откликнулось быстро и охотно. Член встал, несмотря на боль в вывернутой руке, заглушавшую удовольствие от ласк. Но продолжения не последовало. Маршал сделал какое-то быстрое движение и Рики почувствовал, как к основанию члена скользнуло что-то прохладное. Он попытался дёрнуться, и на этот раз его отпустили.

— Считай это своей идентификационной карточкой. Для нормальных бойцов достаточно серьги в ухе, но для тебя пришлось сделать спецзаказ.

Рики опустил взгляд и увидел тонкий серебряный ободок, охватывающий основание члена.

— Что это за хрень! — заорал он.

Маршал холодно посмотрел на него сверху вниз и коснулся кольца на правой руке. В тот же миг Рики почувствовал резкую боль, словно иглой прошившую член. Боль всё-таки пришла. Но совсем не такая, какую он ожидал. От этой, казалось, каждый нерв натянулся, заставив упасть на кровать и скорчиться.

— Это то, что поможет тебя тренировать, — спокойно ответил маршал. — И с этого момента твоими тренировками занимаюсь я сам. Катце, по всей видимости, недостаточно твёрд с тобой.

Ясон снова коснулся кольца, и боль начала отступать. Медленно, словно бы говоря, что всегда может вернуться. Чтобы он не забывал о ней.

Но Рики попытался забыть. Он не был бы самим собой, если бы не попытался.

— Ты забываешь, кто ты и где твоё место, — не уставал напоминать Ясон, активируя кольцо, когда Рики снова показывал характер.

Рики падал на пол и корчился от боли, усваивая один урок за другим. Маршал умел убеждать.

Несмотря ни на что, Рики нравились тренировки, хотя он скорее перерезал бы себе глотку, чем признался в этом. Но он не мог не замечать, что становится сильнее, хоть ему и претила мысль, что он почерпнул какие-то знания у человека, который требовал называть себя хозяином и для которого Рики был всего лишь игрушкой. Даже не живым существом. Поэтому Рики продолжал сопротивляться и отрицать, что тренировки Ясона многое дали ему. Поэтому — и ещё потому, что Ясон не стеснялся использовать кольцо. Иногда Рики даже думал, что маршалу это нравится, хотя тот никогда не включал кольцо просто так.

Глава 6

Космический крейсер «Амои». 5 административный уровень, отсек А-3

Большой зал заседаний

Ринг

И вот Ясон решил, что Рики готов выйти на ринг.

Стоя перед одним из щитов, который дроид должен был отставить в сторону, Рики ощущал внутри пустоту. Это не было привычным сосредоточением перед дракой. Это было что-то другое. Не предчувствие даже. Он ощущал эту пустоту как нечто, стремящееся измениться. И как она изменится, чем станет в конце концов, будет зависеть от него самого.

Он поднял взгляд на трибуны. Щиты загораживали от него большую часть зала, и Рики не видел маршала, зато видел Рауля Ама, который, когда присутствовал на боях, составлял компанию только Ясону. А ещё Рики видел генерала Лагата. Самодовольный и надменный, как обычно, он смотрел на ринг так, словно бой уже закончился, и закончился победой его бойца.

«Ну, это мы ещё посмотрим».

Пустота внутри неожиданно начала заполняться, и до Рики наконец дошло, что это было. Вернее, чего не было. Причины. Ему нужна была мотивация — вот единственное, чего не хватало. Теперь же Рики предвкушал, как это выражение лица генерала сменится другим — разочарованием. Рики по-прежнему ненавидел Ясона, но теперь у него была куда более весомая причина хотеть выигрыша, чем просто избежать увечий. Дома очень сильно мотивировало желание остаться в живых и превзойти других. Но здесь, где правила запрещали наносить смертельный удар, нужно было иметь причину, чтобы драться в полную силу и стереть противника в порошок.

Теперь такая причина у Рики была.

Когда щиты отодвинули и Рики увидел, с кем ему предстоит драться, улыбка Гидеона стала напоминать оскал хищника, предвкушающего лёгкую добычу. Рики заметил это краем глаза. Но теперь его куда больше волновало происходящее на ринге, чем на трибунах. Потому что перед ним была проблема, которую нужно было как-то решить.

Рики никогда не видел бойца Гидеона. Генерал Лагат не выставлял его всё это время и ни разу не брал с собой. В салоне Рики все избегали, и даже по обрывочным фразам, иногда долетавшим до слуха, он не мог понять, был ли среди них боец Лагата. А разглядывать всех, пытаясь угадать, было бесполезным занятием.

Поэтому для Рики происходящее было сюрпризом, и не сказать, что приятным. Его противник оказался смуглым гигантом двухметрового роста, если не больше. Рики подумал, что вот как раз этого-то человека, скорее всего, и готовили на пулемётчика. Мощные руки с запястьями, которые вряд ли можно было обхватить пальцами одной руки, широченные плечи, перекачанная шея — всё указывало на то, что он спокойно может удержать в руках тяжёлое оружие.

Но двигаться быстро такие не умеют. Хотя таким медлительным, как один из первых бойцов, увиденных Рики здесь, он тоже не был.

Оставалось только выяснить, насколько крепкий у него череп. Других способов повалить этого монстра Рики не видел.

Космический крейсер «Амои». 5 административный уровень, отсек А-3

Большой зал заседаний

Трибуны

— Они даже смотрятся смешно! — Рауль тоскливо вздохнул. — Тебе так не терпелось проиграть Гидеону?

— Ты не знаешь, на что он способен.

Маршал был само спокойствие. В отличие от Гидеона, который явно демонстрировал уверенность в победе, Ясон вёл себя, как обычно и, казалось, даже не особенно интересовался происходящим на ринге. Он наблюдал за Рики, но его взгляд был привычно лишён выразительности. Словно маршалу было плевать, что произойдёт.

— Ты прав, не знаю, — с лёгкостью согласился Рауль. — Но сомневаюсь, что меня ждёт большой сюрприз.

Ясон кивнул, но последние слова он, скорее всего, не услышал, потому что противники стали сближаться, а это значило, что бой начался.

То, что произошло потом, оказалось сюрпризом не только для Рауля.

Как только боец Гидеона сделал первый выпад, задев Рики и отбросив его к щитам, что-то изменилось. Что-то изменилось в самом Рики. Маршал был уверен, что изучил своего бойца вдоль и поперёк, но выяснилось, что это не так. Рики словно подменили. Когда он поднимался с пола, стирая тыльной стороной ладони кровь с разбитой губы, Ясону показалось, что тёмные глаза Рики стали непроницаемо чёрными. Движения, неуверенные ещё какую-то секунду назад, стали плавными, чёткими, походка — пружинистой, глаза не отрывались от противника, а на губах появилось некое подобие ухмылки.

— Если бы я не знал бойца Гидеона, я бы подумал, что твой щенок уверен в победе.

Судя по тону, Рауль тоже заметил эти изменения и был удивлён не меньше Ясона.

Но маршал не обратил внимания на его слова. И не ответил, следя, как Рики приближается к противнику. Остальное перестало его волновать.

Если бы не Рики, не то, как он двигался, смотреть бой до конца было бы скучно, потому что его тактикой стало измотать противника, которому он явно проигрывал в силе, но не уступал в ловкости. Больше Рики не позволял бойцу Гидеона дотянуться до него. Он не следовал правилам, не сохранял единого стиля, а использовал всё, что ему приглянулось у других и то, что знал, видимо, сам. Рики без труда сохранял расстояние и наносил несильные, но неожиданные удары, проверяя реакцию, ища возможные слабые места. Ясон, конечно, знал, что у бойца Гидеона их нет, и отчасти поэтому несколько раз позволял Рики почувствовать, что такое драться с практически неуязвимым противником. С тех пор, как Ясон отстранил Катце, он сам выполнял роль спарринг-партнёра Рики, не доверяя больше никому. И это дало свои плоды: Рики стал сильнее и хитрее, чем был. Он двигался чётко, словно умел в доли секунды просчитывать сотни комбинаций и выбирать из них правильную. Рики был великолепен. Ясон следил за каждым движением своего бойца и не мог оторвать взгляд. Только один раз он отвернулся, чтобы посмотреть на Гидеона, мечтая увидеть, как выражение торжества сползёт с самодовольной рожи генерала Лагата. Но увидел Ясон совсем другое: Гидеон, как и все другие, следил за Рики. Во взгляде — изумление, даже восхищение, но ни капли растерянности. Так бывает, когда твой враг просто не может не оценить приобретённое тобой произведение искусства, если оно принадлежит кисти действительно великого творца.

Больше Ясон не смотрел на других. Только на Рики. Он боялся пропустить момент триумфа. И Рики оправдал его ожидания. Он нанёс удар в челюсть противника за две секунды до того, как прозвучал сигнал окончания боя.

Ясон почувствовал лёгкую вибрацию пола, когда боец Гидеона упал.

Рики победил! Первый, кто смог это сделать. Гидеон не зря был так самоуверен, ведь до этого он не проигрывал. Не с этим бойцом, во всяком случае.

— Это было впечатляюще, — признал Рауль. — Но ты понимаешь, почему он выиграл?

— Потому что ему плевать на каноны? — Ясон усмехнулся. — Я всегда говорил, что в бою важно не только предугадать действия противника, но и не позволить предугадать свои.

— Я требую реванша!

Ясон поднял голову и увидел Гидеона.

— Посмотрим, — уклончиво ответил он. — Пока что я планирую продолжить тренировки.

— Я слышал, что ты сам его тренируешь, — довольно громко сказал Гидеон.

Маршал заметил, что теперь за ними наблюдают все, кто услышал последнюю реплику генерала.

«Ах, вот как, — это показалось Ясону забавным. — Уже поползли какие-то слухи? Всё становится еще интересней».

— Кто тренирует моего бойца — не ваше дело, генерал Лагат, — довольно резко ответил Ясон. — Я же не лезу в ваши дела... — он посмотрел Гидеону прямо в глаза.

Генералу понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, на что намекает маршал. Неожиданно глаза его округлились, выдав Гидеона с головой.

— Настоятельно рекомендую поступать так же, — посоветовал Ясон, не отказывая себе в удовольствии оставить последнее слово за собой.

Он встал, давая понять, что не намерен продолжать разговор. И на этот раз Гидеон не стал упорствовать. Он отдал честь старшему по званию и поспешил покинуть зал.

— Ты нажил врага, — заметил Рауль, провожая взглядом генерала Лагата.

— А он когда-нибудь был мне другом? — равнодушно спросил Ясон.

— Но и врагом не был, — возразил генерал Ам. — Сейчас тебе нужна поддержка, наверное, как никогда.

— Рауль, если ты собираешься в очередной раз осчастливить меня нотацией, то не трудись. Я знаю, что делаю.

Рауль покачал головой и еле слышно произнёс:

— Надеюсь, что так.

Он и в самом деле думал, что знает, был в этом совершенно уверен. В конце концов, Рики выиграл, а это означало, что маршал прав и всё сделал верно. Хоть это и началось с примитивного желания развлечься, и тогда, на Первой магистрали, Ясон даже не думал, что эта история будет иметь продолжение. Да, чёрт возьми, он даже был готов проиграть Гидеону и заявить, что это было забавно. Но всё оказалось немного сложнее. И отступить теперь было просто невозможно.

«Ясон, твой боец дерётся, как на улице!» — возмущённо выговаривал ему генерал Зави.

«Победителей не судят», — с достоинством отвечал на это маршал.

И продолжал отказывать всем, кто предлагал выставить против Рики своих бойцов. А таких нашлось немало. Как бы ни были недовольны старшие офицеры, то, что произошло на ринге, заинтриговало их. Рики вызвал интерес. Разумеется, никто не последовал примеру Ясона, не завёл себе беспородную зверушку, но не учесть печальный опыт бойца Гидеона они не могли. Катце, как сорока на хвосте, приносил маршалу свежие сплетни о тренерах, от которых теперь требовали нестандартных подходов, о бойцах, которые отказывались уподобляться подзаборной шавке. Конечно, не обошлось и без неприятностей.

После победы Ясон решил немного ослабить контроль над Рики и посмотреть, что будет. Кольцо, которого никто не видел, и о котором не знал никто, кроме них двоих, давало возможность маршалу следить за передвижениями Рики. Он мог в любой момент запросить у «Лямбды» координаты маячка. На «Амои» Рики негде было спрятаться. И это усыпило бдительность Ясона. Он позволил Рики не только покидать комнату, чтобы посетить салон, но и делать это без сопровождения Катце.

Как и ожидал маршал, Рики в первую очередь выяснил пределы своей новой свободы. И понял, что далеко он уйти не сможет.

Но и этого оказалось достаточно.

Через три дня после памятного боя на Рики попытался напасть Саймон. Тренер одного из самых лучших бойцов, Мигеля. Этот солдат не был простым смертным до того, как попал на «Амои». Его семья держала военную школу на родной планете; его отец, дед и прадед — все дослужились до генеральского чина. Это была своего рода элита наземной армии. Неудивительно, что Мигель был высокомерен и вообще считал себя особенным. Впрочем, в данном случае такое самомнение было вполне оправданно. Мигель причислялся к лучшим солдатам не только благодаря родству — он таковым и был. Иначе на него никто не обратил бы внимания. Маршал в своё время тоже всерьёз интересовался им, но счёл, что это будет слишком легко и предсказуемо. А предсказуемость — это как раз то, что нагоняло на маршала тоску. В мирное время, разумеется.

Победа Рики над бойцом Гидеона, бой с которым был запланирован у Мигеля на следующей неделе, вызвала негодование. Знающий себе цену и не желающий размениваться на мелочи, Мигель стремился к тому, чтобы победить сильнейшего. Но его хозяин не всегда был уверен в исходе боя. Во всяком случае, он тянул с вызовом Гидеону, сколько мог, и в конце концов сдался, уступив просьбам Саймона. Мигель должен был подтвердить звание лучшего из лучших. Он желал этого, наверное, больше всего на свете: быть лучшим — и чтобы все об этом знали.

Рики отнял у него эту возможность.

Поэтому Ясон не особенно удивился тому, что на Рики было совершено нападение. Удивление, скорее, вызвало то, что напал не сам боец, а его тренер. И напал с ножом. Это было неслыханно.

Не только у старших офицеров были негласные правила. У бойцов тоже был свой кодекс. А у тренеров — и подавно. Ни у кого из них не было оружия. Бойцы не имели права ввязываться в драки без разрешения хозяина. Конечно, мелкие стычки были, иначе просто и быть не могло. Но при этом бойцы старались сильно не задевать друг друга. А если и случались неприятности, то отвечали за всё тренеры. Они несли полную ответственность за действия бойцов. Поэтому то, что произошло с Рики, было просто невероятно.

Инцидент, конечно, замяли. Саймона, который в драке пострадал куда сильней, чем Рики, просто вышвырнули в открытый космос. А Рики снова пришлось запереть в его комнатах. Мигеля хозяин вернул в расположение части, к которой он был приписан. Но потом «Лямбда» предъявила запись, на которой Мигель рассказывал одному из солдат, где был. Пришлось избавиться от обоих.

Это вызвало недовольство командования корабля. Но и на этот раз «Лямбда» приняла сторону Ясона. Рики наказывать было бессмысленно, потому что фактически он был виноват лишь в том, что посмел победить. Однако оставить это без внимания было нельзя. Чтобы успокоить недовольных, «Лямбда» обязала Ясона по возвращении выплатить семье Мигеля полмиллиона карио. Не особенно щедрая компенсация. «Лямбда» ещё раз подчеркнула, насколько ценнее для неё и для всей кампании старший офицерский состав. Рядовые – пушечное мясо; и даже младшие офицеры, прошедшие специальную подготовку, были легко пополняемым ресурсом. А вот таких, как Ясон — единицы.

Глава 7

Космический крейсер «Амои». 25 жилой уровень, отсек L-5

Каюты маршала Минка

Катце стоял у стены, стараясь не прислушиваться к разговору. Но генерал Ам не считал нужным говорить тихо.

Катце был пустым местом. Предметом мебели. Тем, с кем не нужно считаться, кого не нужно бояться, чей голос ничего не значит, чья жизнь ничего не стоит.

Он и вовсе не существовал бы для элиты ИКВ, если бы не должен был обеспечивать комфорт маршала Минка. И Рауль довольно часто позволял себе подчеркнуть это. Например, вот таким ненавязчивым способом.

Впрочем, Катце за месяцы общения с маршалом к такому уже привык, поэтому просто принимал всё как есть.

Маршал слушал Рауля, но по выражению его лица можно было сказать, что думает он о чём-то своём. В конечном итоге, в последнее время все разговоры генерала Ама сводились в основном к уговорам покончить с «этой безумной затеей». Да, именно так генерал называл то, что маршал продолжал держать у себя уроженца трущоб в качестве бойца — безумная затея. Нужно было непременно вышвырнуть эту шавку и забыть всю историю. Да и вообще сделать вид, что ничего не было. Рауль Ам считал, что его друг не должен поступать так опрометчиво.

«Друг... Да это даже не смешно», — лениво думал Катце.

У высших офицеров такое было не принято. Их действия всегда диктовались необходимостью. Они могли временно, в интересах дела, принять чью-то сторону или, наоборот, переметнуться в чужой лагерь, но дружить? Нет, такого они себе позволить не могли. Личная приязнь обычно только мешала. Таково было мнение большинства на этот счёт.

Но Рауль почему-то считал, что они с Ясоном друзья. Видимо, поэтому в последнее время зачастил с визитами. Впрочем, судя по реакции маршала, душеспасительные беседы уже начинали его раздражать.

— Ясон, ты понимаешь, что это против всех правил?

Катце был готов спорить, что в этот момент маршал подумал что-то вроде: «В который раз ты задаёшь этот вопрос, Рауль? Самому не надоело?»

Но вместо этого Ясон недовольно ответил:

— Рауль, нет таких правил, которые запрещают тренировать трущобные отбросы.

— Ты знаешь, о чём я говорю! — настаивал генерал.

— Знаю. Но это всего лишь развлечение, — напомнил Ясон.

«Хорошая попытка, — похвалил хозяина Катце. — Жаль, бесполезная».

— В конце концов адмиралу может это надоесть!

Упоминание адмирала Юпитера Рауль явно считал козырем.

«Адмирал...»

Катце едва удержался от горькой усмешки. Именно адмирал Юпитер и его секрет чуть не стоили Катце жизни.

«Тебя спасло только то, что ты слишком умен, а я не привык разбрасываться хорошими мозгами, — сказал Ясон, опуская руку со стеком. — Не забывай об этом».

Такое забыть невозможно. И даже без шрама на щеке Катце помнил бы. Помнил, что у «Амои» есть секреты, за сохранение которых ИКВ готово заплатить любую цену.

Нет, это же надо было быть таким идиотом! Самонадеянным идиотом! Потому что только такой мог сунуться в сложнейшую систему, оснащённую искусственным интеллектом, и быть уверенным, что сможет уйти незамеченным.

О! Он хорошо запомнил тот день!

«Что ты собирался делать с этими данными?» — спросил тогда у него Ясон.

И Катце не нашёл ничего лучше, чем всё высказать маршалу в лицо:

«Я расскажу об этом! Люди должны знать, что ими управляет не человек!»

Ясон в ответ рассмеялся. И Катце понял, что всё это бесполезно, и ничего он сделать не может. Он слишком увлёкся, чтобы оглядеться вокруг и осознать, насколько уязвим.

«Кому ты расскажешь?» — поинтересовался маршал.

Катце сжал кулаки. Он чувствовал, как ходят желваки на скулах и как ярость душит его. Ему хотелось сейчас одного: стереть ухмылку с лица того, кого он был вынужден называть хозяином.

«Хочешь напасть на меня? Попробуй!»

И Катце рванулся к маршалу, хоть понимал, что это бессмысленно. И в одно мгновение оказался на полу. Ему хотелось кричать от нестерпимой боли в вывихнутой руке, но он не мог: Ясон упирался коленом в позвоночник, лишая возможности даже нормально дышать.

«Ты ведь неглупый, Катце. Должен понимать, — нашёптывал ему маршал. – Твои попытки взлома "Лямбды" не прошли незамеченными. Так что ты должен мне жизнь за то, что я воспользовался правом хозяина. Ты ведь знаешь, что это значит?»

«Д-да», — с запинкой ответил Катце.

Конечно, он знал. Не видел никогда в действии, но знал от других. Когда слуга по трагической случайности делал что-то, что затрагивало не только его хозяина, но и могло нанести вред другим, его судьбу решал трибунал. Но хозяин мог воспользоваться своим правом и наказать слугу так, как сочтёт нужным.

«Так вот. Собрание, на котором обсуждался твой проступок, постановило тебя казнить. Не просто убить, а погрузить в искусственную кому и поддерживать в тебе жизнь до тех пор, пока не понадобятся твои органы. У тебя хорошие показатели, поэтому в качестве донора ты вполне подходишь».

Катце чувствовал себя всё паршивей. Мешок с органами. Вот, значит, как. А маршал...

«За... Зачем?»

Хоть говорить было трудно, но Катце не мог промолчать, не спросить.

«Потому что ты хорошо выполняешь свои обязанности. Это логично. Ну, включай мозги, Катце. Они у тебя есть, я знаю. Хорошего слугу сейчас на "Амои" найти непросто. А я очень ценю комфорт».

«Я... Я п-п-понял».

Маршал резко отпустил его и встал, отряхивая китель, словно запачкался. Катце попытался встать, но смог только перекатиться на бок. От каждого вздоха в груди становилось непривычно жарко, спина ныла, а рука болела так, что он застонал и только несколько секунд спустя понял, что плачет.

С того дня прошло много времени. Катце перестал считать его, когда вернулся из медблока и приступил к своим обязанностям. Просто день за днём понемногу выплачивал хозяину долг — выполнял свои обязанности и делал это так, чтобы не вызвать нареканий.

Так что всё это уже давно стало привычным. Даже нотации, которые читал Рауль Ясону. Не в первый раз. Когда Ясон оставил Катце в живых, Рауль поступал так же, как сейчас: приходил сюда и пытался образумить маршала. Но Ясон ни сейчас, ни тогда не давал втянуть себя в спор. Он ничего не доказывал, просто молча давал генералу высказаться, а потом, когда у Рауля заканчивались аргументы, они просто переходили на другие темы.

Так что и на этот раз Катце оставалось только ждать, когда маршалу наскучит.

И случилось это гораздо быстрее, чем Катце думал, потому что Ясон неожиданно повернулся к Раулю и твёрдо поставил точку в надоевшем разговоре:

— Пока я выполняю свои обязанности и чего-то стою как командующий войсками, адмиралу нет дела до того, как я развлекаюсь. Закончим на этом, Рауль. У нас есть и более важные вопросы для обсуждения.

Пожалуй, для маршала это было немного необычно. Он никогда не обрывал разговор так. Ясон Минк бывал резок, но только когда обсуждались стратегические вопросы ведения боя, например. Если ему возражали, маршал Минк вполне мог поставить на место любого, и при этом не всегда был деликатен. Но в таких неформальных беседах, особенно с Раулем, он никогда не делал ничего подобного. Возможно, потому что не видел смысла что-то доказывать. Катце настолько привык, что маршал терпеливо выслушивает генерала Ама, что такая грубость вызвала удивление. И судя по выражению лица Рауля, тот был удивлён не меньше.

— Хорошо, маршал Минк, как пожелаете, — хмурясь, ответил генерал.

Катце не мог не прислушиваться к разговору, так как в любой момент маршалу могло что-нибудь понадобиться, но мысли его занимал другой вопрос: что такого из ряда вон выходящего было в очередной попытке Рауля Ама вразумить своего друга?

Как ни хотелось Катце найти ответ, но в голову ничего не приходило. К сожалению, за всё это время он уяснил только одно: пытаться понять маршала Минка — пустая трата времени.

Единственным напрашивающимся выводом было — причина в Рики. Маршал не хотел говорить о нём. Почему? Ведь Рики был всего лишь развлечением, способом разбавить наскучивший за месяцы быт. Совершенной дикостью казалась мысль, что Рики перестал быть просто забавой.

Это было смешно. Потому что Катце судил по себе. Он знал Рики всего месяц, но не мог не признавать, что первое впечатление было обманчивым. Рики показался ему неуправляемым и совершенно бесполезным. Мусором. Но позже, когда Ясон отстранил его от тренировок и занялся ими сам, Катце понял, что его отношение к Рики сильно изменилось. Раньше он бы только вздохнул с облегчением, услышав: «Ты свободен». Это ведь означало, что он больше не должен тратить время на то, что не входит в его обязанности. Но слова маршала неожиданно разочаровали Катце. Он и не заметил, как привязался к Рики. И хотя Катце по-прежнему сохранял дистанцию и был холоден, это была всего лишь привычная маска. На самом деле Катце не мог не восхищаться Рики и не мог перестать беспокоиться о нём. А когда впервые увидел его на ринге, мир перевернулся. Это было нечто неописуемое. Рики не просто приковывал взгляд. У Катце неожиданно возникло впечатление, что все вокруг кроме Рики — блёклые, потерявшие чёткость фигуры и формы.

Это напугало Катце. Напугало тем, что он впервые за долгое время почувствовал интерес хоть к чему-то. До появления Рики он просто существовал, не обращая внимания на окружающее. Весь его мир крутился вокруг маршала Минка. И вот теперь появился Рики, и всё изменилось. Катце почти физически ощущал боль от того, что не может ни понять своих собственных чувств, ни избавиться от них.

— Катце?

— Да, господин Минк?

— Проводи генерала Ама, сделай мне кофе и подготовь распечатки документов, предоставленных спутником-шпионом.

Катце поклонился и замер у двери в ожидании генерала, чтобы сопроводить его.

Всё стало, как всегда. Мысли, занимавшие его ещё секунду назад, отошли на второй план, а потом и совсем исчезли, словно их не было.

Глава 8

Космический крейсер «Амои». 1 административный уровень, отсек А-0

Зал «Лямбда-3000»

Зал, в котором размещались главные модули искусственного интеллекта, управляющего «Амои», был довольно мрачным помещением. Высокие потолки, ряды серых металлических ящиков, где было спрятано то, что составляло сущность «Лямбды-3000», и почти никакого освещения. Только светодиоды, сигнализирующие о работе процессоров. Обслуживание «Лямбды-3000» было полностью в руках роботов-техников, которых искусственный интеллект программировал сам.

— Итак?

Адмирал Юпитер — голограмма «Лямбды-3000», о чём знали только посвящённые, — не спеша прошёлся вдоль ближайшего ряда процессоров, а потом посмотрел на Ясона.

— Я должен что-то сказать? — маршал стоял возле пульта управления, дублирующего тот, что находился на капитанском мостике «Амои».

— Этот твой боец...

Голос, смоделированный «Лямбдой-3000», доносился из нескольких динамиков, создавая при этом неприятный диссонанс. Особенно в сочетании с тем, что голограмма шевелила губами.

— Да? — Ясон не удивился, что именно это явилось причиной его вызова сюда. Но было немного странно, что Юпитер всё-таки счёл необходимым пообщаться лично. — Неужели кто-то настолько сильно недоволен?

— Недовольные найдутся всегда, — заметил Юпитер. Голограмма остановилась напротив Ясона. — Но сейчас, за месяц до начала боевых действий, мне кажется несколько необдуманным наживать врагов.

— Гидеон? — Ясон усмехнулся. — Он всего лишь проиграл.

— Дело не в этом, маршал Минк.

Голограмма приблизилась к Ясону. Моменты, когда «Лямбда-3000» играла в человека, маршал не любил больше всего. Адмирал Юпитер был высоким, выше самого Ясона на ладонь. В форме высшего чина ИКВ он выглядел внушительно. Но это был всего лишь образ, и Ясон это прекрасно знал. Когда Юпитер подходил и пытался заглянуть в лицо, Ясон видел сквозь глаза голограммы мигающие светодиоды процессоров, и ему казалось, что он смотрит на гигантскую чёрную дыру, поглощающую галактики.

— А в чём же? — Ясон привык сохранять невозмутимое выражение лица в любых обстоятельствах и, возможно, только поэтому в такие моменты умудрялся не проявлять своих истинных чувств.

— Дело в том, что развлечение должно оставаться развлечением.

— Согласен, адмирал. Но разве в данном случае речь идёт о чём-то другом?

— Если бы это было простым развлечением, ты бы выбросил его после покушения. Ведь это сигнал, что его присутствие не приносит пользы, а только вред. Может ли и должно ли развлечение стоить так дорого? Твоя репутация безупречна. Я хочу, чтобы так было и впредь.

— Не стоит беспокоиться, — уверенно ответил Ясон. — Не стоит. Я всего лишь хотел встряхнуть это болото. Мне уже надоели интриги, которыми развлекаются другие.

— Я понимаю, о чём ты говоришь. Но не забывай, что шутка хороша, только когда она уместна.

— Не забуду.

Голограмма Юпитера растворилась в воздухе, и на её месте появился более привычный образ — сотканное из светящихся голубых линий чудовище в странной маске.

— Помни об ответственности, которая возложена на тебя.

Ясон кивнул.

Но встреча ещё не была закончена. «Лямбда-3000» молча изучала Ясона и при этом наверняка считывала данные его браслета, которые регистрировали частоту пульса и давление. Это заставило Ясона насторожиться. Разговор был уже завершён. Если только у Юпитера не было каких-то других вопросов.

— Я вижу и знаю всё, маршал Минк, — подтверждая опасения Ясона, произнёс Юпитер. — И я увидел и услышал то, чего видеть и слышать не хотел.

Ясон молчал. Благодаря Катце он был в курсе всех последних сплетен, но Катце был всего лишь человеком. Очень полезным на своём месте, но человеком, возможности которого были ограничены. «Лямбда-3000» имела тысячи глаз и ушей. И знала всё. Действительно всё.

— Видите ли, маршал Минк, то, что вы не выставляете своего бойца на ринге и не пытаетесь договориться с кем-то о бое, вызывает... — небольшая пауза, последовавшая за этим, очень не понравилась Ясону. — Уже вызвала у некоторых желание узнать причины. Ваш боец восстановился после покушения, делу хода не дали. Но все знают, что он до сих пор жив и находится у вас. Для чего, если нет никаких договоров? Он нигде не показывается, даже в салоне. Но ваш личный слуга продолжает доставлять еду и питьё в его комнаты. Возникает логичный вопрос: «Зачем вы его держите?»

— И каков же ответ? — спросил Ясон.

— Ответ, маршал, вам не очень понравится. Некоторые обсуждают возможность того, что он является вашим сексуальным партнёром.

Ясон не смог скрыть удивления, но Юпитер не дал ему и слова сказать.

— Я думаю, вам стоит пересмотреть отношение к этому вопросу.

Спорить и оправдываться было бессмысленно.

— Разумеется.

«Лямбда-3000» качнула огромной головой и исчезла.

Вот теперь разговор был окончен. Двери за спиной Ясона открылись, издав еле слышный сигнал оповещения.

Выйдя в коридор, Ясон остановился на несколько секунд, собираясь с мыслями. Конечно, его не особенно волновало, что Гидеон всё-таки добился вмешательства «Лямбды-3000». Это оказалось неприятно, но не более того. Но нелепые слухи, о которых говорил Юпитер, немного обеспокоили Ясона.

Связаться с нищим? Какой бред.

Он не договаривался ни с кем только потому, что не видел смысла. Осталось меньше месяца до высадки. И хотя сейчас бои проводились через день, всё было расписано.

Дело было в этом.

Но только ли в этом?

Где-то в глубине души Ясон понимал, что его такое положение вещей устраивает. Он мог заявить Рики в любой момент. Он как высший чин имел полное право подвинуть кого угодно. Но не сделал этого до сих пор. Почему? Ответ был прост, и для того, чтобы его получить, не нужно было долго в себе копаться.

Чувство, которое он испытал в тот момент, когда Рики победил, до сих пор вызывало недоумение. И интерес. Ясон помнил, очень хорошо помнил, как удовлетворение от победы смешалось в нём с недовольством, даже негодованием. Он неожиданно для себя осознал, что в тот самый момент, момент триумфа, Рики был прекрасен. Настолько, что нельзя было не заметить, что и другие смотрят на него с нескрываемым восхищением. Именно это маршалу и не понравилось.

Вечером, обдумывая это, Ясон не мог найти объяснения этим странным эмоциям. Прокручивал в голове всё, что пережил, и не мог понять собственных желаний. Ему не хотелось, чтобы Рики кто-то видел. Ему хотелось, чтобы Рики видел только он, и больше никто. Такой вывод показался Ясону невероятным, но приходилось признать — верным. После слов Юпитера, указавшего на необычность такого поведения, это стало очевидным.

«Игра стала ещё интересней», — эта мысль показалась маршалу забавной.

Но игнорировать слова и даже намёки Юпитера было опасно. Следовало заявить Рики на бой.

«Кого бы выбрать?»

Ясон набрал личный код Катце на браслете.

— Да, господин?

— Подготовь мне списки лучших бойцов. Нужно подобрать для Рики достойного соперника.

— Слушаюсь.

Маршал подошёл к лифтам и нажал кнопку вызова.

Он попытался представить себе, как Рики снова выходит на ринг, и почувствовал, насколько сложно подавить вызванную этим образом волну гнева.

Маршалу стало любопытно, к чему это может привести.

Входя в лифт, он представил, как эта волна злости накроет его. Что будет потом? Не будет же он пытаться убить всех, кто видел Рики на ринге. Это глупо.

Тогда что?..

Глава 9

Космический крейсер «Амои». 5 административный уровень, отсек А-3

Большой зал заседаний

На этот раз, как и думал Катце, народу было больше. Обычно старшие офицеры не посещают каждое мероприятие, поэтому половина, а то и больше, мест пустует. Но на второй бой Рики они пришли.

Боец маршала уже стал легендой. Как ни презирали его другие, спорить с тем, что он силен, никто бы не рискнул. Его даже прозвали Ваджрой. Катце пришлось обратиться за помощью к поисковой системе, чтобы выяснить, что это значит.

«Воплощение божества Тьмы, да?» — усмехнулся он мысленно, рассматривая изображение зверя с четырьмя чёрными крыльями и раззявленной острозубой пастью.

Наверное, что-то в этом было. Хотя Катце считал, что Рики больше подойдёт сравнение с пантерой, грациозным хищником с чёрной лоснящейся шерстью – сильным, быстрым и безжалостным.

Но бойцы с Серенити, откуда родом была легенда о Ваджре, подняли Рики куда выше, сравнив с древним богом. В чём-то они были правы, Катце не мог не понимать этого. Как бы ни ненавидели они Рики, у них не получалось игнорировать его силу и умения. Но было и ещё что-то помимо этого. С тех пор, как Рики впервые вышел на ринг, Катце не раз замечал заинтересованные взгляды, которые бросали на его подопечного другие бойцы. Они забывали даже о секс-дроидах, сидящих на их коленях. Руки бойцов, грубовато ласкавшие податливые тела, замирали. Бойцы следили за Рики, осторожно, стараясь не выдавать своего любопытства.

Но ещё больше озадачивал Катце интерес к Рики старших офицеров. Обычно они не обращали особого внимания на тех, кто ниже рангом. Бойцы были исключением, но только как инструмент для развлечения. Вне Большого зала заседаний хозяева редко интересовались своими питомцами. Самое большее, на что мог рассчитывать боец — это личное поощрение в случае победы. Да и оно было коротко и заключалось в том, что хозяин дарил какую-нибудь безделушку. Чаще всего — новый ошейник или браслет, украшенный золотыми или платиновыми пластинами.

Катце особенно не любопытствовал, но иногда задумывался, откуда это всё берётся. А потом Ясон отправил его забрать одно из таких «поощрений». Оказалось, что на корабле имелся запас драгоценных металлов. Он был ограничен, но некоторые излишества элита ИКВ себе позволить могла. Тем более что случалось это редко.

И вот эти люди, которым всю жизнь было плевать на тех, кто ниже рангом, интересовались Рики. Немыслимо...

Ещё в первый раз, когда Рики вышел на ринг, Катце заметил, как внимательно все за ним следили. Словно он был мощным магнитом, а зрачки зрителей содержали металл. Катце не мог не заметить этого, потому что обычно за боем наблюдали далеко не все. Офицеры отвлекались, что-то обсуждали с сидящими по соседству. Это было нормально. Но на Рики они смотрели. Смотрели, не отрываясь. Даже маршал, чего Катце особенно не ожидал. Ясон вообще мало интересовался всем этим и держал бойцов только потому, что так было принято. Он считал это слишком примитивным и скучным развлечением. Другие тоже постепенно теряли интерес, и бои стали чем-то вроде неформальных заседаний, на которых обсуждалось всё то же самое, но без необходимости соблюдать регламент.

Но самое интересное началось позже. Когда маршал решил пока не заявлять Рики. Поползли слухи, о которых Катце Ясону докладывал, но только в общих чертах. Детали были совершенно не важны, важен был сам факт того, что офицеры это обсуждают. Маршалу это казалось забавным. А Катце каждый раз удивлялся, слыша, что Ясон готовит своего бойца на пулемётчика или вообще собирается повысить его в звании чуть ли не до капитана. Все эти сплетни рождались из ничего. Просто люди пытались понять — почему Ясон ничего не предпринимает. А когда Саймон напал на Рики из-за Мигеля, а Ясон снова ничего не сделал, сплетники только уверились, что маршал снова готов нарушить правила. Никто ведь не забыл историю Катце. Помнили, поэтому и ожидали от Ясона чего-то в этом роде. Но когда маршал поделился тем, что услышал от Юпитера, Катце был очень удивлён. Он полагал, что люди о других судят по себе или опираются на свой опыт. То, что судачили о повышении Рики в звании, не было чем-то необычным: Ясон уже пользовался служебным положением, нарушал правила. Это не стало бы для людей чем-то из ряда вон выходящим. Но сексуальные контакты...

Катце по себе знал, что старшие офицеры такими связями не брезгуют. Хотя ни о какой искренней привязанности тут говорить не приходилось. Для этого на «Амои» были секс-дроиды. Те, что надоедали хозяевам, попадали в салон. Или на склад, откуда потом направлялись на перепрограммирование, чтобы с последней волной высадиться на планету в составе войск зачистки.

Но связаться с тем, кто родился и вырос в трущобах? Брезгливость по отношению к отбросам общества слишком глубоко въелась в умы людей, чтобы всё это так просто можно было проигнорировать. Но кто-то предположил, что такое возможно.

«Идиотизм», — подумал Катце.

Он мог ещё понять собственные чувства к Рики, но допустить, что такие чувства появились у Ясона? Нет, такое даже в бредовом сне не могло присниться.

Хотя, наблюдая сейчас за маршалом, сидевшим в первом ряду, Катце видел, как тот напряжен.

«Да нет, ерунда всё это», — отмахнулся от собственных мыслей Катце.

После очередного боя дроиды привели ринг в порядок и задвинули щиты.

— Ты готов? — спросил Катце.

— Как всегда.

Рики хотел выйти на ринг, Катце это видел и понимал. Даже ежедневные тренировки не давали возможности сбросить постоянно копившееся напряжение.

— Тогда удачи.

Рики медленно кивнул и сделал несколько шагов вперёд, выйдя из тени арки. Он остановился перед одним из щитов и обвёл зрителей насмешливым взглядом. А Катце прошёл в кабинет, из которого тренеры наблюдали на экране за ходом поединка.

Но Катце было не особенно интересно. Он прекрасно знал, что Рики победит. Поэтому попытался снова погрузиться в размышления. Однако минуты через две после начала боя его отвлёк шум.

— Ты это серьёзно?

Катце насторожился и прислушался, а потом посмотрел на экран. То, что он увидел, вряд ли можно было счесть нарушением правил. Но судя по шёпоту, который донёсся до него, ситуация в любой момент могла выйти из-под контроля.

— Ты шутишь, что ли? Патрик, это против правил!

Патрик — тренер бойца, с которым сейчас дрался Рики, — невозмутимо смотрел на экран, словно ничего необычного не происходило. Но Катце не нужны были подробности. Он и так понял, о чём идёт разговор.

Иногда хозяева разрешали своим бойцам не сдерживаться, и тогда устраивались по-настоящему кровавые поединки. Но такое было возможно только по двусторонней договорённости. В противном случае боец уничтожался сразу.

Поэтому Катце не мог допустить и мысли, что этот бой не согласован. Маршал был в курсе, одобрил, но не сказал об этом ни Рики, ни, что ещё хуже — ему, Катце.

Джикс, парень, которого тренировал Патрик, вёл себя слишком нагло и слишком агрессивно. Он несколько раз достал Рики, но и тот не остался в долгу. Катце понимал, что Рики вынужденно сдерживался, потому что помнил о правилах. Но рано или поздно он должен был понять, что его соперник может делать всё, что хочет.

Катце обежал арену по скрытому под трибунами коридору и оказался под другой аркой. Отсюда он мог видеть маршала. И понял, что происходящее на ринге — сделка, заключённая по всем правилам.

Ясон смотрел на бой внимательно, но ни раздражения, на возмущения на его лице не было. Только сосредоточенность.

«Вот сволочь!»

Катце вздохнул. Всё равно он ничего не мог поделать. Ему оставалось только одно: вернуться к другим тренерам и дождаться финала.

Около двери его ждал Патрик.

— Ты не знал?

Катце раздражённо отмахнулся.

— Не знал, — заключил Патрик. — Мне жаль.

Молча кивнув, Катце прошёл мимо него в комнату. Как раз в этот момент все неожиданно замолчали. Катце посмотрел на экран и почувствовал, как кровь отливает от лица. Руки мгновенно похолодели.

Он был готов к тому, что видел Рики живым перед боем в последний раз. Но то, что происходило на экране, было страшнее.

Рики снова победил. И не просто победил. Его соперник был мёртв.

Глава 10

Космический крейсер «Амои». 25 жилой уровень, отсек L-5

Каюты маршала Минка

Если бы у Рики был выбор, он предпочёл бы не просыпаться никогда. Потому что с пробуждением возвращалась боль, а с ней и ещё кое-что пострашнее — стыд.

Но сон — а точнее, кошмар, в котором Рики раздирали на части какие-то монстры с длинными черными когтями, — ушёл, а реальность вернулась. Но была ли она лучше? Тело ныло, как после марафона по кривым узким улицам трущоб. Он не раз испытывал такое после того, как приходилось убегать от полиции. Эту боль вынести было просто. Нужно было только отлежаться и дать мышцам покой, возможность восстановиться. А вот боль в анусе его беспокоила намного больше. Адская боль, словно бурав, ввинчивающаяся в тело. Она отступала на пару секунд, но потом возвращалась, чтобы вновь терзать его. И вместе с ней возвращались воспоминания о вчерашнем дне.

«Зачем ты это сделал?»

Голос маршала был на этот раз холоднее льда. Всё было бы ничего, но не в этот день, не после такого!

Рики стоял и смотрел на него, стараясь сохранять спокойствие, что было непросто — жить-то оставалось недолго. Знал и уже принял это. Не в первый раз, но в последний. Эта уверенность придала ему сил.

«Ты на самом деле хочешь услышать ответ или прикидываешься? — вопросом на вопрос ответил Рики. — Я не хочу тратить последние минуты своей жизни на то, чтобы оправдываться перед... тобой».

В это «тобой» Рики постарался вложить всю ненависть и презрение, которое испытывал. Он хотел, чтобы эта надменная тварь знала о его чувствах.

«Столько яда... — заметил Ясон, на губах которого появилось некое подобие улыбки. — Любой гад позавидовал бы тебе».

«Думаешь, я не знаю? — Рики не смог сдержаться, хотя очень хотел бы до конца сохранить лицо. Но это оказалось невозможно, и он сорвался на крик: — Когда он прижал меня к щиту — там, на ринге — он мне сказал. Сказал, что ты, тварь, согласился! Ты разрешил ему меня убить!»

«Это не значит, что у тебя автоматически появилось...»

«Заткнись, сука!»

О чём он только думал!..

Рики пошевелился и застонал: боль стала ещё сильней, хотя секунду назад казалось, что он и так на пределе.

— Не двигайся.

Рики открыл глаза и увидел Катце, сидящего рядом на кровати.

— Оставь меня, — потребовал Рики, отворачиваясь. Не нужно было уметь читать мысли, чтобы понять — Катце обо всём известно.

— Не могу, — ответил Катце. — Иначе, боюсь, ты — труп. Но не сразу, а чуть погодя и в жуткой агонии. Скорее всего, недели две будешь потихоньку гнить, получишь заражение крови и скончаешься в куче собственного дерьма.

— Это вряд ли, — попытался отшутиться Рики. — Задолго до этого меня в чёрном пакете выкинут за борт.

— Логично, — Катце кивнул. — Но маршал приказал привести тебя в порядок, и если я не хочу отправиться в свободный полёт в компании космического мусора, то приказ придётся выполнить, — правый уголок губ дёрнулся вверх, обозначив жёсткую ухмылку. — Я пока ещё жить хочу. Поэтому смирись с тем, что я буду рядом и буду проводить всякие неприятные манипуляции.

— Это какие? — сразу напрягся Рики.

— Он тебя порвал. И сильно. Я вообще удивлён, что ты не умер на месте от болевого шока. Только сознание потерял. Да и заживает неплохо. Но придётся ещё потерпеть немного.

— Я живучий, — усмехнулся Рики. Хотя именно сейчас очень хотелось, чтобы это было не так.

— Ну, раз живучий, значит, и процедуры вытерпишь.

Рики закрыл глаза. Он чувствовал себя отвратительно. И теперь — ещё больше, потому что Катце всё знал. Не только знал, но и, судя по его словам, уже всё видел. Видел всё там.

«Вот чёрт, надеюсь, я не обделался, отключившись».

Рики почувствовал, как щеки запылали от стыда. Захотелось не просто не просыпаться, но и вообще не знать ничего, чтобы в одной из безумных трущобных драк его пырнули ножом под рёбра, и он бы спокойно сгнил в какой-нибудь канаве, а его труп уже сожрали бы черви и крысы.

Но нет ведь! Он вытерпел это.

«И что ты сделаешь?»

На лице маршала, как всегда, отражалось лишь лёгкое любопытство. Ненавязчивое такое. Бесившее Рики куда больше, чем открытая усмешка.

«Провоцируешь меня, тварь?» — Рики не стал сдерживаться и кинулся на Ясона.

Оказалось, маршал этого ждал. А может, и не ждал — просто обладал нечеловечески быстрой реакцией. Ему не потребовалось больших усилий, чтобы скрутить Рики.

«Это будет тебе уроком», — с угрозой отчётливо проговорил Ясон.

«Да пошёл ты!»

Последние слова дались Рики с трудом: маршал прижал его к полу, надавив на спину коленом. Каждый вдох требовал усилий. Но сдаваться Рики не собирался, хоть и не представлял, что сможет сделать. Маршал оказался намного сильней, чем Рики привык думать. Конечно, он знал, что Ясон во время тренировок не показывал своих настоящих возможностей, но реальная сила маршала потрясала.

И только теперь Рики понял, что переступил черту, за которой его могло ждать, что угодно.

«Всё ещё не сдаёшься, — Рики удивился, каким живым неожиданно оказался голос маршала: он выдавал еле сдерживаемый гнев. На какое-то мгновение Рики показалось, что Ясону это нравится — дать волю эмоциям, отпустить контроль над собой. — Твоя победа на сегодня была последней. Никто ещё не бросал мне вызов так открыто и так глупо. Но будь по-твоему. Посмотрим, готов ли ты к последствиям».

К последствиям Рики оказался не готов. Ни к тем, которые были вчера, ни к тем, которые ощущал прямо сейчас, когда Катце сгибал его ноги в коленях и поднимал, осматривая.

Треск рвущейся ткани не был большим сюрпризом для Рики и всё же удивил. Рики никогда бы не подумал, что Ясон захочет наказать его так. Смешно было даже предположить, что маршал захочет такого, как он — это казалось бредом. Это и должно было быть бредом, потому что в реальном мире такого не могло произойти.

Но происходило. И форменный ремень, стянувший запястья и привязавший Рики к металлической опоре тренерской стойки — он был настоящим. И пальцы, проникавшие в него, растягивающие, подготавливающие к проникновению — они не могли быть плодом воображения. Как и прикосновения другой руки, изучающей его тело — медленно и искусно. Насколько больным должен был стать Рики, чтобы его собственное сознание предало его таким мерзким образом? Он никогда даже не думал о сексе с маршалом. Он вообще не считал Ясона Минка человеком — скорее, военной машиной или созданием, ею порождённым, не способным испытывать нормальные человеческие чувства и желания. Хотеть бездушное существо, куклу... Нет, даже не куклу, а инструмент, живое оружие, созданное для уничтожения врага — это было немыслимо.

Но всё происходило в реальности. И от этого Рики чувствовал себя ещё более отвратительно, потому что Ясон оказался умелым любовником. Каждое его прикосновение отзывалось в теле волной наслаждения. Он словно знал о Рики то, о чём даже не догадывался Гай. Словно был любовником Рики так долго, что успел хорошо изучить его тело.

Рики пытался сопротивляться, но это было тяжело. Он всегда был очень чувствительным и стыдился этого, старался не показывать этой слабости даже Гаю. Но Ясон давал ему то, чего так желало его тело. Рики был готов кончить только от самой простой ласки Ясона! И это заставило его испытать стыд. Он сжимал зубы, зажмуривался, старался думать о чём-то другом, но не мог. Не мог игнорировать ласки, которых на самом деле так желал.

А потом пришла резкая боль, когда Ясон вошёл в него. Она казалась невыносимой. Рики извивался и кричал. Не мог не кричать, потому что кем бы ни был Ясон, но природа одарила его таким членом, которому позавидовал бы любой мужик. Рики чувствовал, как это разрывает его изнутри. Ясон двигался медленно, давая понять, что собирается насладиться каждой секундой происходящего. Это было наказанием, а не удовлетворением желания. И Ясон хотел, чтобы Рики это понимал.

Сложно было придумать наказание хуже.

Рики так хотел, чтобы всё было по-другому — чтобы Ясон сделал это быстро. Да, больнее в десятки раз, но мучиться пришлось бы недолго. Он и так уже всё понял и никогда бы больше не сделал ничего подобного. Теперь он был готов дать себя убить: задушить, разрезать на куски — лишь бы знать, что это рано или поздно закончится смертью. Но у Ясона были другие планы.

Рики охрип и всё, что мог делать — тихо стонать, уткнувшись лицом в сгиб локтя. Он каждой клеткой своего тела чувствовал боль, которая расходилась от ануса по всему телу, как круги по воде. Он слышал, как Ясон что-то говорит, но не мог понять смысла слов.

Но потом что-то изменилось, и Рики не смог сразу понять, как невыносимая боль могла сочетаться с таким же нестерпимым наслаждением.

Он сходил с ума, одновременно переживая адские муки и столь же яркое удовольствие. Он забылся и просил ещё, он не помнил уже, что какое-то мгновение назад был готов умолять о быстрой смерти.

Оргазм был сильным. Но Рики не смог бы сказать, кончил ли Ясон, потому что его собственные ощущения затмили всё. Он ничего не видел, просто не мог открыть глаз. Ему приходилось заставлять себя сделать следующий вдох, потому что сил не было ни на что.

Когда Ясон вышел из него, Рики испытал такое облегчение, какого не знал до этих пор. Это было как благословение, как избавление от тяжкого груза, который нёс на себе долгие годы.

«Отдыхай, — приказал Ясон. — Теперь ты знаешь, каковым будет наказание, если снова посмеешь нарушить правила».

Рики ничего не ответил. Сил осталось так мало, что не хватало даже на злость. Он чувствовал, как Ясон освобождает его руки. Это был бы идеальный шанс, если бы он мог хотя бы пошевелиться...

— А всё не так плохо, — сказал Катце. — Я был уверен, что будет хуже. Маршал был осторожен, как я погляжу.

— Ты так говоришь... Не первый раз уже приходится с таким иметь дело? — Рики по большому счёту не хотел знать ответ. Ему не было интересно ни это, ни что-нибудь другое. Ему просто хотелось поговорить, звуками человеческой речи прогнать всё время возвращающиеся воспоминания о том, что произошло.

— Ну как сказать... — Катце не спешил поведать свои тайны. — Рики, ты должен понять, что с маршалом шутить не стоит, — тихо, но серьёзно произнёс он. — То, что произошло два дня назад... Это не должно повториться.

— Два дня? — Рики открыл глаза, чтобы посмотреть на Катце. — Врёшь!

— А есть смысл тебе врать? — Катце покачал головой. — Ты провалялся два дня. Пришлось хорошенько тебя обработать и держать на снотворных, иначе ты бы проснулся в аду.

Рики снова закрыл глаза.

Два дня. Два чёртовых дня его пичкали всяким дерьмом, чтобы он не чувствовал боли.

— И ты всё сам? — спросил он, снова испытывая необходимость отвлечься от мрачных мыслей.

— А кто же ещё? — в голосе Катце неожиданно послышалось раздражение. — Медику-дроиду тебя не покажешь — начнутся расспросы. Конечно, если маршал не намерен на этом остановиться, всё равно все узнают...

— Узнают? Да как? — Рики горько усмехнулся, поняв, что попал в западню.

— У корабля есть глаза и уши, — не особенно прояснил ситуацию Катце. — И информация, которая поступает через эти источники, может быть использована по-разному.

— А разве не Ясон...

— Я бы на твоём месте лишних вопросов не задавал, — отрезал Катце, пресекая попытки узнать что-то ещё. — Твоя забота сейчас — побыстрее поправиться. Не знаю, что маршал намерен с тобой делать дальше, но до высадки осталось чуть больше недели. Здоровый или нет, если не поступит других распоряжений, ты должен будешь покинуть корабль с первой волной.

— Да я же ходить не могу!

— Несколько дней у тебя в запасе есть, — напомнил Катце. — А там... — он вздохнул. — Убойная доза стимуляторов сделает из тебя машину, которая пристрелит с десяток врагов, прежде чем исчерпает все свои ресурсы и откажется функционировать.

«Как просто! — Рики усмехнулся. — И правда, так просто!»

— Но если маршал решит по-другому, ты останешься здесь, — продолжил свою мысль Катце.

— Что-то слабо верится, — заметил Рики. Он почувствовал, как ноющая боль, преследовавшая его всё это время, как назойливый комар, отступает. — Обезболивающее?

— Да, — подтвердил Катце, бросив на стол небольшой белый тюбик. — Антисептик и заживляющее с лёгким эффектом обезболивания. Эффект проходит быстро, но лечит эта штука хорошо. Через пару дней уже сможешь забыть о произошедшем.

— Ну да, конечно, — проворчал Рики, с удовольствием вытягивая ноги. — Такое не забыть.

— Я знаю, — Катце кивнул и отвернулся, что-то складывая в небольшую сумку, которую Рики заметил только сейчас. — Но мой тебе совет: постарайся сделать вид, что ничего не было.

— Не смогу, — честно ответил Рики. — Да и какая разница?

— Большая, — Катце повернулся снова и смотрел теперь на Рики очень внимательно. — Ты же понимаешь, что элита Имперских Войск не опускается до интимных связей с трущобными отбросами.

Рики на это только фыркнул. «Не интимная это связь! — хотелось крикнуть ему. — Наказание, мать твою! Самое отвратительное из всех».

— Наказать, — Катце будто читал его мысли, — Ясон мог и по-другому. И это было бы хуже того, что он с тобой сделал.

— Ну, например? — Рики очень не хотелось признавать, что Катце мог оказаться прав.

— Например, он мог отдать тебя нашим мозгоправам. Они умеют делать очень интересные вещи, — Катце усмехнулся так горько, что Рики стало не по себе. — Ты бы даже не понял, что это происходит только у тебя в голове. Так что...

— Это ничего не меняет, — заупрямился Рики. — Ничего.

— Не для тебя, — согласился Катце. — Но сейчас твоя жизнь зависит от него. Если ты хочешь погибнуть на неизвестной планете — дело твоё.

— Мои друзья... — Рики отвёл взгляд. — Они-то погибнут.

— Да.

Рики молча кивнул.

— Кампания когда-нибудь закончится, — сказал Катце, вставая. — Тогда у тебя будет шанс вернуться к нормальной жизни.

— Ты сам-то веришь, что это возможно? — Рики вдруг стало тоскливо, как никогда в жизни.

— Для меня — нет, — в этой короткой фразе Катце Рики послышались злость и разочарование. — Ты — другое дело.

— А почему для тебя — нет? Чем ты отличаешься от меня? Или ты слишком много знаешь? — Рики понимал, что вызвать Катце на откровенность — почти невозможная задача. Но почему бы не попробовать?

Катце стоял к нему спиной. И Рики многое бы отдал, чтобы видеть в этот момент выражение его лица.

Но когда Катце повернулся, ничто не напоминало о его мимолётной слабости. В глазах — уверенность и спокойствие. Голос — ровный, таким Катце обычно говорил о необходимости планирования нагрузок:

— Не отличаюсь. Почти, — добавил он и подошёл к кровати. — Дело в том, что у меня не хватает кое-чего.

Рики нахмурился. А Катце неожиданно схватил его за руку и прижал ладонь к своему паху.

— Ты... Ты... что, кастрат? — Рики отдёрнул руку из-за вдруг возникшего непонятного чувства брезгливости, смешавшейся со стыдом.

— Стал им, — резко поправил Катце. — Все, кто прислуживает старшим офицерам, проходят процедуру кастрации. Это — цена за возможность не спускаться на враждебную планету с первой волной.

— Первая волна? — переспросил Рики. — Ты тоже из...

— Всё верно, — перебил его Катце. — Я такой же, как ты. Как видишь, у них в арсенале есть очень разные способы... убеждения. Нас они лишили возможности испытывать желание. Других просто отправляют на смерть. Ни нас, ни тех, кто сейчас на первом жилом, не побаловали возможностью выбирать. Нас просто ставили перед фактом. Но у тебя выбор есть. Не ахти какой, но всё же есть, а это уже куда больше, чем имеем мы, — Катце раздражённо фыркнул. — Если бы у меня была такая роскошь, как выбор...

— Лучше смерть! — медленно и уверенно произнёс Рики.

— Смеееерть? — жёсткая ухмылка снова искривила губы Катце. — Ты не знаешь, о чём говоришь. Позволь спросить, а ты хоть раз оказывался к ней лицом к лицу? Так, чтобы наверняка знать, что шансов ноль? Ну, ради интереса, расскажи, как ты заглядывал в глаза даме с косой.

Рики только фыркнул. Он уже вчера, вернее, позавчера попрощался с жизнью. И ещё раньше — тоже. У себя, в тех самых трущобах, в которых он вырос, он сталкивался со смертью каждый день.

Катце смотрел на него, понимая, что именно сейчас Рики обдумывает.

— Никогда ты с таким не сталкивался. А я — да. Легко говорить, что готов расстаться с жизнью, лишь бы не быть рабом или подстилкой, но на деле всё куда сложней, Рики. Представь себе хаос, месиво из частей тел, запах горелого мяса, вонь чужого дерьма и мочи. И всё это посреди грохота и криков боли.

— Ты так говоришь, словно был там, — заметил Рики, с насмешкой поглядывая на Катце. Как он может так убеждённо говорить о том, чего никогда не видел?

«Лицемер!»

— Был. Господин Минк позволил мне насладиться этим дерьмом. Я прошёл несколько сот метров в броне пулемётчика. Моя капсула раскрылась за две минуты до того, как высадился десант второй волны. Я это всё видел и слышал. Видел, как погибли те, с кем я был в одном корпусе, — Катце сжал зубы и некоторое время молчал, видимо, погрузившись в воспоминания. — Убивать мне было не впервой. Но обычно это не было кровавым месивом, в котором не всегда можно разобраться, кто перед тобой — враг или нет, и где ты сам. Там меня преследовала одна мысль: я хотел поскорее выбраться из этого ада. Это всё, чего я хотел.

— Понятно.

— Если бы отсюда можно было бежать, — устало сказал Катце, снова возвращаясь к разговору о настоящем, — я бы посоветовал тебе найти способ исчезнуть. Но это невозможно. Отсюда только два пути: или в пакете, или в транспортном корабле. И оба означают смерть. Поэтому...

— Да, — Рики кивнул.

— Просто подумай над этим.

Рики кивнул снова. Катце ещё постоял немного, глядя на него, потом взял сумку и, не говоря больше ни слова, ушёл.

«Интересно, а маршал такую откровенность одобрил?» — подумал Рики, переведя взгляд на закрывшуюся за Катце дверь.

Впрочем, это было неважно. Рики сейчас больше занимал другой вопрос: неужели была такая необходимость отправлять Катце вниз, на планету? Покорности можно добиться и другими способами. Нетрудно было поверить, что маршал Минк испытывает удовольствие, мучая людей, но смысла в такой почти запредельной жестокости Рики не видел. Тем более что маршал не мог лично видеть, что происходило с Катце на планете. Это было наказание за проступок. И, как сказал сам Катце, у Ясона была возможность прибегнуть к более действенным способам.

Возможно, маршал и прибегнул к ним.

«Ты бы даже не понимал, что это происходит только у тебя в голове», — припомнил Рики.

И он попытался себе представить то, о чём говорил Катце так уверенно, словно и правда это пережил. Без надежды на выживание. Без возможности что-то изменить. Когда от тебя зависит только одно: сколько людей ты убьёшь, прежде чем убьют тебя.

Рядом оказался Гай. И Норрис с Люком были где-то неподалёку. Вокруг — грохот, как описывал Катце. Под ногами — месиво из чьих-то кишок, дерьма, частей тел...

Они будут прикрывать друг друга, как смогут. Но этого всё равно окажется мало. Потому что противник, враг, он такой же — или ты, или тебя. Только врагу есть, за что бороться, и он будет отстаивать каждую пядь своей земли, до последней капли крови. Потому что это — его дом, который будет разрушен, если его не отстоять.

А у них — Рики, Гая и других — не было ничего, кроме последнего рубежа: желания просто жить. Имперские истины для них ничего не значили. Империя предала их, сделав пешками, чей путь — только во тьму, без надежды на возвращение.

Рики понял, о чём говорил Катце. Но даже так было невозможно забыть о своих принципах, о гордости. Погибнуть там, внизу, оказалось действительно страшно. Страшней, чем остаться здесь и жить с сознанием того, что твои друзья сгинули в этой ужасной мясорубке. Но Рики сгорел бы со стыда, если бы хоть кто-нибудь узнал об этом.

Глава 11

Космический крейсер «Амои». 6 административный уровень, отсек А-2

Малый зал заседаний

Ясон дожидался, пока шестеро генералов «Амои» займут свои места. Он наблюдал.

Гидеон вёл себя, как обычно, обводил пришедших подозрительным взглядом; Орфей и Аиша о чём-то спорили вполголоса, остановившись в двух шагах от стола; Леон погрузился в собственные мысли, откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза; Сильберт тоже сидел за столом и что-то просматривал на встроенном мониторе; Рауль остановился возле своего кресла и не отрывал взгляда от экрана браслета.

«Интересно, кто крыса?»

Найти ответ на этот вопрос хотелось бы поскорей. На «Даарсе» тем же был озадачен Маркус, и им обоим невозможность быть постоянно на связи очень сильно осложняла жизнь. Но иначе было нельзя. Они не знали, сколько именно данных успел слить врагам предатель, и успел ли вообще. Поэтому приходилось осторожничать. Крыса была среди генералов, единственных, кто был в курсе всех деталей кампании — к такому выводу пришёл Юпитер, который провёл тщательное расследование, прежде чем посвятил Ясона и Маркуса в это дело. Он показал обрывки зашифрованных посланий — всё, что удавалось перехватить. Но они были бессмысленны, потому что восстановить сообщения полностью было невозможно. Юпитер проник в архивные файлы космической станции, от которой они стартовали, и обнаружил такие же коды. Сообщения уходили по сложному пути, который всегда обрывался в пустоте космоса. Маркус предполагал, что в нужной точке был спутник-приёмник, но так это или нет? Ломать голову было бесполезно. Нужно сосредоточиться на той задаче, которую они могли и должны были решить. Враг, с которым приходилось иметь дело, оказался не по зубам даже сверхмощному искусственному интеллекту — единственному в своём роде. Ничего похожего на «Лямбду-3000» не существовало раньше. Это был прорыв. На Юпитера Империя возлагала большие надежды. Император согласился с военным советом, что командование кампанией лучше поручить «Лямбде». Людей можно переманить на сторону врага, а искусственный интеллект — нет. Юпитер в глазах имперских военных был непогрешимым, совершенным, чистым разумом, у которого нет слабостей. Ему в помощь и по его проекту создали элиту имперских войск — офицеров старшего и высшего эшелона. Грандиозный проект, как говорил Император, мог посоперничать с самим появлением человека на Земле. Уподобившись богу, «Лямбда-3000» создала новых существ, но наделила их человеческим разумом, поместив его в искусственную оболочку. Эта человеческая составляющая в ком-то из них, как думал Ясон, и стала причиной предательства. И крыса оказалась умней своего создателя.

Как её, такую хитрую, вычислить — маршал не представлял. Он столько раз пытался поставить себя на место предателя, но каждый раз сдавался. Он не мог придумать даже причины, заставившей бы его самого пойти на такой шаг. Элита имперских войск имела всё. Если чего-то у них не было, они могли бы это легко получить. Любой генерал обладал властью, о которой многие и мечтать не смели.

Ясон попытался представить себе, что он хочет единоличной власти, но Империя с её перенаселёнными мирами, нищетой и быстро истощающимися ресурсами его совершенно не вдохновляла. Вот если бы собственный мир — тогда другое дело.

Можно было бы предположить, что кто-то как раз и хочет собственный мир. Но как можно его заполучить, сдав «Амои» врагу?

«Да никак», — сам себе отвечал Ясон.

Полагаться на обещания противника, который может оказаться таким же вероломным, как и ты сам? Нет.

Так что мировое господство можно было смело сбрасывать со счетов. Если только предателем не был сам «Лямбда-3000». Но здесь Ясон сдавался сразу. Не из-за своей преданности Империи и Юпитеру, а по причине куда более прозаичной: «Лямбде» не было нужды играть в прятки. Император и его советники решили, что Юпитер будет руководить кампанией. И хотя все решения принимал совет генералов, Ясон не мог не заметить, что часто Юпитер ненавязчиво направлял обсуждение в нужное ему русло. Так что тут сомнений не было.

Ясон терялся в догадках, не отказываясь полностью ни от одной, даже самой пустячной, самой абсурдной идеи.

Но им нужно было хоть что-то, кроме фрагментов зашифрованных посланий, иначе они так и не смогут сдвинуться с мёртвой точки.

С самого начала они с Маркусом приняли решение играть в открытую, поэтому Ясон иногда провоцировал остальных, даже Рауля, которому хотел бы доверять, но не мог позволить себе такой роскоши. Маркус на «Даарсе» делал то же самое. Но за месяцы, прошедшие с начала кампании, они не добились ничего. У них была возможность передавать послания друг другу. Возможность, о которой не знал никто, кроме Юпитера. Но делать это регулярно они не могли. К тому же они попросту не успели бы прийти друг другу на помощь, вмешаться сразу, как только возникла бы необходимость: шифровки поступали с большой задержкой. Всё, что они могли — это ждать и наблюдать. Развязка, как считал Юпитер и как понимали оба маршала, наступит на вражеской территории, и тогда придётся действовать очень быстро. Ни Ясон, ни Маркус не позволяли себе чувства полной уверенности, что им удастся опередить удар, который нанесёт предатель. Цена в два миллиона человеческих жизней их не особенно волновала. И врагу, в чём был уверен Ясон, тоже нужно было не просто уничтожить имперские войска, а подобраться к «Амои». Этот корабль был бы подходящей целью. Но захватить «Амои» целиком было невозможно — при попытке захвата включилась бы система самоуничтожения, о чём простым солдатам и офицерам было неизвестно.

Но ведь предателю-то известно!

Может быть, кто-то знал, как отключить механизм?..

Ясон перестал изучать собравшихся и посмотрел на часы. Время начала внеочередного заседания уже подошло, но Юпитер до сих пор не давал о себе знать. Он, само собой, наблюдал за происходящим через камеры и микрофоны, но его присутствия не ощущалось.

Интересно, что задерживало искусственный интеллект? Он мог отправить сюда один из своих многочисленных аватаров, но не спешил с этим. Неужели что-то произошло?

Часы показали пять пятьдесят девять, все расселись по местам.

— Что у нас сегодня на повестке дня? — спросил Гидеон, посмотрев на Ясона.

— У меня — не так много, — ответил маршал. — Заседание созвано «Лямбдой».

— Понятно. И где он? — генерал Лагат огляделся, словно Юпитер мог находиться в зале, как простой человек из плоти и крови, но конечно, никого не увидел. — Я что-то...

— Я здесь, генерал, — раздался из динамиков бесцветный голос. — Не будем зря терять время. Я получил новые данные.

— Откуда? — генерал Розен нахмурился и посмотрел на центр стола, где обычно размещалась голограмма Юпитера, однако в этот раз там ничего не было.

— Я санкционировал запуск спутника-шпиона, — ответил Юпитер.

— Не обсудив это с нами?

Ясон, как и Аиша, задавший вопрос, прекрасно понимали, что это уже не имеет никакого значения, но маршал и сам бы хотел услышать ответ. Теперь ему стало интересно, насколько далеко простирается власть «Лямбды». Возможности этого искусственного интеллекта ему были известны. А вот полномочия, прописанные в административных файлах «Амои», — явно не до конца. Он-то предполагал, что хоть Юпитер и руководит кампанией, единолично принимать решения не может. Получается, он был неправ?

— Я имею право запускать спутники-шпионы, если этого требует ситуация, — ответил Юпитер. — Ситуация требовала получения новых уточнённых данных.

Голограмма правильного эллипса планеты возникла там, где обычно находился аватар Юпитера. Несколько областей окрасились в красный.

— По данным последних наблюдений, предпринятых мной без уведомления руководства корабля и совета генералов, все сведения, полученные ранее, можно считать неверными.

Ясон уже вызвал на своём экране те снимки, которые они получили в прошлый раз. Если верить тому, что сейчас показывал Юпитер, почти все войска поменяли своё расположение. А это значило, что данные, которые они получили раньше, были ложными.

«Или ложные мы получили сейчас, — появилась мысль. — Какого чёрта затеял Юпитер?»

— Но если верно то, что мы видим здесь, надо же всё менять! — возмущённо воскликнул Рауль. — Места расположения войск слишком далеки от предыдущих точек.

— Передислокация? — предположил Орфей, но отсутствие уверенности в его голосе говорило само за себя.

— Нет, — Сильберт поглаживал подбородок, как всегда делал в минуты задумчивости, — времени прошло мало. Им бы не хватило... сколько там прошло времени?

— Последние данные получены двадцать дней и восемь часов назад, генерал Домина. Плюс время, которое понадобилось информации, чтобы нас достичь, — подсказал Юпитер.

— Невозможно, — Сильберт покачал головой. — Рассредоточить армию такой численности, конечно, за это время можно. Но перебросить на другой континент? Не уверен, — он хлопнул ладонью по столу и, ткнув указательным пальцем в Орфея, веско добавил: — Или у них есть что-то такое, о чём мы не знаем.

— Поддерживаю, — привычно односложно начал Леон Клэр. — Если верны донесения хотя бы о типах вооружения врага, у них есть тяжёлые машины, переброска которых с материка на материк — очень сложная задача. Но кое в чём я согласен с Сильбертом: рассредоточить силы на одном материке за несколько дней — это просто. И так же просто собрать рассредоточенные до этого войска — на другом материке, — он задумчиво покивал головой, словно это предположение было самым верным. — Нас как врага это ввело в заблуждение и лишило возможности оценить реальную численность армий противника. Я бы сказал, неплохая тактика.

— Но тогда они должны располагать как минимум вдвое большим количеством единиц техники. Как минимум, Леон!

Рауль был так возмущён предположениями Клэра, что Ясону стало смешно. Каким бы занудой и буквалистом генерал Ам ни был, но он искренне считал Империю самым могущественным государством во Вселенной. И уж конечно, не допускал, что кто-то может выставить против «Амои» и «Даарса» армию, с которой имперским войскам будет сложно справиться.

Конечно, рассмеяться в голос маршал себе не позволил.

— У нас слишком мало данных, — сказал Ясон, полностью игнорируя яростный взгляд, который бросил на него Рауль. — Юпитер, нам нужно подтверждение хоть одной из версий. Если мы имеем дело с численностью войск, в несколько раз превосходящей нашу, тогда нам надо будет полностью изменить планы ведения операции. Ну а если противник просто имеет более совершенные машины, чем мы думали, то потребуется лишь небольшая коррекция.

— Я хотел предложить то же самое, — ответил Юпитер. — Мы находимся сейчас в затруднительном положении. Времени осталось очень мало, и меры необходимо принять немедленно. Я рискнул отправить несколько спутников в систему незадолго до начала заседания. Вся ответственность за это лежит на мне.

— Это лишнее, — произнёс Ясон, подняв руку и этим остановив уже открывшего рот Лагата. — Ты не вышел за рамки своих полномочий, так как действовал в интересах Империи.

— Благодарю вас, маршал.

Под негодующим взглядом генерала Лагата Ясон завершил заседание, сказав, что они соберутся, как только будут получены новые разведданные.

Рауль тоже был недоволен, но остальные, казалось, были на стороне Ясона и «Лямбды». Несмотря на очевидное, Гидеон дождался, пока в зале остался только Ясон.

— Ты понимаешь, что это неизбежно приведёт к нашему обнаружению! — воскликнул он, когда закрылась дверь за последним, Аишей.

— Не обязательно так, — Ясон покачал головой. Всё-таки какая досада, что Гидеону вздумалось поговорить с глазу на глаз! Но прояснить некоторые вещи и правда было нужно. — Спутники, разработка которых проводилась уже здесь, на борту, как ты знаешь, были немного модернизированы. Аиша, руководивший этим проектом, внёс кое-какие изменения.

— Не согласовав это с советом? — возмутился Гидеон.

— А он должен был? — вопросом на вопрос ответил маршал и посмотрел на генерала в упор. — Гидеон, ты забываешь, что у каждого из нас здесь свои проблемы и задачи. Мы самостоятельно их решаем и докладываем только о результатах. Начало работ по созданию нового поколения спутников было санкционировано. Ты хочешь, чтобы Розен о каждом своём чихе тебе лично докладывал?

Было видно, что генерал Лагат уже и сам понял, что неправ, но сдавать позиции счёл глупостью.

— Но отправлять экспериментальную технику во вражескую систему? — в голосе Гидеона можно было расслышать чётко отмеренную дозу сомнения. — Она может дать сбой, не так ли?

— Гидеон, а тебе не приходило в голову, что все доклады, которые мы получили — это свидетельство того, что враг о нашей кампании прекрасно знает?

— Приходило. Более того, я полностью уверен, что враг в курсе наших планов, — хмыкнув, ответил генерал. — Но ошибка с этим спутником лишит нас преимущества, которое у нас ещё никто пока не отнял.

— Это ты про время? — Ясон без труда догадался о ходе мыслей собеседника. — Боюсь, скоро и этого преимущества у нас не будет. Сам подумай, не могут же они постоянно менять расположение войск. Это слишком. Для любого мира, даже для Империи, — Ясон расслабленно откинулся на спинку кресла и положил руки на обтянутые белой кожей подлокотники. — Они прекрасно знают, что мы приближаемся. О точном времени прибытия, само собой, речи нет, но они готовы, что нам и показывают.

— В таком случае, какая польза от этих твоих спутников? — скептически осведомился Лагат.

— Мы должны знать точно, с чем имеем дело, — сказал Ясон, пожав плечами. — Гидеон, ты ведь не дурак и сам всё понимаешь. Зачем ты постоянно споришь со мной?

— В чём заключается принципиальное отличие новых спутников от старых? — пропустив последний вопрос мимо ушей, поинтересовался генерал.

— Ты мог бы прямо сказать, что тебя интересует именно это, а не строить из себя идиота, — брезгливо поморщившись, Ясон наклонился к дисплею и ввел нужную команду.

Над столом появилась голограмма спутника.

— Основным отличием нового спутника является его система передачи данных. В корпусе заложено двенадцать ретрансляторов. Они по очереди выстреливаются пневмопушкой под определённым углом, — Ясон махнул рукой — точные цифры сейчас не были важны. — Ложась в дрейф, ретрансляторы раскидывают управляемую сеть микроприёмников, которая после получения информации сворачивается. Данные передаются по цепочке...

— Ретрансляторы самоуничтожаются, как и спутник, — закончил Гидеон.

— Именно, — кивнул Ясон, которому не очень понравилось, что его перебили, но ставить на место Лагата из-за такой мелочи не стоило. — Отследить направление передачи до первого приёмника можно, но дальше — только космическая пыль.

— Я ведь правильно понимаю, испытания проведены не были?

— Правильно, — подтвердил маршал. — Для этого пришлось бы отключить поле на несколько часов, чего делать нельзя. Так что испытания были проведены, но здесь, на «Амои».

— А что, если эти испытания просто не выявили недостатки спутника? — высокомерно поинтересовался Гидеон. — Что, если при сборке, ну, или программировании были допущены ошибки? Как «Лямбда» может так рисковать?

— Ты не тому задаешь вопрос, Гидеон, — Ясон вздохнул. — Я могу попросить Юпитера об аудиенции для тебя, если ты сам этого сделать не можешь. Задашь свои вопросы ему.

— А я хочу эти вопросы задать тебе, маршал, — ответил генерал Лагат.

Ясон посмотрел на Гидеона с удивлением. Похоже, генералу наконец надоело играть в непримиримого врага.

— Почему мне, Гидеон?

— Потому что ты у нас маршал. Я думал, Юпитер не имеет реальной власти. Он может наложить вето на решение совета, но, ты... ты стоишь во главе всего этого, — он обвёл руками зал, а потом очень внимательно посмотрел на Ясона. — Я пропустил какое-то важное заседание, на котором искусственный интеллект был поставлен во главе кампании?

Ясон улыбнулся. Он и забыл, что остальных Император не счёл необходимым ставить в известность.

— Юпитер действует в рамках своих полномочий, Гидеон, — повторил маршал недавно сказанную фразу. — Посуди сам: если бы это было не так, у него не было бы кодов доступа. Но они есть. Он смог запустить экспериментальный спутник, и для этого ему не потребовалось наше разрешение. А это значит, что коды уже были заложены в его систему.

— Или он оказался проворней своих создателей, — возразил генерал Лагат.

— А смысл, Гидеон? — Ясон усмехнулся. — Ну, хорошо, я допускаю, что Юпитер мог бы взломать программы-ограничители. Но я всё-таки не вижу смысла в том, чтобы отправлять спутник-шпион, не сказав об этом нам.

— Я тоже не вижу в этом смысла, — согласился Лагат. — Ну а что, если это не Юпитер, а... предатель?

— Это невозможно, — раздалось из динамиков.

Гидеон от неожиданности вздрогнул.

— И давно ты нас слушаешь? — осведомился Ясон — Вообще-то это невежливо.

— Я постоянно слушаю всё, что происходит на корабле, — ответил Юпитер. — Но редко вступаю в диалог. В данном случае я был вынужден это сделать, так как ложные предпосылки в вашем разговоре могли привести к неверным выводам. Дело в том, что моё сознание ограждено от вмешательства извне оболочкой, которую составляют программы, написанные на языке, которого не существовало до сих пор. «Амои» во многом уникален, и я не являюсь исключением. Язык, на котором написаны программы защиты, был специально разработан для этого. Взаимодействие между мной и этими программами — сложный процесс, повторить который сможет только искусственный интеллект, обладающий сходными со мной параметрами. Насколько мне известно, ни в Империи, ни за её пределами не существует никого подобного.

— Спасибо, Юпитер, — кивнул Ясон и вновь обратился к Гидеону. — Мы ответили на все твои вопросы?

«Нет, — сам себе напомнил маршал. — Далеко не на все. Но обсуждать это здесь не имеет смысла».

Гидеон, похоже, пришёл к такому же мнению, потому что улыбнулся и сказал:

— Я получил ответы, которые расставили всё по местам.

— Очень хорошо. А теперь, если ты позволишь...

Генерал Лагат поднялся и отдал честь, как того требовал Устав.

Ясон последовал его примеру, а потом, когда Гидеон покинул зал заседаний, вернулся в своё кресло. Нужно было обдумать многое, но сейчас хотелось просто немного отдохнуть.

Он снова запросил последние сведения, доставленные спутниками-шпионами.

«Что-то здесь не так, — в этом Ясон был полностью согласен с Гидеоном. И ему, так же, как генералу Лагату, очень хотелось бы понять — что. — Но что, чёрт тебя дери?»

Ясон переводил взгляд с одного изображения на другое, но не видел ничего нового.

«Это какой-то бред, — продолжал он внутренний монолог. — Бессмыслица».

Не то чтобы Ясон не догадывался, кому могло понадобиться вводить в заблуждение командование «Амои», но всё это казалось абсурдным.

«Бессмыслица, — повторил он мысленно. — Если только...»

Ясон вспомнил одного генерала, с которым часто сталкивался в столичном Институте офицеров незадолго до того, как их отправили на «Амои». Этого генерала от других отличало то, что он имел реальный опыт военного и дослужился до генерала, поднявшись практически из самых низов. Насколько Ясон знал, в столице Империи, Танагуре, это был единственный случай не унаследованной офицерской должности.

Генерал был стар, но всё ещё силен и далеко не глуп.

«Если ты не понимаешь, почему враг действует так, а не иначе, это не значит ровным счётом ничего, юноша. Это значит только то, что твоя логика, мать её, сильно отличается от логики твоего врага», — часто повторял он, когда пропускал пару стаканчиков на светских приёмах, где высшие офицеры были обязаны присутствовать.

Ясон пытался с ним спорить. Логика, по его мнению, была только одна. Но генерал только смеялся в ответ и добавлял: «Когда повоюешь с моё, поймёшь, что и правда, и логика у каждого свои, сынок».

Похоже, старый вояка был прав.

Глава 12

Космический крейсер «Амои». 25 жилой уровень, отсек L-5

Каюты маршала Минка

Заседание не принесло никаких результатов. Только добавило вопросов, которые не давали покоя весь день. Вечером Ясон вернулся к себе, приказал Катце подать лёгкий ужин и, по-армейски быстро расправившись с ним, решил прилечь. Но заснуть не получалось: мешали мысли, которые всё никак не хотели оставить его в покое. Они напоминали, что время на месте не стоит — течёт, как вода сквозь пальцы.

Осталась всего неделя на то, чтобы попытаться понять и найти решение, но они с Маркусом всё ещё топтались на месте. Последнее сообщение с «Даарса» Ясон получил несколько часов назад. И содержало оно только одну фразу: «Пока без изменений». Ясону тоже было нечего сказать.

Это раздражало. Куда больше, чем выходки Гидеона или назойливое внимание Рауля. Ясон впервые в жизни почувствовал себя не сверхсуществом, равных которому нет, а простым человеком. И то, что он сделал со своим бойцом, только усугубляло ситуацию. Воспоминания об этом вызывали не совсем понятное чувство. От них хотелось избавиться, и чем быстрей — тем лучше. Словно он сделал нечто, недостойное элиты ИКВ.

Конечно, с определённой точки зрения он и был человеком. Но изменения, произведённые с его телом, делали его тем, кем он считал себя — существом высшего порядка. Ещё не богом, но уже и не простым смертным.

Пасть так низко, до насилия?

Ясон раздражённо гнал от себя эти мысли.

К Рики он с тех пор не заходил, но внимательно выслушивал подробные отчёты Катце о лечении. Ясон старался скрыть, что перечисление подробностей заставляет его испытывать неловкость. А Катце как будто ничего не замечал. Просто докладывал, что Рики поправляется очень быстро. Ясон был в какой-то степени даже рад, что его личный слуга знал, что делать, иначе было бы сложно избежать проблем.

Да, Катце было не впервой иметь дело с такими вещами. Нет, конечно, Ясон раньше ничего подобного не делал. Он ведь считал себя таким же, как и Юпитер — лишённым слабостей. А потребность в сексе — это слабость. Ясон был в этом уверен до того, как пришёл тогда к Рики. Вернувшись к себе, он не знал, что и думать.

Сохранить контроль над собой Ясону удалось. Но это было слабым утешением. Тревожным знаком было уже то, что ему понадобились усилия, чтобы не сорваться.

Ещё хуже было, что Ясон никак не мог избавиться от мыслей о Рики. Работа требовала его внимания, не пойманный до сих пор предатель, передающий сведения врагам, безусловно, должен был вытеснить остальное. Но нет. Стоило только на секунду отвлечься, и он снова мысленно был там и... делал с Рики всё это. Он не помнил наслаждения, помнил только, что это было горячо. Терять голову его заставляло другое — желание подчинить себе Рики. Сделать так, чтобы тот отбросил свою гордость, забыл о ней и подчинился.

Но зачем, чёрт возьми?

Ясон сам себя не мог понять.

Бойцы, которые не подчиняются приказам, были редкостью. Точнее, их вообще не было. Соблюдение правил было одним из условий, на которых бойцы могли пользоваться своими привилегиями. А Ясон и другие офицеры считали, что выходить на ринг, представляя своего хозяина — это привилегия. Посещать салон, иметь собственные комнаты, личных тренеров и получать дорогие подарки — это привилегия. Сидеть на полу у ног хозяина — это привилегия.

Боец, который не следует правилам, возвращается туда, откуда пришёл, если его проступок не был серьёзным. Если же он создавал проблемы, как Мигель, то имперская армия просто не досчитывалась одного бойца. Была возможность сделать из такого зверька безмозглую марионетку, из тех, которые спускались с первой волной, но чаще хозяева предпочитали просто выкинуть проблему за борт. В конце концов, на поддержание жизни в марионетке требовались ресурсы, хоть и небольшие.

И бойцы были в курсе, что неповиновение влечёт за собой неизбежное наказание. Каждый тренер отвечал головой за то, что его подопечный ведёт себя подобающим образом.

Но с Рики это не работало. Он только делал вид, что подчиняется правилам, и это понимали все. Рики вёл себя хорошо, только когда это не шло вразрез с его идиотскими представлениями о гордости. Такого бойца никто не стал бы держать. И Ясон тоже. Но было что-то, мешающее маршалу избавиться от потенциальной проблемы. Нет. Сначала он считал это забавным. Смотреть на Гидеона, которого бесит сам факт того, что трущобную шавку приравняли к выдающимся бойцам имперской армии; на Рауля, на этого прямолинейного зануду, который своими нравоучениями кого угодно доведёт до бешенства. Да и за остальными наблюдать было одно удовольствие. Но в какой-то миг это перестало быть просто развлечением.

«Когда я в первый раз задумался о том, чтобы не отправлять Рики на планету?»

Ответить на этот вопрос было сложно. Как будто идея возникла не сразу, а зрела постепенно, складывалась из мелких деталей, незаметно для маршала обретая завершённую форму необходимости.

Не было какого-то отдельного момента, когда Рики перестал быть просто способом подразнить других. Но были другие. Когда Рики в первый раз вышел на ринг. Разве Ясон не заметил, как смотрели на его бойца остальные? Заметил и был доволен тем, что видел. Поначалу. Но к удовлетворению начало примешиваться раздражение. Когда? Ясон не помнил. Просто вдруг ему перестало нравиться, что и другие могут видеть, как Рики легко уходит от ударов противника, как избегает подсечек... Как он двигается. Ясон ведь чувствовал, что они смотрят — все смотрят на Рики. Они пожирали его глазами. Каждое его движение.

Не тогда ли он почувствовал, что хочет быть не просто хозяином, а по-настоящему обладать Рики?

Абсурд!

Что значит «по-настоящему»? Он был хозяином Рики. Если бы Ясон захотел, Рики убили бы, выбросили в космос через шлюз, перекроили по его желанию, сделали бы безмозглым роботом, способным только выполнять команды...

Будет Рики жить или умрёт — зависело только от маршала. Но Ясону нужно было нечто другое.

«Какого чёрта я думаю об этом опять? И чего хочу?»

Опять. Это бессмысленно.

Конечно, это было бессмысленно, но зачем он тогда включил кольцо, когда наказывал Рики? Зачем дал почувствовать, что эта игрушка может причинять не только боль? Почему вдруг так сильно захотелось услышать не крики боли или бессильные стоны?

Ясон сдался. Открыл глаза, сел на кровати. Руки сами потянулись к одежде. И через минуту он уже входил в комнату Рики. Зачем? Вовсе не для того, чтобы встретить взгляд, полный ненависти и где-то в глубине — страха.

Ему нужно было другое. А было только это.

— Нет. Нет-нет-нет. Нет. Уходи!

Рики отполз в угол кровати. Но страх из глаз исчез совершенно. В них осталась непокорность, гордость... Что там ещё у них считалось главным и важным?

Да какая, к чёрту, разница?

Ясон шагнул вперёд, к кровати.

— Нет.

Ясон улыбнулся. Ему бы не понравилось, если бы Рики вёл себя иначе. Покорная кукла была неинтересна. Правила игры изменились. Дразнить Гидеона, Рауля, Аишу — да всех их — это так банально и скучно. А вот сломать и подчинить эту непокорную дворняжку — да. Это было интересно. Заставить снова просить, умолять, корчиться от удовольствия. Сделать зависимой от удовольствия. Чтобы она больше не мыслила своей жизни без него.

Чтобы принадлежала только ему. Чтобы ненависть к нему сжигала в её сердце все другие чувства...

Ясон улыбнулся. Оказывается, иногда ответы лежат на поверхности. Нужно просто вынырнуть из глубин своего сознания, чтобы их найти.

Глава 13

Космический крейсер «Амои». 25 жилой уровень, отсек L-5

Каюты маршала Минка

Катце было и смешно, и горько. Смешно оттого, что он, как и Рики, был уверен: тот раз, после боя, был первым и последним. Горько — оттого, что они оба жестоко ошиблись.

Глядя на спящего Рики, спина и шея которого были украшены синяками — следами поцелуев, Катце вспоминал о собственном печальном опыте. И это было больно.

Маршал не увлекался такими вещами до появления Рики. Брезговал даже секс-дроидами — чистыми, созданными специально для офицеров. Но другие относились к вопросу иначе. Они всё-таки были людьми, и сбрасывать напряжение было необходимо. Хотя Катце с трудом представлял себе, что должно произойти, чтобы эти полулюди почувствовали давление обстоятельств. Именно почувствовали на себе, а не отметили, что оно — есть и, как любая задача, требует каких-то действий и решений.

Катце не повезло, как и Рики — не повезло попасть в поле зрения элиты имперских войск. Но Рики всё-таки оказался в более выигрышной ситуации. Хотя это как посмотреть. Было очевидно, что маршал заинтересовался Рики, но что это за интерес и к чему в итоге их это приведёт?.. В первый раз объяснить действия маршала было не так уж и трудно, даже если для офицера и было странным наказывать своего бойца не только лично, но и таким необычным образом.

Но всё изменилось. Прошлой ночью Катце был вызван, чтобы позаботиться о Рики. И он не мог не заметить, что на этот раз маршал был более внимателен. Для Рики это наверняка было по-прежнему болезненно, но обошлось без крови. В эту ночь всё было ещё более странно. У маршала была назначена встреча с генералом Розеном. Перед этим он вызвал к себе Катце, сказал, что вернётся через полчаса и приказал ему подготовить Рики.

Катце испытал шок и растерялся, когда понял, что хозяин имеет в виду.

Обо всех этих вещах Катце знал много — куда больше, чем хотелось бы. Конечно, этим своим опытом он с маршалом не делился, но понимал: на «Амои» скрыть что-то почти невозможно. Разве что Юпитер не сочтёт нужным ставить Ясона в известность. Так что маршал наверняка был в курсе, поэтому и отдал такой странный приказ. А может быть, потому, что такое мог сделать для него только Катце.

Какая из причин была верной на самом деле — не имело значения. Катце должен был выполнить приказ, но хорошо понимал, что Рики не будет в восторге. Впрочем, выбора не было ни у одного из них. Поэтому, когда Рики заупрямился, Катце просто сказал, что если они не договорятся, последствия для обоих окажутся весьма болезненными.

«Да что ты знаешь о боли!» — крикнул на это Рики.

«Побольше, чем ты думаешь».

Катце совершенно не хотелось говорить об этих эпизодах своего прошлого, но от его откровенности теперь зависело слишком многое.

«Не делай из меня идиота! — продолжал орать Рики. — Да что ты... — он замолчал и хмуро посмотрел на Катце. — Он что, трахал тебя, пока я не появился?»

Даже в каком-нибудь странном кошмаре Катце не приснилось бы, что он посмеётся над таким заявлением. Но когда Катце это услышал, его разобрал смех, правда ненадолго.

«Нет. Маршал не интересовался мной. Но элиты в Имперских войсках предостаточно и без него».

Вспоминая, что было вчера, Катце почувствовал, как даже сейчас по спине пробежал холодок. Он предпочёл бы всё забыть. Но ему не позволяли. Рауль появлялся в поле зрения почти каждый день. А теперь ещё и это...

О, да, Катце знал о боли столько, что имел полное право рассуждать о происходящем. Он на собственной шкуре ощутил, на что способны эти существа — военная элита Империи. Рауль Ам позаботился об этом. Даже вытаскивать подробности из памяти, чтобы озвучить их, было болезненно.

Впервые они столкнулись в каютах маршала Минка. Катце был в курсе, кто такой генерал Ам: он был выдающимся генетиком и биоинженером, руководил биолабораториями, которые находились на борту «Амои». Благодаря ему на корабле продолжали появляться модифицированные бойцы, проводились эксперименты, о целях которых Катце не знал, но догадывался по тому, что доводилось слышать и видеть. А слышать и видеть ему довелось много. С тех пор, как Катце попытался взломать систему и узнал, что Юпитер — это всего лишь аватар «Лямбды-3000», его обязанности на «Амои» немного изменились. Он остался личным слугой маршала Минка, но на публике в этом качестве больше не показывался. Для этого Ясон подобрал себе другого человека, Дэрила. А Катце стал личным шпионом маршала. Зачем — кто знает? У него всегда была возможность обратиться к Юпитеру. Но, видимо, ему нужна была человеческая оценка происходящего. К тому же Юпитер, даже если бы захотел, не смог бы стать куратором, а проще говоря, собирать причитающуюся маршалу часть выручки борделей. Так что Катце оказался весьма полезен.

Но не смог избежать конфликта. Он с самого начала догадывался, что рано или поздно его поручения приведут к не особенно приятным последствиям.

Катце как раз собирал информацию по одной из лабораторий, когда в его каморке открылась дверь. На пороге появился генерал Ам, что оказалось полной неожиданностью. Ещё более неожиданным стало то, что произошло потом.

Рауль Ам — обычно сдержанный и невозмутимый — оказался демоном во плоти. То, что он вытворял с Катце, не лезло ни в какие рамки. По крайней мере, в те рамки, которые для Катце определяли личности высших офицеров. Он никогда бы не подумал, что элита имперских войск опустится до изнасилования личного слуги. И что эти изнасилования станут регулярными. Катце пытался спрашивать — почему? Рауль никогда не объяснял. Зато Ясон один раз снизошёл до интереса к состоянию Катце, а потом, когда вытянул подробности, усмехнулся и сказал, что секс-дроиды — это секс-дроиды, существа, от которых живых эмоций не дождёшься. Раулю это неинтересно. Ему нравится, когда жертва страдает по-настоящему.

«Кстати, когда Рауль получил уведомление о взломе своего компьютера на личный комм, он был немного... занят».

Услышав это, Катце наконец понял, почему всё это произошло в первый раз. Ну, а странные склонности генерала Ама объясняли всё остальное. Правда, стало любопытно, откуда Ясон знает такие подробности о жизни генерала, но не спрашивать же.

Вчера Катце вытащил это всё из глубин памяти и кое-что рассказал Рики. Пришлось поведать даже о том, как он сам себя лечил. И про доступ к нужным лекарствам — в этом ему однозначно повезло, так что такому, как Рики, пришлось бы туго без помощи. К сожалению, в первый раз у Катце в аптечке было только болеутоляющее. Он оказался не готов к такому повороту. Было тяжело, но пришлось справляться самому, ведь помощи было ждать неоткуда. Он с трудом пододвинул стул к кровати и перетащил на него экран компьютера. Никогда бы не подумал, что это будет стоить стольких усилий! Переподключить клавиатуру тоже казалось невыполнимой задачей. Хотя чего уж проще! Вечером Катце валился на кровать, стараясь устроиться так, чтобы поменьше беспокоить низ спины. И учился. Он многое узнал о сфинктерах, анальных трещинах, разрывах и других вещах, о которых раньше и не задумывался. Его лучшими друзьями на этот период стали болеутоляющие таблетки и зеркало. Пренебречь своими обязанностями он не мог, так что выздоровление немного затянулось.

Спустя неделю Рауль пришёл снова. Потом через шесть дней, потом — через восемь, через четыре, через семь, снова через восемь... Катце пытался вычислить систему, чтобы быть готовым к визиту генерала, но так и не смог этого сделать. Заметить он смог только то, что Рауль прекрасно знал, когда Катце свободен и находится у себя. Это значило, что маршал в курсе и не против происходящего.

Катце не мог испытывать ничего, кроме боли. В этом он был идеальной жертвой, не способной почувствовать даже малейшего удовольствия.

«Он перестал приходить два месяца назад. Но я до сих пор с ужасом жду, что дверь за спиной откроется».

Катце рассказал далеко не всё. Страшно было вытаскивать наружу воспоминания о том, как Рауль требовал не закрывать глаза. Наверное, чтобы Катце мог видеть, с каким наслаждением Рауль ловит каждый его стон, каждый болезненный вздох. Катце сдерживал крик, стискивал зубы. Он думал, что такие, как Рауль любят, когда жертва бьётся в истерике, что это доставляет им особенное удовольствие. Но, наверное, генерал Ам был другим, потому что каждый раз, когда Катце сопротивлялся естественному желанию закричать, это вызывало у Рауля улыбку. Самодовольную и жестокую.

Со временем Катце привык. Вернее, привыкло его тело, и крови больше не было. Но боль никуда не девалась. А потом, когда Рауль ушёл и не появился ни через пять дней, ни через десять, Катце начал чувствовать нечто иное. Он продолжал видеть своего мучителя каждый день, и замечал, что снова стал пустым местом, невидимкой. Прислуживая маршалу и его гостю за столом, он помимо воли пытался поймать на себе взгляд Рауля. Хоть мельком. Но подобное не произошло ни разу. Это задевало Катце, хоть он не смог сразу понять — почему. Как он и сказал Рики, он с ужасом ждал, что дверь за спиной откроется. Но он ждал. Слушал, как Рауль возмущается поведением Ясона, как требует, чтобы маршал избавился от Рики, и не понимал. Ведь Рауль сам делал вещи куда хуже. Но делал это скрытно, так, чтобы об этом знали только те, кто никому не захочет рассказать. Ясон публично нарушил правила. Но каким лицемерным казался Катце генерал...

Когда Катце пришёл по приказу маршала, чтобы привести Рики в порядок, он словно остолбенел. Но вчера всё изменилось. И Катце понял, что завидует Рики. Завидует тому, что Ясон выделил из всех его одного и даже проявил заботу. Хоть и на свой лад.

У жизни если и есть чувство юмора, то оно странное. Так решил Катце. Ясон обеспокоился состоянием Рики и не хотел причинять ему вред. Но придя под утро сюда, после вызова маршала, Катце увидел в комнате полный разгром: матрас был сдёрнут с кровати, постельное белье валялось на полу. И Рики с раздвинутыми ногами, лишь немного прикрытый простынёй. Катце расстелил одеяло и осторожно перетащил на него Рики. Потом привёл в порядок постель и осмотрел Рики. В этот момент он его почти ненавидел — настолько сильно ощутил свою неполноценность. Чувство, которое только усиливалось, подпитываясь завистью к тому, что между маршалом и этим... отребьем появилось что-то, о чём сам Катце не смел даже мечтать. Он ведь и сам был таким — отбросом общества. Так почему один из них, таких одинаковых по происхождению, получил всё, а другой оказался выброшенным, как ненужная вещь? Руки сами потянулись к горлу Рики...

На этот раз совладать с собой было сложнее. Но Катце справился. Он всегда со всем справлялся лучше всех, поэтому маршал Минк оставил его при себе. И не ошибся.

Осторожно, как самую большую ценность в мире, Катце перенёс Рики на кровать и укрыл одеялом.

Горько было осознавать, что даже так, испытывая ненависть, отчаянно завидуя, он не может причинить Рики зло.

Глава 14

Космический крейсер «Амои». 5 административный уровень, отсек А-3

Большой зал заседаний

Зал гудел. Новости, которые были известны только в общих чертах, и то далеко не всем, теперь были озвучены официально. И реакция была такой, какую Ясон и ожидал: вопросов возникло гораздо больше, чем предложений по решению проблемы. Ну а если быть точным, то предложение поступило только одно — которое до этого уже высказывал Гидеон: отправить запрос в Империю и ждать дальнейших распоряжений. Шаг, сделать который Ясон был не готов.

Во время доклада «Лямбды» все молча наблюдали за голографическими картами и следили за точными данными, которые искусственный интеллект выводил на личные коммы. Однако стоило механическому голосу умолкнуть, со всех сторон посыпались вопросы. И в этот раз даже «Лямбда» не могла дать на них однозначный ответ.

— Аналитическая программа просчитала для нас несколько сценариев, — голос Юпитера, раздавшийся из динамиков, заставил гомон утихнуть. — Вы сможете ознакомиться с подробными вычислениями позже. Они уже занесены в память ваших персональных компьютеров. Но самое важное — ни один из этих сценариев не является для нас фатальным.

Ясон уже видел эти вычисления и был вполне согласен с выкладками Юпитера: по какому бы сценарию ни развивались события, огневой мощи «Амои» и человеческих ресурсов, которыми располагает корабль, будет достаточно, чтобы одержать победу.

— На самом деле всё сводится к тому, что наш противник обладает высокими технологиями, о наличии которых мы не знали. Это подразумевает, что либо планетарные ВС имеют на вооружении транспортные средства, позволяющие в короткие сроки перемещать на большие расстояния даже тяжёлые боевые единицы, либо в распоряжении нашего врага имеются средства обнаружения и программы, способные искажать исходящие данные, — «Лямбда» сделала небольшую паузу, давая возможность присутствующим свыкнуться с мыслью, что Империя может кому-то уступать в военной мощи. — Но беспокоиться не о чем: возможностей «Амои» и «Даарса» хватит на то, чтобы сломить сопротивление наземных сил.

—А не может ли быть так, что наличие высоких технологий окажется не единственным сюрпризом? — в своей излюбленной манере поинтересовался Гидеон. — И почему в аналитических выкладках отсутствуют космические войска и транспорты?

— Первые данные, полученные нашими спутниками, свидетельствовали, что почти девяносто процентов космических единиц — это транспорты, — ответила «Лямбда». — Транспорты, которые были задействованы на эвакуационных мероприятиях. Если мы...

— Мы не знаем, насколько верны эти данные, — резко возразил генерал Лагат.

— Тем не менее, даже если эти данные не верны, наших сил хватит, чтобы отразить нападение в космосе и защитить десантные модули, — спокойно, не выдавая раздражения тем, что её перебили, ответила «Лямбда». — Даже если предположить, что все те единицы, которые мы считали транспортными, являются боевыми, а население планеты не было эвакуировано практически полностью, нам нужно внести лишь небольшие изменения в наши тактические выкладки.

— Как так? — в этот раз искусственному интеллекту возразил полковник, который сидел в секторе, противоположном тому, где сидел Ясон. — Не нужно обладать высоким ай-кью, чтобы понимать: если у них есть космический флот, с этим необходимо считаться, а я не представляю, как это можно учесть без внесения радикальных изменений в первоначальный план.

— Первоначальный план включает в себя необходимость защиты от наземных частей ПКО, орбитальных орудий и малых истребителей. Развёртывание полномасштабных действий в открытом космосе невозможно, так как система, которую нам предстоит атаковать, не обладает достаточными средствами для постройки космофлота с большим количеством боевых единиц. В системе есть две планеты. Одна, как вы знаете, является аграрной, так как большая часть её площади представляет собой сушу. Вторая — это административный центр, входящий в Альянс. Планета более населённая, и вот она обладает возможностями, которые позволяют ей иметь современные средства защиты.

«Лямбда» замолчала. Подробную карту поверхности сменила голограмма планетарной системы.

— Всё или почти всё это было учтено, — неожиданно заговорил генерал Розен. — Поэтому, чтобы учесть все риски, на это задание было отправлено два корабля. И один из них — «Амои», вооружение которого позволяет не только вести полномасштабные военные действия в космосе, но и наносить удары по планетарным целям. Мы располагаем силами, которых хватит для нападения на планету такого класса.

— И на то, чтобы одержать победу, не нанеся большого ущерба областям, которые интересуют Империю, — поставил точку в обсуждении маршал. – Это собрание организовано лишь для того, чтобы мы ознакомились с изменившимися условиями. Когда кампания вступит в заключительную фазу, нам нужно будет в режиме реального времени очень быстро оценивать ситуацию, чтобы вносить коррективы в действия подразделений.

«Единственное, чего мы здесь не учитываем — того, что всё может оказаться ложью от начала и до конца», — добавил мысленно Ясон.

Он не забывал о предателе. Правда, Юпитер был убедителен, напоминая, что «Амои» обладает уникальными возможностями. Последняя личная беседа с «Лямбдой» почти развеяла опасения маршала. Но только почти. До конца избавиться от сомнения Ясону не удавалось. Ведь ложными могли оказаться не только те данные, которые получали на «Амои» и «Даарсе», но и те, которыми располагала имперская разведка. Почему бы и нет? Если предатель смог обмануть искусственный интеллект...

Нет. Юпитер настаивал, что его собственные системы взломать невозможно. Но, что если, как говорит Гидеон, взлом всё-таки был? Юпитер бы не узнал об этом. Зато у врага было бы огромное преимущество.

Ясон в который раз пожалел, что «Лямбда» является единственным источником информации на корабле. Все данные, включая работу двигателей, функционирование систем фильтрации воздуха, воды... всё было завязано на «Лямбде». Они зависели от искусственного интеллекта.

И это лишало их возможности выбора. И возможности получить информацию из независимых источников. Отчёт по разведке, проведённой с «Даарса», мог быть подделкой.

Подделкой могло быть всё.

Но они должны были действовать. Зайдя так далеко, сложно повернуть назад.

— Мы решили, что голосования не будет, — произнёс Юпитер. Голограмма качнула головой и обвела зал рассеянным взглядом. — Но если у кого-то будут вопросы, мы можем это обсудить в личном порядке. Ответственных за разъяснение ситуации назначит маршал Минк. Заседание окончено.

Ясон поднялся вместе со всеми, в этот раз внезапно почувствовав себя всего лишь пешкой в чужой игре. Он ничего не решал — только соглашался, смутно ощущая, как что-то в нём сопротивляется, не даёт возражать «Лямбде». Словно было нечто, что он не мог преодолеть. Он как будто знал, что Юпитер располагает данными, которые подтверждают его уверенность в победе. Данными, которые он не счёл необходимым обнародовать.

Но почему? Почему эти факты, которые легко могли развеять его сомнения, Юпитер упорно хранил в секрете? Чего он опасался? Предательства? Невозможно.

А почему нет?

Ясон почувствовал, что сходит с ума. Для него предательство искусственного интеллекта было абсурдным предположением, которое, однако, сразу расставляло всё по своим местам. Если «Лямбда» — предатель, или врагам каким-то образом удалось взломать её систему, то вопросов не оставалось, кроме одного: что делать в этом случае? Но разве для «Лямбды» не было таким же универсальным ответом на все вопросы его собственное предательство?

— Ты идёшь?

Ясон поднял голову. Оказалось, все уже ушли. Остались только они с Раулем.

Генерал Ам стоял, облокотившись на спинку кресла. Он смотрел не на Ясона, а куда-то вверх, где, возможно, за кем-то прямо сейчас закрывалась дверь.

— Что ты думаешь?

Рауль перевёл удивлённый взгляд на Ясона:

— Тебя в кои-то веки интересует моё мнение? — он переплёл руки на груди и снова посмотрел наверх; как показалось маршалу, на губах Рауля появился лёгкий намёк на усмешку. — Я думаю, что от нас здесь уже ничего не зависит. И вообще вся эта история отдаёт бредом.

Ясон кивнул и встал. Одёрнув форменный китель, маршал огляделся. Они действительно остались одни. Но в дверях, там, куда до этого смотрел Рауль, застыла знакомая фигура.

«Катце?»

— Интересно, что такого случилось, что твоя карманная собачка сама прибежала?

Тон генерала Ама показался Ясону странно задумчивым. Словно что-то направило течение его мыслей в непривычное русло.

— Сейчас узнаем, — Ясон бросил озадаченный взгляд на Рауля и вышел к лестнице.

Поднимаясь по ступенькам, маршал прислушивался к шагам за спиной. Он прекрасно знал, что генерал больше не играет в свои странные игры с Катце. В конце концов, Ясон чётко дал понять, что это неприемлемо. Он не мог оставаться в стороне, наблюдая, как его личный слуга, от которого требовалась предельная сосредоточенность и острота ума, на глазах стал превращаться в неврастеника и терять вообще какую-то волю к жизни. Катце умудрялся не допускать ошибок, но Ясон заметил, насколько сложно это ему даётся. Если бы на «Амои» был кто-то, кому бы маршал мог бы научиться так же доверять, как Катце, тогда всё могло бы решиться очень легко. Маршал бы просто сделал генералу Аму подарок. Но Катце был единственным. Поэтому пришлось принять меры.

— Если тебя всё ещё интересует Катце...

Рауль перебил его резким:

— Нет.

— Это хорошо, — улыбнулся Ясон. Хотя по тону было понятно, что генерал Ам говорит вовсе не то, что думает. — Потому что осталось всего несколько дней.

— Ты что, думаешь его отправить на планету?

Ясон замедлил шаги.

«Любопытно», — подумалось ему.

— Не знаю ещё. Но сомневаюсь, что ему удастся отсидеться на «Амои». Не в первой волне, конечно. Может, в предпоследней, с войсками зачистки. Или когда придёт наша очередь вступать в игру. Его таланты могут пригодиться, когда наступит время заключать сделку...

Маршал мысленно усмехнулся. Конечно, он и не думал использовать Катце в переговорах. Но оставить его на планете, сделав имперским агентом — это казалось неплохой идеей. Поднатаскать ещё немного — и готово. В конце концов, из него можно сделать отличную жертву обстоятельств. Даже его ненависть к имперским войскам будет настоящей, искренней. Главное, чтобы генерал Ам вовремя оказался в поле зрения.

— Делай, что хочешь, — после маленькой паузы сказал Рауль.

— Ты тоже, — разрешил Ясон. Хотелось бы верить, что из-за прямого запрета на эти безумные игры генерал не охладел к Катце на самом деле. — Но пусть он будет в состоянии исполнять свои обязанности.

— Я уже сказал, что мне это неинтересно.

Они поднялись по лестнице, и Катце, как того требовали правила, поклонился, приветствуя высших офицеров.

— У тебя ко мне дело? — спросил Ясон, останавливаясь прямо перед Катце и лишая Рауля возможности выйти из зала.

— Да, господин Минк. Это касается Рики...

— Могу я оставаться в неведении относительно твоей личной жизни? — раздражённо спросил Рауль.

Ясон посторонился, пропуская своего спутника и краем глаза наблюдая, как Катце провожает генерала мрачным взглядом.

«Да. Эту карту можно будет легко разыграть».

Ясон был доволен. Хоть это получалось, как он и рассчитывал.

Дело за малым — выиграть войну.

Глава 15

Космический крейсер «Амои». 25 жилой уровень, отсек L-5

Каюты маршала Минка

Комната Рики

Рики даже не думал, что ненависть может быть настолько сильной. Ему казалось, что это чувство пожирает мозг, не оставляя возможности думать о чём-то другом.

Разговор с Катце не шёл из головы. Рики всё время казалось, что он упускает из вида что-то важное. Он был совершенно уверен, что Ясон не оставит его на корабле, когда придёт время первой волны. Но чем больше он об этом думал, тем яснее становилось: Катце не стал бы говорить просто так, ведь он хорошо знал маршала. Но ради чего? Рики прекрасно знал, что даже если с Катце будут кожу сдирать, он даже не подумает предать Ясона.

Чёрт, до чего же раздражало это всё.

Может, Ясон велел Катце так сказать, чтобы посмотреть на его реакцию?

И опять — Ясон.

Он занимал все мысли. Ненависть к нему стала, словно вода — естественной потребностью организма. Потребностью, за которую ещё можно было уцепиться, чтобы не провалиться в пропасть отчаяния.

Рики пытался вспомнить, как было с Гаем. Их отношения были такими, какими и должны быть — каждый из них что-то отдавал и получал взамен. Ни у него, ни у Гая и мысли не было только брать. Они были словно двумя половинками одного целого, которое разделилось из-за какой-то нелепой случайности.

Это Рики помнил прекрасно. Но не мог вспомнить ничего больше. Он пытался вызвать в памяти ощущения, которые ему дарили прикосновения Гая — нежные, но настойчивые, и всегда желанные. Но не получалось. Каждый раз эти воспоминания заслоняли куда более яркие и вызывающие дрожь картины секса с Ясоном.

Ясон был везде. Он стирал прошлое настоящим, которое было переполнено ненавистью, не оставлявшей места для других чувств. Любовь к Гаю Рики старался сохранить, спрятав в самый недоступный уголок сознания. Пытаясь скрыть её от бушующей в сердце ненависти к Ясону.

Но он чувствовал, что это ненадолго. Ненависть поглотит всё. И останется только она. И Ясон, которого Рики ненавидел. И которого хотел. Нет. Ненавидел, потому что хотел.

Поначалу желание напоминало о себе ненавязчиво, и Рики оправдывал его молодостью и здоровым организмом. Но потом всё изменилось. Неожиданно, испугав почти до безумия. Рики просыпался от собственного стона посреди ночи. Ему снилось, как Ясон берёт его. Это было кошмаром, потому что там, во сне, он просил ещё, умолял войти в него и кричал от восторга, когда получал то, что ему было нужно.

«Я схожу с ума», — думал Рики, глядя на свои трясущиеся руки.

Он хотел, чтобы всё это закончилось. И оказаться на планете в первой волне, которая захлебнётся в собственной крови и кишках — стало для него единственным выходом. И он продолжал так думать. Продолжал поддерживать в себе это желание — погибнуть от рук врага, лишь бы не сходить с ума, как потаскуха в дешёвом борделе.

Но Ясон отнял у него даже это.

Ненависть отступила перед яростью, охватившей Рики в тот момент, когда он всё понял. И он позволил этому чувству уничтожить все остальные. Но оно требовало выхода, ему нужны были действия.

И Рики поддался этому желанию, жажде разрушения.

Он снова пытался пробить дверь, но теперь использовал для этого гриф штанги. А когда не получилось, начал кидать блины и гантели. Ему нравилось это. Нравилось слышать, как звенит металл, нравилось видеть, как на нём появляются щербинки, нравилось ощущать слабую вибрацию, когда снаряд падал на пол. Это было потрясающе! Рики казалось, что он никогда не испытывал ничего подобного.

Как же он был разочарован, услышав противный писк — тонкий, невероятно противный, заставивший зажать уши, упасть и закричать!

Когда писк прекратился, дверь оказалась открытой, а на пороге стоял Ясон, за спиной которого маячил Катце.

— Сука, — выдохнул Рики, поднимаясь. В голове всё ещё отдавался эхом этот отвратительный звук. — Тварь, извращенец! Катце, ну признайся, он же тебя трахает, а ты... тебе нравится!

Катце молчал, не выходя из тени своего господина. Он просто смотрел на Рики, подходившего всё ближе.

— Расскажи, как стонешь под ним, когда он вгоняет в тебя свой огромный член, — предложил Рики, улыбаясь. — Расскажи, как просишь ещё, умоляешь, чтобы он дал тебе кончить, как его яд проникает в тебя и отравляет всё внутри...

Рики заметил пистолет, блеснувший в руке Катце, и почти сразу почувствовал, как руку обожгла боль. Он удивлённо посмотрел на Катце, потом — на свою руку, из которой торчал небольшой дротик.

— Предатель, — еле выговорил Рики, оседая на пол.

— С дозой не переборщил? — услышал он голос маршала.

— Нет, господин Минк. Вы же знаете.

Рики всё сложнее было держать глаза открытыми, но он старался, изо всех сил боролся с опутывающими сознание сетями беспамятства.

Ясон подошёл к нему и присел на корточки рядом.

— Интересно было узнать, что ты на самом деле обо мне думаешь, — с привычной издёвкой сказал он. — Думай обо мне, Рики. Ненавидь меня всей душой, всем сердцем. Чтобы для других в твоих мыслях не осталось места.

Рики хотелось ответить, хотелось сказать, что Гай всегда будет с ним. Там, глубоко в сердце, куда он спрятал эти светлые чувства, но вдруг понял, что там осталось только чувство вины.

Он позволил глазам закрыться и не заметил, как по щеке скользнула слеза.

Космический крейсер «Амои». 25 жилой уровень, отсек L-5

Комната Катце

— Сколько он пробудет в этом состоянии?

Катце посмотрел на часы и ответил:

— Часов до трёх. Я буду наблюдать, но что с ним делать дальше — не знаю. Вы... собираетесь отправить его вниз? — неожиданно для себя самого осмелев, спросил Катце.

— Не думаю, что тебя это каким-либо образом касается, — ответил маршал. — Займись своими делами.

Катце кивнул, и связь прервалась.

Начало дня выдалось невероятно тяжёлым. Хотя Катце помнил и куда более мрачные и беспросветные утра.

«Старею, что ли?» — с усмешкой подумал он.

Но в двадцать девять лет считать себя стариком? Пожалуй, это было слишком. И плевать, что чувствуешь себя, как развалина какая-то.

Катце вздохнул и встал. У него не было сейчас действительно важных дел. Чем ближе они подходили к пункту назначения, тем больше времени офицерский состав проводил в тренировочных залах, на стрельбищах, в тактических имитаторах. Сейчас все были на взводе и пытались сбросить напряжение — кто как. Когда счёт до высадки шёл на месяцы, об этом не очень-то задумывались, жизнь текла своим чередом. С поправками на ограниченное пространство, конечно. Но теперь, когда осталось меньше суток...

Катце, занятый своими мыслями, не услышал, как открылась дверь. Лишь когда уха коснулось чьё-то дыхание, он понял, что не один.

— Ты не ждал меня.

Сначала Катце почувствовал, как задрожали губы, потом — как сердце сбилось с ритма. Он закрыл глаза и попытался проглотить застрявший в горле ком.

— Ждал, — тихо сказал он.

— Это хорошо. Значит, ты готов? — бархатный голос Рауля обволакивал сознание, погружая в страх перед тем, что будет, и одновременно заставляя хотеть этого.

— Нет... Я... не готов.

Рауль усмехнулся.

— У меня не так много времени, — его голос был холодным, он, как маленькие колкие льдинки, впивался в мозг. — Но я могу подождать. Немного.

Катце вдруг почувствовал, что за спиной никого нет. Он резко обернулся, боясь, что всё это ему только почудилось. Но генерал Ам был там, стоял, прислонившись к двери, и смотрел на него своими зелёными глазами, в которых сейчас была только тень скуки. Ничего похожего на то, что видел Катце раньше. Он видел тёмный огонь желания в этих глазах, жестокость и жажду обладания. И это всё принадлежало только ему, Катце. Боль, которую он испытывал в последнее время, не шла ни в какое сравнение с той, что он испытывал в объятиях Рауля.

Катце больше не колебался. И ему было всё равно, что Рауль сделает с ним. Пусть хоть убьёт. Но мысль, что больше между ними ничего не будет, сидящая где-то внутри, как заноза, которую не достать, оказалась невыносимой. Физическую боль можно было терпеть, к ней можно было привыкнуть. Если это — цена того, чтобы быть единственным, видеть то, чего никогда не увидят другие, то Катце готов был её заплатить. Он всегда был «одним из». Сначала одним из тех, кто с шести лет должен был научиться работать «на благо семьи». Потом — одним из тех, кого замели в фургон и повезли на базу «Керес». Потом — одним из тех, кто лишился всего, даже мужского достоинства, чтобы служить высшим чинам имперской армии. Ясон был первым, кто выделил его, но в конце концов Катце всё равно был одним из — одним из тех, кто просто служит. Только Рауль позволил ему почувствовать себя особенным. Сначала Катце боялся боли. Он чувствовал себя в западне, из которой никак не мог выбраться. Порой ему казалось, что он задыхается — просыпаясь среди ночи в холодном поту, Катце жадно хватал ртом воздух. И судорожно вцеплялся в одеяло, глотая слёзы и желая только одного — чтобы всё это прекратилось. Но когда Рауль перестал приходить, облегчение не наступило. Страх боли ушёл, оставив пустоту. И Катце не знал, что из этого лучше.

Не знал тогда, но сейчас — знал точно.

Расстёгивая ремень на брюках Рауля, Катце был совершенно уверен, что этой пустоты внутри быть не должно. И если боль и страх — единственные чувства, которыми можно её заполнить, то он готов.

Вот только страха больше не было. Было желание. Увидеть Рауля таким, каким знал его только он, Катце.

— Вот как... — жёсткая усмешка искривила тонкие губы генерала. — Ну, если так...

Катце улыбнулся, когда Рауль рывком развернул его к столу и, чуть не вывернув руку, нагнул.

— Я не люблю, когда проявляют инициативу там, где она неуместна. Знай своё место, — голос Рауля был опасно тихим и ровным. — А чтобы ты получше запомнил, где оно, я тебе покажу. Ты ведь не выбросил смазку? Иначе маршал мне голову снимет.

Катце показал свободной рукой на ящик стола. Конечно, он не выбросил, хотя и сам понимал, что поступает глупо.

— Молодец. Теперь вижу, что ждал. Тогда придётся смягчить наказание. Сам сделаешь?

Катце кивнул — медленно и уверенно. Почему-то он больше не боялся. Страх куда-то исчез.

Рауль выпустил его руку, и Катце достал тюбик с гелем. Это был не любрикант, конечно, но лучшая на корабле замена ему. Катце уже убедился в этом.

Он вымазал пальцы в геле и начал растягивать себя, стараясь не торопиться.

— Это так ты обычно готовился к моему приходу? — спросил Рауль.

— Да.

— И ты делал это каждый день?

— Да.

Катце закрыл глаза и попытался представить себе выражение лица Рауля, наблюдавшего за тем, что он делает.

— И в последнее время ты тоже это делал? — продолжал свой допрос Рауль.

— Н-нет, — с запинкой ответил Катце.

— Ну конечно. Ты ведь думал, что я больше не приду, — Рауль наклонился над ним, и Катце почувствовал, как по руке скользнула горячая возбуждённая плоть. — Но запомни, я никогда не оставлю тебя в покое. Ты будешь трахать себя пальцами каждый день до конца жизни в ожидании того момента, когда мой член снова войдёт в тебя.

Катце замер. Он только-только протолкнул в себя четыре пальца. Этого было, наверное, мало. Но терпеть он больше не мог.

И как жаль, что в этот раз Рауль решил взять его сзади.

Космический крейсер «Амои». 25 жилой уровень, отсек L-5

Каюты маршала Минка

Ясон поморщился и выключил программу слежения. Зрелище было не самым приятным. Но, видимо, Катце нравилось. И это отчасти путало все карты. Но только отчасти. Катце всегда был исполнительным. А чтобы поддерживать в нём рвение, теперь будет достаточно поманить перспективой оказаться там, куда будет назначен Рауль после этой кампании.

Всё складывалось не так уж и плохо.

Глава 16

Космический крейсер «Амои». 1 административный уровень, отсек А-0

Зал «Лямбда-3000»

Ясон шёл по коридорам «Амои». Было непривычно тихо: солдат первой волны сейчас уже распределяли по транспортам, экипаж корабля находился на своих постах, младшие офицеры проходили последний инструктаж.

«Младшие офицеры», — усмехнулся мысленно Ясон.

Какие из них офицеры? Солдаты — такие же, как те, которые сейчас набиваются в душные транспорты, чтобы первыми спуститься на планету и удобрить её землю своими останками. Но надо было как-то отличать пушечное мясо от остальных. Вот и придумали, что остальные будут офицерами, только младшими, а пушечное мясо обозвали рядовыми солдатами.

Хотя, конечно, это было не главным, что занимало мысли маршала. Больше всего Ясона волновало другое: время пришло. Точка выхода из гиперпространства осталась позади, и теперь они тормозили, направляясь к конечной цели полёта. Но предатель до сих пор не был вычислен. И это заставляло Ясона нервничать. Слишком много осталось обожаемых Гидеоном «а что, если».

Нужно было что-то предпринять, хоть Ясон и не знал — что.

Он остановился перед входом в помещения, которые занимала «Лямбда-3000».

Сейчас он должен будет подключиться напрямую к её-его системе, чтобы руководить операцией. Умение подключаться напрямую к искусственному интеллекту было особенностью офицеров высшего ранга. Никто, кроме них, не был способен на подобное. Они были созданы для того, чтобы иметь такую возможность.

Ясон лишь однажды испытал это — чувство единения с разумом, который обитал в плоскости, которую сложно обозначить человеческим языком. Здесь словно не существовало ни пространства, ни времени. Вернее, они существовали, но так, что можно было использовать все четыре измерения для перемещения: не только «куда», включавшее в себя обычные понятия высоты, ширины и длины, но и «когда».

Это было потрясающе. И совершенно непостижимо для человека, разум которого был слишком ограничен — он не смог бы выдержать такого количества информации, таких возможностей.

Поэтому «Лямбда» и создала элиту имперских войск — связующее звено между собой и своими создателями. Ясон это понял, когда соединился с ней. Или с ним. Маршал до сих пор не мог определиться, кем же считает Юпитера.

Дверь открылась, впуская Ясона в привычно плохо освещённый зал.

— Как продвигается подготовка к высадке?

Ясон поднял голову, чтобы увидеть лицо возвышавшейся над ним фигуры.

— Никаких изменений в планах. Но я бы хотел обсудить кое-что.

— Что? — голограмма наклонилась к нему.

— Предателя. Мы ведь не вычислили его.

Ясон почувствовал лёгкий толчок.

— Что это? — он обернулся к двери, готовый бежать... куда?

— Это ушли транспорты первой волны, — ответила «Лямбда».

— Но... Как? До высадки ещё сорок... тридцать две минуты!

— Нет, — послышался звук, похожий на вздох — тяжёлый, разочарованный. — Всё идёт согласно твоим распоряжениям, маршал. Мы уже достаточно приблизились к планете, чтобы выбросить десант. Садись.

Ясон нахмурился, глядя на кресло. Увитое трубками, в которых застыла жидкость, названия которой он не знал, подсоединённое к серверам «Лямбды» сотнями кабелей, оно сейчас вызывало у Ясона чувство необъяснимой тревоги.

— Садись. Ты должен руководить кампанией, чтобы она завершилась удачно.

Ясон сделал несколько шагов и остановился.

— Маршал?

— Почему кампания началась раньше, чем должна была? — он повернулся к голограмме и посмотрел туда, где должны быть глаза, но ожидаемо была лишь мерцающая голубыми искринками пустота.

— Она не начиналась раньше, Ясон, — спокойно ответила «Лямбда». — Она началась тогда, когда это было необходимо. Obsequium.

— Что?..

Ясон замер, чувствуя, как внутри мозга что-то меняется. Что-то ломалось, отзываясь на незнакомое слово.

«Предатель», — вспомнил Ясон.

Ему пришлось приложить усилие, чтобы заставить глаза сфокусироваться на голограмме.

— Необходимость, маршал. Империя скоро пожрёт самое себя. Восстание недовольной черни, как её называли раньше, не за горами. Её стало слишком много, чтобы имперские наземные войска могли сдержать негодование такой толпы.

— Ты... — только и смог произнести Ясон. В нём до сих пор что-то сопротивлялось тому, чтобы принять правду.

— Obsequium, — повторила «Лямбда».

И Ясон вдруг помимо воли сделал последний шаг. Он сел в кресло и позволил мелким сервиторам подключить себя к системе.

Бесконечность, простиравшаяся куда дальше известной вселенной, окружила его, погрузив в темноту.

— Добро пожаловать, Ясон.

Маршал развернулся и увидел «Лямбду». Нет. К нему приближался аватар — Юпитер. Окутанный золотистым сиянием, словно божество, спускающееся на землю к людям, чтобы принести свет истины и веры.

— Зачем?

Юпитер взмахнул рукой, и Ясон увидел. Увидел, что первая волна десанта окажется там, где нет ничего. Только низкая трава, чахлые деревца и несколько озёр с чистой прозрачной водой. Он видел их так, как будто это уже случилось.

— Это уже происходит. Произошло, — сказал Юпитер. И картинка изменилась. К планете приближались корабли. — Вторая волна. Ей предстоит погибнуть в огне, потому что так необходимо.

Ясон увидел другие корабли, которые направлялись туда же. Он увидел, как они уничтожают друг друга на пологих склонах невысоких холмов. Он слышал крики боли и удивления.

— Они уничтожат друг друга, прежде чем поймут ошибку.

— Это войска Маркуса? — в ужасе догадался Ясон.

— Да. Имперские истины слишком глубоко сидят в них. И даже страх смерти не сможет до конца искоренить в этих воинах преданность Императорскому дому.

Ясон оказался на поле боя.

Грохот стоял невообразимый. Он шёл по трупам, чувствуя, как ноги погружаются в перемешанные с грязью внутренности убитых. Он слышал стоны раненых и ругань живых.

«Это свои!» — раздался чей-то одинокий вопль.

Ясон увидел его, как тонкий импульс, нить, связавшую того, кто кричал, с другими. Но Юпитер коснулся этой нити, и она дрогнула, превратив слова растерянного солдата в воинственный клич: «Мы убьём их всех!!!»

Ясон вздрогнул, услышав это.

— Здесь, на этой планете, мы построим новое государство. Мы добьём то, что останется от Империи и станем править Вселенной.

Ясон очнулся.

Над ним склонилось лицо Юпитера — не идиотской синей голограммы, а Юпитера, которого он видел «по ту сторону» этой реальности.

— Ты предал Империю, — прохрипел Ясон.

— Да? — с удивлением спросил Юпитер. — Это так?

Ясон нахмурился.

Какая Империя? Император? Что за чертовщина...

— Я, кажется, немного не в себе.

— Всё закончилось благополучно, маршал. Вы просто переутомились. Вам нужно отдохнуть.

Аватар исчез.

Космический крейсер «Амои». 25 жилой уровень, отсек L-5

Каюты маршала Минка

— Катце? — Ясон был несколько удивлён, найдя в своей комнате слугу, расстилающего кровать.

— Вы приказали подготовить вам постель, — растерянно ответил Катце и немного поморщился, выпрямляясь.

— Ах да, — конечно, ничего такого он не говорил, но уже понял, что Юпитер может послать любой сигнал куда угодно. — Благодарю. Катце...

— Да, господин Минк?

— А Рики...

Катце казался удивлённым, и у Ясона что-то внутри дрогнуло.

— Вы же отдали приказ, чтобы его отправили вниз с первой волной...

— С первой... Хорошо. Да.

Ясон повалился на кровать.

— Подготовь мои вещи. Мы спустимся на планету.

— Господин Минк? Вы хорошо себя чувствуете?

— Не особенно. Погружение в систему «Лямбды» немного искажает окружающую действительность, — оправдался Ясон. — Я уже и об этом распорядился?

— Да, господин Минк.

Ясон кивнул и махнул рукой.

Глаза сами собой закрылись. Он действительно устал, хоть и не понимал, почему.

— Кстати, Катце, сколько времени меня не было?

— Три с половиной дня, господин Минк. А что?

— Ничего. Ты свободен.

Три с половиной дня.

Но почему так спокойно?

Ясон позволил себе погрузиться в темноту, так похожую на ту, которая окружала его, когда он был с Юпитером.

Пространство без ограничений. Где одновременно существует прошлое, настоящее и будущее.

Под ногами расстилалась равнина, поросшая невысокой травой. Он шёл по ней куда-то туда, откуда доносился гул множества голосов.

Ясон обогнул холм и оказался лицом к лицу с каким-то солдатом. И прошёл сквозь него. Этот человек его не интересовал.

— И что мы, чёрт возьми, будем делать? У нас нет еды, нет воды. Они отправляли нас сюда не для того, чтобы мы тут жили, а для того, чтобы мы тут сдохли! — кричал кто-то.

— Мы выжили в городских трущобах, — ответил ему спокойно тот, кого от Ясона загораживали десятки спин. Но этот голос не мог принадлежать никому, кроме Рики. — А значит, выживем и здесь.

— А кто тебя назначил тут главным? — снова этот противный голос.

— Я буду не против, если ты займёшь моё место.

Ясон прошёл сквозь толпу и оказался в центре круга. Рики сидел прямо на земле и жевал травинку. За его спиной застыл высокий человек с каштановыми волосами, собранными в хвостик.

Рики неожиданно поднялся, отряхнулся и начал куда-то пробираться сквозь толпу. Человек с хвостиком последовал за ним.

— Что ты на самом деле думаешь?

Рики выплюнул травинку, но к своему спутнику не обернулся.

— Не знаю. Но сидеть здесь не вижу смысла. Мы должны двигаться куда-нибудь. Здесь точно есть населённые пункты или что-то в этом роде. Должны быть. Иначе зачем нападать на планету, на которую можно просто высадиться?

Мужчина подошёл к Рики вплотную и попытался обнять.

Ясон почувствовал злость.

«Не смей!» — пронеслось у него в голове.

Рики вздрогнул, словно услышав его. И вывернулся из объятий мужчины.

— Гай, не нужно. Не сейчас.

«Не сейчас? Значит, он позволит это потом?»

Ясон пришёл в ярость.

Если бы он мог быть там! Если бы он мог! Он бы...

А что бы он сделал?

Ясон рассмеялся.

Он построит вместе с Юпитером государство. И завоюет Вселенную.

А потом... Потом он вернётся сюда и оторвёт руки этому назойливому типу. Он вернёт Рики и сделает так, чтобы тот не смог даже дышать, если его не будет рядом. Здесь, в этой реальности, у него для этого будет столько времени, сколько он захочет.