Глава 1.

— Мы почти у цели, ребята! — голос Манона вывел Рики из состояния лёгкого транса, в которое он обычно ненадолго погружался перед боем или накануне ожидаемых серьёзных передряг. — Осталось полчаса, не расслабляться! Никакой самодеятельности, ни шагу в сторону. Высаживаетесь, забираете груз — и сразу назад. План корабля и маршрут забит в память ваших перкоммов.

Рики недовольно поморщился. Чего орать? Все и так в курсе. Мало того, что старый козёл Ходжо два дня выносил мозг, заставляя многократно повторять каждую деталь миссии, теперь ещё этот припёрся... командир. Старшего помощника капитана Кугера никто из гардианцев терпеть не мог. Спесивый болван никак не мог понять, что слушают его только потому, что он вроде как офицер, хоть и не гардианец, ну и по совместительству сынок капитана, а Джадда они все уважали. И сочувствовали: наказал же бог на старости лет отпрыском-идиотом! Вон, распинается, можно подумать, Бизонам или Джиксам нужны его напутствия. Из Манона такой же десантник, как из Гая стриптизёрша.

А миссия, по сути, плёвая, и какой смысл из трусов выпрыгивать? По крайней мере, пока казалось именно так: ни стрельбы, ни реального противника. На кой хер для такой ерунды было оплачивать работу сразу двух подразделений гардианских наёмников, было непонятно, но мнения Рики никто не спрашивал. Да и пофиг. Но что в результате бестолкового и скоропалительного подбора команды заказчиками они с Джиксами оказались в одной лодке, а точнее, на одном космическом корабле, где просто так не разойтись, несмотря на размеры, было ой как нехорошо. Всё равно общая столовая, кают-компания, общий тренажёрный зал и инструктаж. Хорошо хоть капитан прислушался к его мнению и поселил их на разных ярусах. Несмотря на то, что до окончания миссии вражда была отложена, как это принято в Гардиан, чем меньше столкновений даже по мелочам, тем лучше.

Год назад, когда Бизоны отжали у Джиксов хороший заказ на сопровождение ценного груза с Анубиса, Джуд — командир Джиксов — пришёл в ярость. Окончательное решение принимал заказчик, но ему на это было плевать, и два подразделения схлестнулись в баре на станции Эрра врукопашную. Тогда Бизоны вышли из боя победителями, основательно намяв Джиксам бока, но сдаваться те не собирались, а победа Рики и его друзей только подхлестнула вражду. Теперь ухо надо было держать востро. Джиксы — ребята крепкие, как на подбор, из одной генетической линии, и на фоне остальных гардианцев отличались редким упрямством и выдающимися боевыми качествами. Рики лишние тёрки не любил и никогда бы не подписался на это дело, если бы не личная просьба старика Кугера и не огромный, просто баснословный гонорар от заказчиков.

Это означало долгожданную свободу. О чём мечтал каждый выпускник Академии, каждый «вылупившийся» из инкубаторов Гардиан. Родная Академия размещалась на планете Гардия и была полностью закрытым заведением, самым надёжным и зарекомендовавшим себя производителем солдат, наверное, лучших в обжитой части космического пространства. Мальчиков с детства обучали как будущих бойцов специального назначения: не только физическая подготовка, умение владеть оружием любых видов, но и токсикология, искусство маскировки, тактика и стратегия боевых действий, наука выживания и много чего ещё. Выпускники Гардиан ценились высоко и были очень востребованы, а их жизнь и свобода принадлежали Академии. По сути, они были почти рабами Гардиан, наёмниками, услуги которых продавались, но Устав запрещал продать солдата полностью — только его время и умение. Деньги, которые они получали за выполненные задания, большей частью ложились на счета Академии, но они же и засчитывались как взнос наёмника за самого себя. Сумма, необходимая, чтобы стать самостоятельным, была велика. Далеко не всем удавалось дожить до момента обретения долгожданной свободы — всё-таки профессия была связана с более чем серьёзными рисками. Тем не менее некоторым это удавалось. Поэтому когда Кугер сообщил Рики, какую цену согласен заплатить заказчик за работу, сомневался Демон недолго, хотя его и насторожило, что такая невероятная сумма предлагается за сущую ерунду. Джиксы, конечно, тоже не стали раздумывать, — видно, и им предложили немало. Не ухватиться за шанс получить самостоятельность — очень глупо.

Кто и что будет делать на вольных хлебах — одна из любимых тем для разговоров среди гардианцев. Об этом болтали много и с удовольствием, но самовольно покинуть ряды боевого братства, нарушив устав, никому в голову не приходило. Причиной этому были строгое воспитание и преданность традициям. Плюс абсолютная уверенность, что с рук предательство никому не сойдёт. Все знали, что деньги, которые они зарабатывают, обеспечивают работу Академии и рождение новых солдат. Система работала отлаженно и казалась полностью справедливой. В конце концов, само их рождение — это тоже дар Академии.

Перелёт был долгим. К намеченной цели большой транспортник Гильдии Свободных Торговцев «Кересса-9» шёл почти месяц, хотя корабли этого класса, несмотря на габариты, довольно скоростные. Теперь дело оставалось за малым: притащить Ходжо то, что он хотел, вернуться на Гайю, потом на горячо любимую, хоть и неласковую Гардию, и по дороге не перегрызть друг другу глотки.

Ребята, как обычно перед миссией, расслабленно медитировали в креслах десантного модуля. Какой бы простой ни казалась задача, а инструкторы и собственный опыт научили, что готовым надо быть к любым неожиданностям.

Рики смотрел в передний обзорный экран. Они приближались к цели. Корабль чужаков уже можно было рассмотреть в подробностях. Тот медленно крутился вокруг своей оси прямо по курсу. Ни огней, ни какого-либо движения, кроме этого монотонного, медленного осевого вращения — признаков жизни корабль не подавал. Это, скорее всего, была прогулочная яхта. Когда-то изящная, грациозных удлинённых очертаний, теперь она напоминала мёртвую хищную птицу с оторванным хвостом. Двигательный отсек отсутствовал напрочь, на его месте зияла огромная рваная дыра. Вот туда и направлялся их десантный модуль.

Рики опустил щиток визора шлема и подал сигнал: «Начинаем». Работать в невесомости тяжело, поэтому первое, что сделали гардианцы — выгрузили и запустили генератор гравитационного поля, потом достали оборудование и закрепили его на гравиплатформах. Ходжо добрую сотню раз напомнил им, что ни в коем случае нельзя оставить на корабле ничего, что может хотя бы намекнуть, кто тут похозяйничал. Из этого Рики сделал вывод, что кто-то обязательно будет искать следы, и это ему не нравилось, но Джадду он доверял и знал, что тот за противозаконные сделки не берётся. Почти не берётся. Если ему отвалили столько же, сколько пообещали уплатить наёмникам, кто бы не согласился? Впрочем, контракты перед исполнением проверялись спецотделом Гардиан, рядовым солдатам думать о таких вещах не полагалось, поэтому Рики и не думал, по крайней мере, старался.

Джиксы и Бизоны должны были разделиться почти сразу. Цель и маршруты у каждого свои: Ходжо, похоже, хотел сократить до минимума время пребывания десанта на корабле, поэтому взял две группы.

— Удача с нами, — Рики стандартной фразой обозначил начало движения. К счастью, всё прошло без напряга.

Широкие коридоры «чужака» совсем не освещались. Гардианцы неплохо видели в темноте, но сейчас достали и включили ручные фонари. Хотелось разглядеть всё в подробностях. Вот и стальная дверь — цель их маршрута. Её вскрыли без проблем, просто вырезав большую овальную дыру. Похоже, раньше здесь располагался медблок. Мёртвые мониторы, медицинское оборудование, открытые холодильники, вырванные дверцы шкафов для медикаментов — всё вывалено на пол, как будто кто-то очень торопился что-то найти. Большие тёмные пятна на светлом полу — скорее всего, кровь.

Криокамеры, за которыми они пришли, по форме очень напоминали стандартные гардианские, используемые на десантных крейсерах. Они стояли именно там, где и должны были стоять по словам Ходжо. Были включены, закреплены на полу и находились в автономном режиме. В том, что внутри находятся биологические объекты, сомневаться не приходилось.

Десантники коротко и по делу переговаривались в общем эфире, не переключая воксы на определённого корреспондента, а Рики замер спиной к двери с лазерной штурмовой винтовкой «Фоллаут-3», прикрывая ребят с тыла. И невольно отмечал отлаженные чёткие действия Бизонов — ни одного лишнего движения. Гардианская кровь и гардианская выучка — не пустые звуки.

Корабль был мёртв, сомневаться в этом не приходилось: полный вакуум, отсутствие атмосферы и гравитации — кто может выжить в таких условиях? О существовании подобных организмов Рики не знал. Но Ходжо настаивал, чтобы они взяли с собой оружие. Гардианцы только переглянулись, когда старикан бросился уверять, что это на всякий случай. Рики подозрительно покосился на отчаянно юлившего профессора и приказал вооружиться по полной — уж больно подозрительно выглядели объяснения этого хорька, а любая неприятность однажды случается в первый раз. Рисковать не стоило. Работа по проверенным тактическим схемам в своё время спасла тысячи жизней их братьев.

— Сворачиваемся, — короткая реплика Сержанта — и всё завертелось в обратном направлении. Погрузка, коридоры чужака, огни десантного модуля. Рики, как любой гардианец, всегда мог уловить чёткую грань между боевыми режимами штурма и отступления и окончанием миссии. Десантный модуль удалялся от чужака — и это было окончание: ни преследования, ни отражения атаки не предвиделось. Бизоны и Джиксы, как по команде, откинули щитки визоров, заговорили, засмеялись: всё прошло спокойно — самый лучший и, к сожалению, реже всего встречавшийся вариант.

В десантный отсек величественно вплыл Манон Кугер.

— Ну что? Всё нормально? — строго осведомился он, высокомерно посмотрев на Рики.

— Так точно! — отозвался тот коротко, по уставу, надеясь, что этого будет достаточно, и надоедливый старпом отвянет.

— Ну, смотрите у меня! — неопределенно погрозил тот, строго сдвинув брови, и наконец изволил свалить в рубку.

— Демон, — тихо окликнул Рики Гай и показал пальцами знак: «Надо поговорить без свидетелей».

— Отдыхаем, Сержант, справились, — кивнул тот, показав в ответ: «Понял. Не здесь».

Гай кивнул и опустился в кресло, пристегнув ремни безопасности.

«Тоже заметил», — усмехнулся мысленно Рики, возясь с креплениями для винтовки в оружейном ящике. «Фоллаут-3» легла на место, а он на прощание медленно провёл пальцем по рифлёному прикладу и улыбнулся: «Не сердись, милая, поиграем в следующий раз, пока отдохни».

С оружием у гардианцев сложились свои отношения — что-то среднее между интимом и мистикой. Сами они много и с удовольствием шутили на эту тему, но осторожно, без грубости, а посторонние так и вообще старались их причуду не замечать. Остаться без языка не хотелось никому.

«Кересса» сразу легла на обратный курс. Ходжо, получивший криокамеры, добытые Бизонами, и ещё одну — большую, нестандартную, напоминавшую скорее огромный холодильник для биологических проб, которую привезли Джиксы, был вне себя от восторга. Он сплясал какой-то дикий танец и теперь заперся в лабораторном отсеке, даже поесть не спускался.

Еду профессору таскала Мимея, грудастая, высокомерно посматривавшая на гардианцев ассистентка с силиконовыми, как утверждал Люк, полными губками. Люк считал себя по этой части специалистом, а никто и не спорил. Грудь Мимеи тоже частенько становилась предметом обсуждения в кают-компании. Даже делались ставки, настоящая ли. Но подкатиться к «мисс Аппетитная Попка», насколько знал Рики, не удалось пока никому: ни Норрису, ни Сиду, ни кому-либо из Джиксов, хотя попытки делались регулярно. «Мисс Розовые Губки» цену себе знала, презрительно морщила симпатичный курносый носик и гордо отворачивалась, не отвечая на вопросы и игнорируя попытки познакомиться.

Рики улыбнулся — он и сам был не против попробовать на ощупь её выдающиеся достоинства. Нет, с Гаем у них, конечно, всё хорошо, лучше и не придумаешь, но было очень любопытно. В Гардиан женщин работало мало. Только сёстры-воспитательницы, большинство из которых довольно преклонного возраста. А любовь за деньги... Конечно, Рики её попробовал, и довольно рано, как только стал получать процент с гонораров за выполненные задания, но это было совсем не то. Такой доступный секс развлекал, оказался приятен, но скучен. Интересно было понравиться, чтобы не за деньги, а по-настоящему, по симпатии. Демон читал, да и слышал рассказы, что у женщин такое случается, и тогда они готовы ради тебя на всё, даже убить готовы, и если ты вдруг потом изменишь — всё, считай, труп. Рики и в кино такое видел, но всё равно верилось с трудом. Хотя он всегда считал, что женщины — очень странные создания.

Верность среди гардианцев в особой цене не была; точнее, никто особо на эту тему не парился, хотя они часто заводили отношения и жили парами, вот как Рики с Гаем. Но если бы Рики удалось уломать мисс Мимею, Сержант за него только порадовался бы. И, может, попросил бы поделиться подробностями — вот и всё. Одноразовый секс никто в Гардиан не считал изменой.

С Гаем удалось поговорить вне досягаемости камер слежения только на следующий день. Для этого пришлось тащиться в товарно-транспортный модуль «Керессы» — его Кугер с какого-то хрена не оставил в порту, а пёр с собой, хоть никакой необходимости в нём не было.

Рики вообще было непонятно, зачем для этой миссии Шинра — крупная корпорация, которая единовластно хозяйничала на Гайе, организовывала и оплачивала эту миссию — выбрала грузовик, а не взяла свой же скоростной десантный крейсер со своими же солдатами, которые считались очень неплохими вояками. Астрономическая сумма, которую вдолбили в проект, позволяла не то что нанять, а купить для миссии новенький корабль, но они выбрали «Керессу-9». Достаточно скоростную для судов этого класса, но всё-таки не такую быстроходную, как военные корабли. Ответ напрашивался сам собой. Экспедицию было надо сохранить в полной тайне. Поэтому выбрали транспортник, который, скорее всего, по документам вёз куда-то какой-то товар. Отсюда и волочащийся за «Керессой» фрахтовый модуль, служивший доказательством, что они транспортируют груз. Немаловажным критерием для выбора, видимо, служила репутация корабля и капитана, а Кугер если и ввязывался в какую-нибудь авантюру, всегда хорошо умел заметать следы, поэтому числился на хорошем счету.

В грузовых отсеках царил полумрак, работало только аварийное освещение. Свет автоматически загорался, когда Рики делал первый шаг в коридор, и гас, когда он сворачивал в другой. Войдя в погрузочную зону, Рики сразу понял, где его ждёт Гай, — по лёгкому запаху дыма, который ещё не успели поглотить системы вентилирования.

Гай стоял и курил в полностью пустом отсеке, опершись могучей спиной на стену и скрестив ноги.

— Да-да. Я знаю, — начал Рики ещё на подходе, сделал предостерегающий жест рукой и тоже потянулся за сигаретами. — Бесплатный сыр в мышеловке, всё слишком просто — ты уже говорил, а я с тобой уже соглашался. Но Джадду Кугеру можно доверять. Старик свою шкуру ценит больше всего на свете, поэтому мы заткнулись и летим домой, ровно сидя на жопах. Ничего не хочу знать больше того, что нам положено. Точнее, мне, конечно, интересно, но лезть в это дело я не стану.

— Хорошо, Демон, хорошо! — Гай примирительно поднял руки вверх. — Не кипятись. Хоть просто обсудить вопрос мы можем?

— Это запросто, — Рики улыбнулся, не выпуская сигареты изо рта, и Гай увидел, как в темноте блеснула его улыбка. — Ты тоже удивлён, что мы так быстро свалили оттуда?

— Ещё бы! Найти чужака и не обыскать? На старину Кугера это совсем не похоже, — Гай усмехнулся. Сержант был на голову выше Рики, намного тяжелее и шире в плечах, но безоговорочно признавал за командиром превосходство в вопросах логики, умении делать выводы, оценивать факты и просчитывать риски.

— «Танагура», — задумчиво произнёс Рики. — Погибший корабль назывался «Танагура». Я видел надпись, а потом просмотрел спецификации. Всё не так просто, Гай, и это не совсем чужак. Это судно планеты Амои, система Глан. Далеко, почти на краю обжитого сектора, но население планеты — люди, потомки переселенцев. И хоть планета не на слуху — там давно не было вооружённых конфликтов, и живёт она в основном туризмом и биотехнологиями, — но у неё тесные торговые связи с Содружеством. И то, что мы сделали, называется пиратство, никак иначе. А если присовокупить к этому, что профессору и этой белокурой сучке Скарлет был прекрасно известен план корабля, характер повреждений и где находятся криокамеры и криохолодильник, вывод напрашивается сам собой.

— Мы не первые.

— Да. Скорее всего, — Рики кинул на пол окурок и затоптал ногой. Робот-уборщик плавно вылез из стены и быстро втянул в себя раздавленный цилиндрик.

— Тогда где те, кто были до нас?

— Интересный вопрос, — Рики поднял указательный палец. — И на него у меня ответа нет. Но корабль погиб не в результате аварии в двигательном отсеке — об этом ты, как я понимаю, уже догадался. Точнее, взрыв был, но потом.

Гай кивнул:

— Там шёл бой. Обшивка коридоров пропорота так, как будто палили из чего-то тяжёлого: «Миниган-134», «Орднунг» или шестёрка «Микадо» — как раз подходящий калибр, но останков нигде не видно. Может, мы просто не напоролись, а может, их кто-то убрал.

— Кто? — Рики насмешливо поднял бровь. — Убрал трупы, взорвал двигательный блок, пустил вакуум внутрь и самоликвидировался?

Гай неопределённо пожал плечами:

— Да хрен его знает! Но что это не просто авария — уверен, — он помолчал. — Как думаешь, что в криокамерах?

— Люди, что же ещё? — Рики недоумённо поднял бровь. — Криокамеры стандартного размера и формы.

— А в том здоровом холодильнике, который притащили Джиксы?

— Не знаю, Гай. И не советую пытаться узнать. Я хочу тебя предупредить: Ходжо и Скарлет работают на корпорацию Шинра.

Гай присвистнул:

— Откуда сведения? — что Шинра занимается исключительно военными проектами — знали все. Корпорация была полновластным хозяином планеты Гайя, и её не интересовало ничего, кроме денег и войны. Гардиан и Шинра обычно придерживались паритета и в дела друг друга не лезли, но если вопрос стоящий, могли объединиться для получения выгоды. А в остальное время они с удовольствием, мило улыбаясь, тихо строили козни и делали друг другу мелкие пакости.

— Сведения от Катце, а у Катце — от Джадда Кугера. Тот чего-то боится и хочет заручиться нашей поддержкой. Не просто как наёмников. И подозреваю, что боится он именно Ходжо и его компании, а точнее, Шинра.

— Звучит не очень обнадеживающе, — Гай задумчиво провёл рукой по бритой голове.

— Точно. Но есть и хорошие новости. Наши деньги уже на счету Гардиан, и поэтому... трам-там-там... мы свободны, Гай!

— Так это же прекрасно! — Сержант радостно оскалился. — Надо отметить, — он выкинул недокуренную сигарету, шагнул к Рики и, казалось бы, грубо, но на самом деле очень осторожно сгрёб пятернёй волосы на его затылке, потянул вниз, приподнял лицо и с удовольствием крепко поцеловал в губы. Рики вспыхнул сразу. Секс с Гаем — это всегда было нечто. Его грубая нежность, горячие сильные руки, его запах — дым и лимон — Рики всё это любил до помрачения рассудка и никогда не был против очередного раунда.

Гай ловко расстёгивал на нём одежду, специально касаясь горячей, ставшей сразу очень чувствительной кожи. Рики не помогал ему — знал, что Сержант любит это делать сам. Сегодня Гай только стащил с него куртку, высоко задрал майку, чтобы можно было прижаться к мускулистой смуглой спине, и стянул брюки до колен.

— Ну, давай, повернись и обопрись о стену. Так мне будет удобней присунуть тебе поглубже, — шепнул Гай в самое ухо, дразня горячим дыханием.

Рики тихо и довольно рассмеялся, выполнив просьбу:

— Люблю, когда ты такой.

— Любишь. Знаю, — большие сильные ладони накрыли мускулистую крепкую задницу. — А ещё ты любишь вот так.

— Да-а! — Рики прогнулся, чуть запрокинул голову и развёл ноги так широко, насколько позволяли брюки.

С Гаем было хорошо всегда, а другие его и не интересовали. Сержант был сильным, неутомимым, с крепким большим стояком, достававшим, казалось, до самого сердца. Верный друг и преданный любовник уже много лет.

— Сука ты, Сержант, — счастливо простонал Рики. — Шёл поговорить, а смазку не забыл.

Гай тихо рассмеялся:

— Я её, командир, как с тобой познакомился, так из кармана и не вынимаю. Никогда не знаешь, где и когда припрёт, но что припрёт — можно даже не сомневаться.

Рики фыркнул и тут же громко застонал. Сдерживать себя он не любил, да и не собирался.

***

Катце налил очередную чашку кофе, третью за сегодняшнее утро и, включив систему очистки воздуха в режим «курение», нажал кнопку зажигалки.

Ему было о чём подумать. Зачем он нужен Кугеру в этой экспедиции, какого чёрта делает на «Керессе», если к найденным на чужаке находкам его не подпускают на расстояние выстрела, — он не понимал. Свой профессиональный уровень Катце без стеснения оценивал как самый высокий. Биотехнологов с такой подготовкой и опытом в этом секторе по пальцам пересчитать, но какова задача и цель его присутствия здесь — пока непонятно. Старик Кугер выразился лаконично: «Отдашь должок», — и вот он здесь. Джадду Катце, действительно, задолжал по самое не могу.

Катце смотрел на огонёк зажигалки, а память услужливо отматывала время на несколько лет назад, возвращая в лаборатории дома Бхарапутра на Архипелаге Джексона, где он работал почти пять лет после окончания ординатуры. Там он получил многое, вырос в настоящего специалиста, там же и распрощался со всеми иллюзиями относительно ценности человеческой жизни. Работать с человеческим геномом было очень интересно, но, перейдя на высшую ступень научного состава джексонианских лабораторий, Катце понял, что ничем не отличается от многочисленных рабов, жизнью которых здесь так легко распоряжались.

Проекты, к которым он получил доступ, оказались настолько чудовищными — мозг просто заклинило от осознания, что все эксперименты здесь проводятся на живых людях. И неважно, были ли это искусственно выращенные клоны или потерявшие по каким-то причинам свободу граждане. Когда же Катце попытался отказаться от проектов или сменить место работы, оказалось, что это невозможно.

Он такой же раб, пусть и с рядом привилегий, которые могли в одночасье испариться, задумай Катце проявить открытое неповиновение. За научниками следили ещё строже, чем за прислугой, дом Бхарапутра ревностно оберегал свой капитал — мозги и знания. До сих пор Катце удивлялся, как удалось вырваться из крепких джексонианских объятий, и был благодарен Кугеру, что он, рискуя жизнью, прихватил его с планеты.

Все деньги и немногочисленные вещи остались там. Катце слинял, в чём был, даже не захватив с собой смены белья, но настолько счастливый вновь обрести свободу, что наплевал абсолютно на всё. Кто организовал его побег с Архипелага Джексона, он знал, хотя старик Кугер на эту тему говорить не захотел, только загадочно улыбался в роскошные усы и вещал что-то про старых друзей, отданные долги и превратности судьбы. Катце настаивать не стал — того, что он и так знал, было достаточно. Почти полгода назад ему случайно удалось послать весточку деду, и вот ответ пришёл в виде транспортника Гильдии Свободных Торговцев с командой весёлых гардианцев на борту, которая должна была прикрывать отход в случае непредвиденных обстоятельств. Непредвиденных обстоятельств, к счастью, не случилось, но Катце навсегда остался благодарен и Кугеру, и Бизонам — так назывался отряд наёмников — за то, что отнеслись к нему не как к работе, а как к человеку. От этого он за пять лет жизни на Архипелаге уже отвык. И хоть Катце понимал, что наёмникам уплачено, и догадывался, в какую астрономическую сумму обошёлся заказчику этот рейд, но всё равно испытывал ко всем его участникам тёплые чувства и считал, что остался им должен.

Оказалось, что понял Катце все абсолютно верно. По прилёту на Лауренсию он получил от деда сообщение, новые документы на своё настоящее имя и кредитку с внушительной суммой денег. Но самое неожиданное и приятное — рекомендательные письма для поступления на работу, подписанные самим Раулем Амом. Как дед сумел их раздобыть, для Катце оставалось секретом и по сей день.

Знаменитый учёный с загадочной и далекой Амои, на нескольких семинарах и практических занятиях которого Катце удалось поприсутствовать в годы обучения в академии биотехнологий в Миденгарде, поразил тогда не только его воображение, но и юное сердце. Ни до этого, ни после он никогда не видел таких красивых людей.

На первый взгляд казалось, что доктор Ам — почти одногодка Катце, может, немного старше, но в том, как двигался амоец, как говорил, как умел слушать и задавать вопросы, чувствовался человек взрослый, уверенный в себе, не стремившийся произвести впечатление, хотя оно всё равно оказывалось сногсшибательным.

Тогда Катце в первый раз по-настоящему влюбился. Мучительно, сладко и безответно. Рауль Ам обращал на него ровно столько внимания, сколько нужно для процесса обучения, и столько же, сколько уделял остальным в группе, а Катце страдал, молча и жестоко, понимая бессмысленность любой попытки.

Про Амои и доктора Ама ходило много разнообразных и зачастую противоречивых слухов. Высказывалось даже предположение, что Раулю лет сто пятьдесят и что амойские технологии омоложения легко позволяют справляться с проблемой возраста. Катце слушал и думал, что это вполне могло оказаться правдой. Его дед тоже выглядел на тридцать с хвостиком, и сколько ему на самом деле, не признавался. Что он делал чтобы так выглядеть — непонятно, казалось, что ничего. На свою внешность ему было наплевать. Он даже не свёл с щеки старый уродовавший шрам, который заработал неизвестно где и когда.

У Катце некоторое время красовался на щеке почти такой же — память о том, как он однажды разозлил барона Бхарапутра, своего джексонианского господина. Крови тогда натекла целая лужа, но, прилетев на Лауренсию, он сразу избавился от сомнительного украшения: о человеке, который наградил его этой отметиной, Катце не хотел помнить ничего. Теперь на щеке осталась только белая полоска, и со временем должна была пропасть и она. Тогда же пришло понимание, почему дед шрам оставил. Как Катце хотел забыть, так он хотел помнить.

Тогда, на Лауренсии, он смотрел на рекомендательные письма и думал, кому теперь обязан свободой и тем, что судьба опять улыбается в тридцать два зуба.

Его назвали именно в честь деда, что может быть банальней? Который, так сложилась судьба, стал единственным родственником и воспитателем. Кто были его родители? В последнее время Катце всё меньше доверял красивой и печальной истории, которую рассказывал ему дед, и всё больше убеждался, что Катце-старший что-то скрывает. Но если тот не хотел о чём-то говорить, настаивать было бесполезно. Сколько тайн хранилось в его голове, где он пропадал месяцами, чем зарабатывал на жизнь и на дорогое обучение внука в лучших заведениях — узнать не удавалось.

Когда Катце исполнилось шестнадцать, у каждого уже была своя жизнь, и хоть поддерживали связь они регулярно, почти каждый день, но пересекались довольно редко. Катце-старший занимался своими делами, про которые было известно только, что они требуют постоянных межзвёздных перелётов, а младший весь ушёл в науку, жадно глотал информацию, строил свою картину мира и планы на будущее. После окончания обучения ему предложили контракт джексонианские лаборатории дома Бхарапутра, и Катце с радостью согласился. Тогда это казалось верхом мечтаний. Дед был против, но у младшего как раз обострилась жажда самостоятельности, и он принял решение, не приняв в расчёт мнение старшего.

Так и получилось, что деду в итоге пришлось его спасать. Было стыдно, очень хотелось срочно поговорить и извиниться, а ещё — хоть как-то отблагодарить.

Встретиться получилось только через полгода. Катце тогда уже работал в институте генетических технологий на Галарии и наслаждался жизнью в полной мере. Работа оказалась интересной, деньги платили хорошие, а в коллективе его считали очень талантливым молодым учёным.

Дед прилетел, как всегда, ненадолго, выслушал извинения, не перебивая, и серьёзно кивнул. Они провели три дня вместе, и тем для разговоров нашлось великое множество, но о своей работе Катце-старший по-прежнему говорил осторожно, виртуозно обходя острые углы.

Они гуляли по городу, болтали, смеялись, а Катце ещё раз отметил, что всё больше становится похож на старшего. Если раньше их считали дедом и внуком, потом отцом и сыном, то тут, на Галарии, где Катце поселился недавно, встретившиеся по дороге знакомые уверенно приветствовали деда как его старшего брата. Дед продолжал делать вид, будто не знает, что Катце давно обо всём догадался и даже пережил. Это слишком очевидно, не будь Катце биотехнологом, он бы и то понял.

Потом дед улетел. Вести приходили регулярно, но где тот обретается, Катце не знал. Так прошло несколько лет.

Когда от деда пришло короткое сообщение, что старому знакомому Джадду Кугеру нужна помощь и что с руководством института отъезд уже оговорён, Катце удивился, но уже через час стоял возле центрального терминала космопорта с билетом до Гайи.

Кугер поприветствовал его как близкого друга и минут пятнадцать предавался воспоминаниям о первой встрече. Сейчас всё действительно выглядело весело, но Катце хорошо знал, чем рисковал старик. Правила Торговой Гильдии очень строгие, а то, что тогда сделал Кугер, шло вразрез с основным из них — с невмешательством во внутренние дела корпораций, которые являлись основными работодателями Гильдии. Как Кугер утрясал проблему с джексонианцами, он не рассказал, только махнул рукой: «Не волнуйся, мальчик, вопрос закрыт». Катце уже и сам знал, что закрыт. Иначе он бы не смог жить и работать под своим именем.

Дальше Кугер рассказал, что взял увесистый заказ от корпорации Шинра. Почему с самого начала дурно пахнущая авантюра заинтересовала старика, Катце спрашивать не стал. Если не хочешь получать уклончивые ответы, не задавай нескромных вопросов. Видимо, денег Кугеру отвалили столько, что тот согласился закрыть глаза на странности и непонятности дела.

Зачем ему нужен Катце, старик так и не рассказал, только похлопал по плечу, прокряхтев: «По обстоятельствам, мальчик, по обстоятельствам», и попросил Кирие — молодого стажёра, пока выполнявшего при капитане и его сыне обязанности подай-поднеси, «показать господину учёному его каюту».

Рейс собирался не просто спешно, а будто у кого-то горело. Команда учёных Шинра ожидала погрузки, «сидя на чемоданах». За старшую у них была высокая стервозная блондинка неопределённого возраста с вечно алыми губами — мисс Скарлет Блэр. Что в этот юный и роскошный образ вложены огромные деньги, Катце, хорошо разбиравшийся в таких вещах, видел отчётливо, а что от этой дамы стоит держаться подальше — чувствовал пятой точкой.

Второй примечательной персоной шинровской команды оказался профессор Ходжо. Личность, хорошо известная в научных кругах, безусловно, авторитетная, но с репутацией определённого плана. Работы этого человека были строго засекречены, но что он экспериментирует с человеческим геномом и что его проекты, как и большинство проектов Шинра, относятся именно к оборонке, в научных кругах знали отлично. Поэтому, увидев этого типа на борту «Керессы», Катце сделал мысленную поправку: всё было не просто странно — всё было очень нехорошо.

Остальные шинровцы выглядели как на одно лицо. Нет, внешность, конечно, у них была разная, но по складу характера все напоминали своего шефа: мрачные, желчные, едкие типы со своеобразным чувством юмора и странными понятиями, что хорошо, а что плохо.

Единственным исключением, пожалуй, можно было считать фигуристую ассистентку профессора. Она хоть и души не чаяла в своём боссе, называя его не иначе, чем «наш гениальный мэтр», но всё-таки походила на живого человека, а не на Ходжо разновидности «женщина».

Появление Катце компания шинровцев встретила с неодобрением. Что Ходжо знает, кто он такой, было бы лестно, если бы ему сразу в лоб не сообщили, что в помощи и в участии Катце не нуждаются и работать с ним не будут. Оставалось только вежливо поклониться и промолчать. Кугер недовольно буркнул, что доктор Катце — его личный друг, а капитан сам решает, кого возить на «Керессе», а кого оставить в порту, если этот кто-то будет слишком выделываться.

В этот же день Катце встретился со старыми знакомыми — Бизонами. Кугер был доволен их профессионализмом и, как выяснилось, неоднократно нанимал для выполнения различных задач, прося в Гардиан именно эту группу.

В команде «Керессы», кроме капитана, старпома и стажёра Кирие, числилось ещё человек десять-двенадцать.

Из них Катце довольно легко и быстро сошёлся с корабельным медтехом. Станислав Котовски оказался личностью странной. Где его нашёл Кугер — оставалось загадкой, но то, что с «Керессы» в порту он был ни ногой, говорило о своеобразных отношениях медтеха с законом.

Таким же постоянным обитателем корабля оказался навигатор Алек. Он был каринейцем и, как все каринейцы, видимо, в какой-то мере обладал экстрасенсорными способностями. Этот неразговорчивый, замкнутый тип больше всего предпочитал общество самого себя. Его глаза с вертикальными, как у кошки, зрачками немного смущали Катце.

Кроме них, на «Керессе» летело ещё несколько человек техперсонала, задачей которых, видимо, являлось даже не нажатие нужных кнопок, а присмотр за тем, чтобы они нажимались. Все работы на кораблях этого класса, от погрузки-разгрузки до уборки и функционирования систем жизнеобеспечения, были роботизированы.

Когда на борт неожиданно прибыла группа Джиксов в полном составе — шесть человек, Кугер впал в ярость и устроил серьёзный скандал: топал ногами, орал и грозился, но сделать так ничего и не смог. Их работу оплачивала Шинра, и хоть формально все на корабле выполняли приказы капитана, но сразу стало понятно, что эти ребята имеют ещё одного хозяина — Скарлет. И когда Джадд попробовал упереться, мисс Блэр пригрозила разорвать контракт. Старик грязно выругался и согласился: терять огромные деньги он, видимо, был не намерен ни при каких обстоятельствах. Правда, согласился он с условием безоговорочного подчинения Джиксов его воле. А Джиксы и не спорили, только недоумённо пожимали плечами. Катце их реакцию понял: капитан на корабле — старший офицер, а значит, в полёте его решения не обсуждаются. Это обязательное правило, если хочешь жить, и тут уже неважно, кто платит деньги. Он знал, что устав Гардиан на эту тему выражается однозначно.

Глава 2.

Вызов от Кугера Катце принял, когда с третьей чашкой кофе было покончено. Джадд ждал его в капитанской каюте. Манона, обычно изображавшего тень своего отца, и вездесущего Кирие видно не было.

— Садись, — Кугер махнул в сторону круглого столика и двух удобных кресел. Каюта капитана была просторной, с большой, застеленной тёмным покрывалом кроватью и голоэкраном-визором на стене, дублирующим тот, что висел в капитанской рубке. Видно было, что Джадд комфорт любит и ценит. — Я не стану ходить вокруг да около, Катце, времени не так много, — продолжил он. — Мне нужен твой профессиональный опыт и твои мозги. Я хочу знать, что мы забрали с чужака.

Катце удивлённо поднял бровь:

— А разве профессор Ходжо...

— Нет, — резко перебил Кугер. — Профессор Ходжо считает меня тупым извозчиком и не желает посвящать в подробности. Но у капитанов Торговой Гильдии свой Кодекс. И сейчас у меня возникли серьёзные подозрения, что мы его нарушаем, а неприятности мне не нужны.

— Профессор и близко не подпускает меня к сектору.

Это было правдой. В наскоро оборудованную лабораторию Ходжо не пускал никого из посторонних. Шинровцы не успели полностью переоснастить сектор, но установили свою сигнализацию и защитную систему поверх старой. Кроме того, оба входа для надёжности по очереди охранялись Джиксами, но что капитан тоже не в курсе происходящего в лаборатории — это была новость.

— Знаю, — кивнул Джадд. — Поэтому в лоб переть не будем, воевать я не намерен. Пока не намерен. Не стоит раньше времени давать повод к недовольству. В семь вечера по корабельному времени они блокируют сектор, охрана меняется, и учёные мужи идут отдыхать. Обойдёте пост Джиксов и проникнете в лабораторный отсек через внутренние шахты для проводки и коммуникационных систем. Пойдёте втроём: ты, Демон и Сержант. Лишний шум мне не нужен. Повторяю, воевать я ни с кем не собираюсь: зашли, посмотрели, запомнили, ушли — и сразу ко мне. Ничего не трогать, что бы там ни обнаружилось. Видеонаблюдение я временно зациклю на одной картинке, а двери внутренних отсеков откроете без проблем капитанским кодом. Возьмёте с собой оружие. Ты умеешь обращаться с оружием?

Катце неопределённо пожал плечами:

— Более-менее.

— Неважно. Для этого есть гардианцы. Но не стрелять! Не стрелять ни в коем случае!

— Тогда зачем оружие? — удивился Катце. Лицо Джадда стало наливаться бордовым цветом, и учёный поспешил уверить его, что всё понял и понял правильно — не стрелять, оружие для спокойствия. Не хватало ещё, чтобы у старика случился инсульт! В Катце уже проснулся дух авантюризма и азарт учёного. Любопытство мучило его последние дни так, что он чуть не сгрыз себе пальцы, а теперь ждать стало просто невозможно.

Через несколько часов он, Рики и Гай двинулись к цели. Сержант ловко снял облицовочную панель стенки коридора соседнего сектора, и они оказались в тёмном проходе между секциями. Катце сразу ослеп, но гардианцам отсутствие света не мешало, они уверенно вели его вперёд, придерживая за плечо и направляя. Минут через пять Рики, шедший впереди, остановился, повернулся и легко коснулся пальцами его рта — полная тишина, они проходят пост. Ещё несколько минут — и отряд остановился. Сержант призраком скользнул вперёд, что-то тихо заскрипело, и вскоре Катце увидел тусклое голубоватое марево — ночное освещение отсека, где располагалась лаборатория.

Они вышли в коридор, Сержант приставил к стене снятую панель, а Рики махнул рукой, указывая направление движения. Тишина тут стояла полная, мягкий свет из скрытых в потолке источников почти не помогал ориентироваться.

— Можно спокойно разговаривать, между постом Джиксов и медблоком звуконепроницаемые двери, — разрешил Демон. — Джиксов в лабораторию профессор Ходжо тоже не пускает — я Джуда спрашивал, так, между делом. Сектор переоборудовали прямо перед вылетом, — тихо пояснял Рики. — Поставили свою систему слежения поверх основной, вывели на пульт перед сектором, оборудовали пост, но делали всё на скорую руку, да и не джексонианские лаборатории это, переделать под себя отсек шинровцы полностью не успели — хакнул Норрис их «охранку», как орех, ещё вчера.

Катце планировку корабля знал, это был его второй рейс на «Керессе»: впереди ещё одна дверь, а дальше — медотсек и пара пустых кают. Когда готовили миссию, Котовски переселили отсюда в сектор для обслуживающего персонала. Медтех остался этим очень недоволен и жаловался всем, кто был готов его слушать, но Ходжо настаивал — он требовал особых «условий» и в конце концов забрал под лабораторию весь медблок. Вынесли оттуда только часть оборудования — то, с чем Кот расстаться не согласился, перетащили в отдельную гостевую каюту, а она хоть и была просторная, но теперь владения странного медтеха больше напоминали наскоро развёрнутый полевой госпиталь, чем современный медотсек. К счастью, пока больных на корабле не было, поэтому сойдёт и так, может, большего и не понадобится.

— Полный свет не включаем — загорится сигнал на пульте охранника. Только фонари, — предупредил Рики.

Катце кивнул и тут же задал давно волновавший вопрос:

— Зачем Кугер соглашается на все эти неудобства? Зачем он вообще взял этот заказ?

— Не знаю, — после непродолжительной паузы отозвался гардианец. — И знать не желаю. Это не наше дело.

Сержант поднял руку вверх — знак остановки. Ещё одна дверь с надписью «оперблок». Сюда таскали всю аппаратуру перед стартом, значит, и находки с чужака принесли тоже сюда. Рики достал небольшой плоский брелок и приложил его к сканирующей панели. Индикатор мигнул красным.

— Старик будет в ярости, — усмехнулся Рики. — Кое-кто отменил капитанский доступ.

— Ч-ч-чёрт! — Катце расстроился, как ребёнок, которому показали большую конфету и опять спрятали в карман.

— Мы ожидали чего-то в этом духе, — гардианец расстроенным не выглядел.

— Вы не вычислите код, я знаком с этой системой безопасности, — разочарованно покачал головой Катце, рассматривая блок разводки. — Быстро — точно не вычислите.

— Я и не собираюсь, — Рики хитро улыбнулся. — Если не подходит капитанский код доступа, то... — он быстро перекодировал брелок, — ...подойдёт второй капитанский код — аварийный, о наличии которого Ходжо было знать не обязательно. Ты недооцениваешь нашего старика, — что-то тихо щёлкнуло, мигнула зелёная лампочка, и двери бесшумно разъехались в стороны. Катце увидел нестандартно оборудованный для звездолётов этого класса, плохо освещённый просторный оперблок. Свет здесь горел только на входе. Фонари гардианцев осветили три утонувших во мраке прозрачных бокса в ряд, со стандартным набором реанимационного оборудования, мониторами пациента, медтехоператорами и целой кучей дополнительных приспособлений и приборов, назначение которых Катце было неплохо знакомо. На Архипелаге Джексона в биогенетических лабораториях он работал именно с такими. Он приблизился к крайнему боксу. Внутри бокса на операционном столе кто-то лежал.

— А вот дальше мы не пройдем, — Сержант досадливо покачал бритой головой. — Пятый уровень — для объектов представляющих повышенную опасность. Это стекло, — Гай ткнул в прозрачную стенку, — только кажется хрупким, но его не пробьёт и танк особого назначения.

Катце кивнул. Что такое пятый уровень безопасности, он знал. Открыть боксы мог, скорее всего, только Ходжо. Они монтировались перед вылетом специалистами Шинра.

— Пятый уровень... — задумчиво протянул Катце. — «Объект не представляет биологической угрозы, то есть не может инфицировать животных или человека, но представляет повышенную потенциальную угрозу по каким-либо другим причинам», — процитировал он. — По каким?

— Не знаю, — пожал плечами Рики. — Смотрим через стекло, запоминаем, — они с Сержантом тоже направили фонари на лежащее на столе тело.

Это был, без сомнений, мужчина. Молодой, высокий, белокожий, очень красивый, с великолепным пропорциональным телом. Он был обнажён. Длинные гладкие белые волосы свешивались со стола вниз за изголовье, почти касаясь пола. Казалось, что мужчина просто спит, но, судя по показаниям приборов, он находился в искусственной коме. Неподвижное тело было зафиксировано на столе полосами кевларового гравипласта за запястья, шею, щиколотки и поперёк туловища. Зачем? Вариантов предостаточно. Например, неожиданные судорожные припадки, приступы буйного помешательства, агрессия, попытки наложить на себя руки. Почему пациент привязан — гадать можно бесконечно. Кем он был? Опасным преступником, сумасшедшим мутантом, одним из образцов, сбежавших из лабораторий Шинра — Катце слышал эту историю, которая чуть не стоила Ходжо места работы. Насколько он знал, шинровцы никого из сбежавших так и не поймали. Катце почему-то сразу показалось, что все эти предположения не могут оказаться правдой.

Нижняя часть грудной клетки человека в районе диафрагмы была заклеена полосками синтобинта. Ранен? Операционные доступы? Так неаккуратно выполненные и в таких странных местах? Вероятность мизерная. Значит, всё-таки ранен.

— Смотрите, ещё один! — позвал Сержант и указал на соседний бокс. — Этот вроде совсем целый и тоже длинноволосый.

Сердце Катце пропустило удар, а потом, сорвавшись, понеслось бешеным галопом:

— Демон, посвети ему в лицо! Чуть выше!

Катце не мог поверить своим глазам. Нет, это было невозможно, немыслимо! Но разве может существовать такое сходство? Только если... клон?

— Объект «три», который притащили Джиксы, скорее всего, здесь, — Рики указал лучом фонаря на внушительного размера холодильник или морозильник — чёрт его разберёт, тоже закодированный пятым уровнем. Не повредив двери, залезть в него было невозможно. Рядом стояли пустые криокамеры, в которых объекты доставили на «Керессу». Все три отключены, но в рабочем состоянии, о чём сообщали индикаторы на панели настройки.

Катце вернулся к боксу. Нет, он не ошибался.

— Всё. Посмотрели, запомнили, уходим, — Рики коснулся его плеча. — Ничего нового мы не узнаем.

Катце ещё пару минут рассматривал лабораторное оборудование.

— Я увидел всё, что хотел, — он повернулся к Сержанту. — Пошли.

Обратный путь занял чуть больше времени — гардианцы тщательно скрыли все следы присутствия в лаборатории и установили назад панели.

***

Кугер ждал их в капитанской каюте и, конечно, ещё не ложился.

— Рассказывайте, — старик жестом указал на кресла и достал из шкафчика в простенке каюты стаканы и бутылку виски. Это было очень кстати. Катце только сейчас понял, в каком напряжении находился всё это время. Он опустился в одно из кресел, Гай и Рики устроились на кровати. Джадд плеснул виски в стаканы и подал два из них гардианцам, а ещё два поставил на стол.

— Там люди, — начал Катце, жестом попросив разрешения закурить. Кугер снисходительно махнул рукой, переключив систему кондиционирования, и тоже сел в кресло. Гардианцы достали сигареты.

— Двое мужчин, — продолжил Катце.

Кугер кивнул, как будто ожидал чего-то подобного.

— Высокие, молодые, один ранен. Они в искусственной коме, в боксах с защитой пятого уровня, поэтому близко подойти не удалось, но показатели жизнедеятельности в норме.

— Какого цвета у них волосы? — Джадд смотрел на него в упор, не мигая.

Катце очень удивился, но вида не подал:

— Там темно, но мне показалось...

— Один очень светлый блондин, — перебил Рики. — Почти белый, волосы чуть с золотистым отливом, светлокожий, очень красивый. Второй тоже светлый. Чуть темней: темно-золотистый тон волос и кожа чуть смуглее.

— Значит, выжили блонди, — Кугер, казалось, удовлетворён. — Вопрос только, кто?

— У того, что ранен, такая чёлка неровная, волосы спереди короче и...

— Минк, — Кугер вздрогнул, опрокинул в себя сразу треть стакана и даже не поморщился. — Твою мать... Кто же второй?

— Господин Кугер, — Катце наконец решился. — Мне кажется, второго я знаю. Это... доктор Ам. Биотехнолог, учёный с Амои. Мы встречались. Точнее, он когда-то читал цикл семинаров в университете Миденгарда.

Кугер опять кивнул, как будто ничего странного не услышал.

— Я когда увидел, подумал — может, клон? Откуда тут взяться доктору Аму?

Капитан оценивающе посмотрел на Катце, как бы на что-то решаясь, и ответил:

— Катце, это был не «чужак», а амойская скоростная яхта класса «круиз». Их редко можно встретить в нашем секторе.

Рики утвердительно кивнул. Стало понятно, что для него это откровением не стало. Гардианец пил виски маленькими глотками и задумчиво крутил в пальцах сигарету.

Катце опешил. Одно дело залезть в «чужака», который не подпадает под юрисдикцию Межгалактического Союза: тоже незаконно, но, если потом сообщить о находке, то вполне может сойти с рук, а другое дело...

— Что третий объект? — не дал ему опомниться Кугер.

— Посмотреть не получилось. Он в криохолодильнике. В таком большом, выше моего роста. Для биоматериала, — покачал головой Катце.

Кугер нахмурился.

— Мне кажется, — Катце тщательно подбирал слова, — профессор Ходжо удерживает этих людей в лаборатории помимо их воли.

Кугер только крякнул. Видимо, и это он тоже ожидал.

— Я осмотрел оборудование... Показатели немного странные, но в целом они в норме.

— В целом, — Кугер поморщился. — Ты сможешь разбудить их, или как это называется? Так, чтобы всё нормально?

— Вне всякого сомнения, — учёный попробовал виски — напиток оказался отличным.

— Хорошо, — Кугер налил всем ещё на два пальца. Катце от добавки отказался. — «Кересса» меняет курс.

— Как? — сказать, что Катце удивился — значит, ничего не сказать.

— Молча. Прямо сейчас. И так, чтобы никто не узнал. Я имею в виду мисс Блэр, Ходжо и всю их компанию. Сейчас «Кересса» идёт на автопилоте, через трое суток войдёт в зону интересов Шинра, там у нас появятся сопровождающие, тогда уйти уже не удастся. Поэтому вы пошли в лабораторию сегодня. Джадд Кугер — свободный торговец, а не пират. Я продаю легальные услуги и легальный товар.

— У вас будут проблемы с Шинра, — тихо заметил Рики. — Это могут представить как нарушение Кодекса Свободных Торговцев.

Катце был с мнением гардианца согласен — всё выглядело очень странно, а что заключённая сделка для торговцев Гильдии — дело святое, знали все.

— «Если одна из сторон не уведомила при заключении сделки вторую об аспектах, нарушающих Кодекс Торговой Гильдии, сделка может быть расторгнута в любой момент в одностороннем порядке», — назидательно процитировал старик. — Пункт семь Кодекса. У меня не будет проблем с Гильдией, а с Шинра потом будем разбираться. К сожалению, мне следует проинформировать заказчика о причине изменения маршрута. Связи с Гайей пока нет, сектор в зоне радиомолчания, поэтому я сделаю это завтра, «проинформировав» профессора Ходжо и мисс Скарлет — этого будет достаточно. Думаю, Манон справится.

Сынок Кугера спесив, но упёрт, как баран, и Катце подумал, что это неплохой выбор парламентёра. Он бы с интересом понаблюдал, как Манон и Ходжо, словно два технопитбуля, вцепятся друг другу в глотку, но здравый смысл подсказывал, что лучше ему в этот момент находиться в другом месте.

— Рики, Гай, вы не должны волноваться, — обратился Кугер к гардианцам. — Для наёмников всё остается в силе, всё будет оплачено мной или нашим новым заказчиком. С Джиксами я поговорю сам. Надеюсь, у них хватит здравого смысла не нарушать устав.

— Джиксы — не идиоты, — кивнул Сержант. — Против решения капитана они не пойдут, тем более если поймут, что останутся в выгоде, а от мисс Блэр легко могут прикрыться уставом.

— Вот и отлично, — Кугер поднялся, давая понять, что разговор окончен. — Надеюсь, всё обойдётся, но, если вам дорога жизнь, вы должны молчать о нашем разговоре.

Катце кивнул. Жизнь ему была дорога.

***

— Рики, останься. Мне надо сказать тебе ещё несколько слов, — Джадд тяжело опустился в кресло, казалось, состарившись прямо на глазах. Когда дверь за остальными закрылась, он ещё долго крутил в руках стакан, не решаясь начать, и гардианца это беспокоило.

— Как ты думаешь, сколько мне лет? — наконец заговорил капитан.

— Не знаю, — Рики улыбнулся. — Много.

Сказать, сколько человеку лет, можно достаточно точно, если дело не касается тех, кто богат, как Кугер. Те, кто имел деньги, могли позволить себе убрать внешние признаки старения почти полностью, да и весь процесс существенно замедлить, а если деньги очень большие, то и надолго остановиться на выбранном возрасте. Кугер выглядел на шестьдесят. Видимо, состояние и возможности к нему пришли в преклонном возрасте. Гардианцы звали его между собой «стариком», но сколько Джадду было на самом деле — не знал никто.

— Мне сто двадцать восемь.

Гардианец присвистнул. В его двадцать четыре такой солидный возраст казался чем-то нереальным.

— Да. Мне сто двадцать восемь, и я надеюсь дотянуть хотя бы до двухсот — двухсот пятидесяти, — Кугер помолчал. — За эти годы я много повидал, многое переосмыслил. Я стал фаталистом, Рики, и уверен, что в этом мире не бывает случайностей.

Гардианец не понимал, к чему тот клонит, но всё это ему очень не нравилось — раньше желания поговорить по душам за капитаном не наблюдалось.

— Я привязался к тебе, мальчик. Ты мне нравишься, ты мне почти как сын — может, потому, что напоминаешь одного человека, которого я знал очень давно. Так давно, что сейчас кажется, что это было во сне. У похожих людей — похожие судьбы, давно подметил, — Джадду слова давались с трудом, он заметно нервничал, иногда надолго замолкал и громко вздыхал. — Ты знаешь, я не всегда был свободным торговцем, и в моей жизни есть вещи, которые хочется забыть. Но сейчас у меня такое ощущение, что, как бы быстро я ни бежал от своего прошлого, оно всегда дышало мне в спину и вот наконец догнало, — Кугер опять помолчал. — Мне хочется верить, что я ошибаюсь, но... Когда я нанимал вас на этот рейс, я даже не предполагал, с чем... с кем нам придётся столкнуться. Я и в том, что кто-то выжил, уверен не был, но на «Танагуре» оказался он сам — казалось бы, просто невероятно. Тем не менее, это так. Ясон Минк сейчас на моей «Керессе», и это — знак судьбы, — Кугер залпом допил виски и помрачнел ещё сильнее.

— Вы говорите загадками, — улыбнулся Рики. — Кто такой этот Ясон Минк?

— Ясон Минк, мальчик, — моё прошлое, и я бы очень не хотел, чтобы это было твоё будущее. Поэтому, что бы ни случилось, как бы всё ни повернулось — держись от него подальше!

— В каком смысле? — всё это было неожиданно и очень подозрительно.

— Во всех смыслах, — почему-то разозлился Джадд. — Понял? Во всех, мать его, долбаных смыслах!

— Понял, капитан, что тут не понять! — поспешил успокоить старика Рики, а сам подумал: «Конечно, сто двадцать восемь лет — это не шутка, неудивительно, что у мужика такие странности».

— У тебя кто-нибудь есть?

«Ну здравствуйте!» — Рики от неожиданности уронил окурок. Вопрос звучал недвусмысленно.

— Ответь, у тебя есть кто-нибудь — мужчина, женщина — тот, с кем у тебя одно сердце на двоих?

— Одно сердце на двоих? — Рики старался не рассмеяться и не разозлить капитана. — Ну... Мы с Сержантом давно вместе.

— Вот и хорошо! — обрадовался Кугер. — Гай — отличный парень. Держись за него. Двумя руками держись и не забывай, что я тебе сказал: при любых обстоятельствах ты должен находиться как можно дальше от Ясона Минка.

— Хорошо, капитан, как скажете, — Рики решил, что тут лучше согласиться.

— Вот и отлично. Иди, завтра будет тяжёлый день. И ещё. Возьмите в каюты оружие. На всякий случай. Хотя бы пистолеты.

Такое пожелание спокойной ночи Рики совсем не понравилось, но если полыхнёт — капитан прав, лучше, чтобы всё было под рукой.

***

Гай ждал Рики в его каюте. Он, совсем голый, развалился на кровати и смотрел по видео какой-то боевичок. Когда Рики зашёл, Сержант поднял верхнюю губу и тихо зарычал, демонстрируя нетерпение.

Рики довольно улыбнулся. Ничто так не снимает стресс и напряжение, как хороший трах.

— Я в душ.

Гай быстро поднялся. Мощные мускулы заиграли под гладкой смуглой кожей.

— Ну уж нет! Я больше ждать не могу. Отсосу там, если тебе обязательно надо помыться, а потом... Потом посмотрим, я ещё не придумал.

— Обойдёшься, сегодня мой сценарий, — Рики весело усмехнулся, стянул футболку и дёрнул замок на брюках, с удовольствием рассматривая в упор высокую атлетическую фигуру Сержанта. — Ладно, солдат. На первый пункт я, пожалуй, согласен, — сосал Гай просто божественно, куда там продажным шлюхам. С наслаждением и очень обстоятельно, надо быть полным дураком, чтобы от такого отказаться.

— Кайф! — Гай подошёл ближе, довольно помял крепкую задницу. — Это просто кайф! Люблю, когда ты командуешь. Давай как ты хочешь?

Настроение Рики резко улучшилось. Завтра будет завтра, жить мы будем сегодня, а там посмотрим.

— Для начала, — Рики сморщил лоб, демонстрируя работу мысли, — потрёшь мне спину, отсосёшь, а там... — он нарочито-снисходительно осмотрел крепкий, здоровенный стояк Сержанта и покачал головой. — Ай-ай-ай! Посмотрим на твоё поведение, солдат, но с этим обязательно надо что-то делать.

***

Утром Рики завтракал поздно, в столовой было уже пусто, он поздоровался только с грудастой лаборанткой Ходжо. Обычно Мимея забирала еду с собой, но тут почему-то изменила своим правилам и теперь деликатно ковыряла вилкой что-то молочно-фруктовое за столиком у большого, почти во всю стену, иллюминатора.

Рики бы не стал с ней заговаривать, настроение было неподходящее — с Гаем они заснули почти под утро, проснулись рано, а, если прогнозы Джадда оправдаются, день сегодня предстоит тяжёлый, но, набирая программу кухонного робота, он спиной почувствовал пристальный взгляд. Так как гардианское воспитание подарило ему много странных, но очень нужных и полезных способностей, не сомневался он ни секунды — на его задницу пялятся. Какое-то время Рики размышлял, подойти или нет, но потом решился — составил тарелки на поднос и уверенно направился к столику, где завтракала «мисс Круглая Попка».

— Разрешите составить вам компанию?

Мимея холодно улыбнулась, на секунду оторвав взгляд от маленького планшета, в котором что-то читала, и подвинула блюдце с булочками. Двигать его было совсем не обязательно, и Рики всё понял правильно — это было разрешение приземлиться. Скорее всего, дама любит военных, иначе с чего ей так откровенно рассматривать его тыл? А военные, по давно сложившимся представлениям, люди решительные, слегка грубоватые и прямолинейные. Поэтому он решил пока Мимею не разочаровывать и поддержать необходимый имидж, а там — по обстоятельствам. Надо бы было сказать комплимент, поэтому он подумал, выбрал в меру неприличный из тех, что лезли в голову, прогнал остальные, чтобы случайно не ляпнуть что-то умное, и решился:

— Вы так вкусно едите, Мимея, что мне самому захотелось стать вашей булочкой. Так аккуратно касаетесь её своими прекрасными губками, что у меня пропадает аппетит, а в голову почему-то лезут всякие странные и очень интересные идеи.

— Берегитесь, Рики, — девушка улыбнулась. — За губами у меня спрятаны зубы, достаточно острые, чтобы прикусить кому-то излишнюю самонадеянность.

— Это был комплимент, если вы не поняли, — притворно обиделся Рики, кусая круассан с шоколадом.

— О, тогда благодарю и извините, я не поняла. Слишком... отдавало гардианской казармой.

Вот теперь Рики почти обиделся. Зачем таращиться на его задницу и приглашать за столик, если потом корчить из себя недотрогу? Или он просчитался, и дама желает не просто весело провести время в полёте, а рассчитывает на целый роман? Это в его планы не входило.

— А правду говорят в кают-компании, что вот эти, — он чуть повёл подбородком в сторону её роскошного бюста, — не настоящие?

— А правду говорят, что гардианцы все геи? — опять мило улыбнулась Мимея.

Рики довольно оскалился. Девчонка всё-таки была ничего, палец в рот не клади.

— Если скажу про Гардиан, расскажешь про грудь? — он уже улыбался во весь рот.

— Скажу, — неожиданно приняла вызов «мисс Сахарные Губки». — Только ты первый, и честно!

— Конечно! — согласился Рики. — Понимаешь, в Гардиан выбор небольшой. Женщин нет совсем, а с гормонами у нас всё нормально. Поэтому секс может быть только двух видов: или «с любимой левой рукой», или...

— Стоп, — щёки Мимеи вдруг вспыхнули. — Я всё поняла. Спасибо за пояснения!

— Но не думай, что женщины нас не интересуют, — решил всё-таки закончить мысль Рики. — Особенно такие, — он двумя руками показал, каких женщин предпочитают в Гардиан. — Красивые. В общем, как ты.

Мимея улыбнулась. Теперь это уже была вполне подходящая улыбка, и Рики поздравил себя с первой победой.

— Теперь ты, — он ободряюще кивнул. — Ты обещала, — и выразительно посмотрел на её грудь.

Мимея зарделась ещё сильнее:

— Настоящие.

Рики восхищённо присвистнул. Нет, наверное, это было нехорошо, но ему всё-таки показалось, что Мимее понравились и произведённый на него эффект, и такое непосредственное проявление восторга.

— А губы? Говорят, чтобы они были такими полными и розовыми, женщины туда что-то колют.

— А ещё говорят, что у гардианцев в мозгу одна извилина — след от фуражки. И что они только стрелять хорошо умеют.

— Врут, — Рики оскалился, сверкнув белозубой улыбкой. — Хочешь, проверь меня.

— Хорошо, — Мимея кокетливо улыбнулась, показав две замечательные ямочки на щеках, и чуть прищурила один глаз:

— Последовательность Клауса-Литтенгера?

— Ну, это совсем просто, — Рики повернул к себе её планшет и написал требуемую формулу.

— Статистическое обоснование закономерности Аарди-Хайдинга?

— Старьё, — он быстро набросал пару столбцов.

— Кто написал трагедию «Морфеус»?

— Детка-детка, мне кажется, ты в меня совсем не веришь, — покачал головой Рики. — Тризото Араи Брави. В Гардиан образование очень неплохое и очень разностороннее. Но стрелять я умею лучше всего, в этом ты можешь даже не сомневаться, — он сделал глоток чёрного кофе, подумал и досыпал туда ещё одну ложку сахара.

— Зачем солдатам столько посторонней информации? — удивилась Мимея.

— Чтобы выжить, — Рики недоумённо пожал плечами. — В первую очередь нас учили думать, милая. Гардианцы — это не только те, кто палит во всё подряд. Стрелять нас тоже учат, но это как раз довольно просто. Хочешь, я и тебя научу? — он приглашающе подмигнул.

— Может быть, — Мимея смотрела на него теперь как-то по-другому, странно как-то смотрела — интерес был вполне читаем, и Рики не знал, нравится ему этот взгляд или нет.

— А твой друг, такой здоровенный парень... Сержант... Он и правда сержант?

— Это прозвище и позывной. У нас свои звания и своя система подчинения. Его зовут Гай, и он тоже умный. Почти как я.

Тревожная сирена взвыла посреди полного благополучия так неожиданно, что Рики подпрыгнул.

Индикатор над дверью замигал красным.

«Тревога, прорыв пятого уровня защиты. Всему персоналу оставаться на местах. Спецназу — схема три, лабораторный сектор. Вход блокирован автоматикой».

Это был голос капитана Кугера. Рики кинулся к выходу. Автоматический пистолет был у него с собой, но схема три подразумевала вероятность открытого столкновения с хорошо вооружённым противником, а значит, из оружия надо захватить кое-что посерьёзней, и не мешало по дороге зацепить броник — шестёрку, а лучше...

— Там профессор! — вдруг отчаянно взвизгнула за спиной Мимея. — Мэтр! — и рванула к выходу, попытавшись вклиниться между дверью и Рики.

— Стой, идиотка! — он ловко поймал девушку за запястье. — Уровень пять, схема три! Ты же работаешь в лабораториях Шинра?! Должна знать, что это значит, — он держал девушку за обе руки лицом к себе и старался говорить так, чтобы она его услышала и стала воспринимать.

Мимея испугано смотрела на него большими красивыми глазами и ничего, совсем ничего не соображала.

«Вот чёрт! — выругался мысленно Рики. — Этого мне ещё не хватало!»

— Приказ капитана! Понимаешь? Оставаться на своих местах. Значит, ты сидишь здесь. Понимаешь? — он чувствительно встряхнул ассистентку, и та наконец кивнула.

— Уровень пять! — Мимея опустилась прямо на пол. — Рики, уровень пять! Когда такое было в Нибельхейме, не выжил никто!

— Там не было меня, детка, — ободряюще улыбнулся Рики. — Ты сиди тут, кофе попей, съешь что-нибудь, а я сейчас всё решу и приду за тобой. Договорились?

Девушка опять кивнула, не отводя от его лица испуганного взгляда.

— Вот и умница, — это Рики крикнул уже на бегу.

Глава 3.

В буфер перед лабораторным сектором, где ночью дежурили Джиксы, Рики попал через семь с половиной минут. Ровно столько ему потребовалось, чтобы добежать до оружейной комнаты, взять любимый М-134, нацепить броник и подняться в лифте на нужный уровень. Пока он паковался, примчались Сид с Норрисом и трое Джиксов. Пары вопросов было достаточно, чтобы выяснить — никто не в курсе, что происходит, тревога для всех стала неожиданностью. Перед входом в медицинский отсек их ждал сам капитан и блондинистая стерва Скарлет. Все гардианцы уже собрались тут, за ними прибежали только Джиксы — Джуд и Монти.

— Сектор блокирован изнутри, — мисс Блэр нервничала и от этого выглядела только ещё стервозней. Её алый рот нервно кривился, нижнее веко на левом глазу явственно подёргивал тик. — Это сделал профессор Ходжо. Когда сработал сигнал тревоги, он ненадолго вышел на связь, — блондинка нажала кнопку воспроизведения на перкомме, и в воздухе вспыхнуло голоизображение — крупным планом перепуганное лицо профессора, смотрящего в стационарный монитор.

— Капитан, я вынужден закрыть сектор. Угроза пятого уровня. Спасайте людей! Эта... гхр! — лицо Ходжо с силой ударилось о невидимый экран монитора, а потом изображение скользнуло куда-то вниз и исчезло, сменившись помехами.

— Комп накрылся, — задумчиво прокомментировал Сержант. — Такое впечатление, что профессора дёрнули снизу за ноги. Очень сильно.

Скарлет посмотрела на него диким взглядом, но ничего не сказала.

— Очень на то похоже, — согласился Рики. — Мисс Блэр, не хотите рассказать нам, что бы это могло быть?

Блондинка нервно кусала алые губы, тик усилился. Теперь мерно и неприятно подёргивалась вся щека и уголок губы.

— Нет. Я не знаю. В криокамерах находились... два человекоподобных объекта. Они заморозили себя после аварии на корабле, и... мы должны были их забрать. Они в коме. Это образцы, сбежавшие из нашей лаборатории. Больше я правда ничего не знаю. Моя работа состоит в технической организации миссии, в подробности меня не посвящали.

Сержант показал жестом: «Врёт», но потом подумал и добавил вопросительный знак.

Рики показал: «Наполовину».

Так, скорее всего, оно и было. Про пленников Скарлет сказала потому, что через полчаса правда всплыла бы и так.

— Это всё, что вы можете нам сообщить, мисс Блэр?

— Всё, что я знаю.

— Скарлет, — очень проникновенно и нежно начал Кугер. — Там, — он показал большим пальцем себе за плечо, на вход в отсек, — мой сын. Если с ним что-нибудь случится... Вы даже не представляете, какими возможностями обладает капитан на собственном корабле.

«Манон. Точно! Манон должен был с утра идти к Ходжо. Чёрт!» — выругался Рики мысленно. Он совсем забыл. Точнее, не сложил два и два.

— Там было ещё что-то, — быстро сказала Скарлет. — Что-то, что Ходжо осмотрел сам. Он назвал это бесполезной ерундой, запер в криохолодильник и больше его не открывал. По крайней мере, при мне.

— Что это было?

— Не знаю. Я спрашивала, но старый мудак иногда становится на редкость упрямым.

— А вы не настояли?

— Бесполезно. Профессор Ходжо возглавляет научный отдел Шинра и отчитывается только перед самим президентом. Я обеспечиваю ему условия работы.

Кугер смотрел на женщину тяжёлым, оценивающим взглядом.

— Клянусь, Джадд, я не знаю про объект «три» ничего! — в голосе Скарлет зазвучали хорошо различимые истерические нотки.

— Всё понятно. С остальным разберёмся на месте, — Рики снял пулемёт с предохранителя. — В лабораторию два входа. Этот и со стороны двигательного отсека. Бизоны войдут здесь, а Джиксы — со второго входа.

Джуд коротко кивнул:

— Начнём одновременно, по третьей схеме, я дам сигнал, когда мы будем на месте, — Джуд махнул своим, и они молча двинулись к выходу. — Хотел бы я, чтобы оказалось, что это решил поиграть в войну кто-то из обиженных лаборантов, — командир Джиксов сжал кулак — на удачу, и поспешил к лифту за своими товарищами.

— У нас есть несколько минут. Пока они доберутся до второго входа, — Рики повернулся к Скарлет. — Отвечайте быстро, мисс Блэр. Почему компания наняла гардианцев? У вас свои солдаты и, насколько мне известно, не менее эффективные, чем мы.

— Проблемы, — пояснила блондинка. — У нас возникли проблемы с последними проектами. Экспериментальные модели вышли из-под контроля, в научном городке Нибельхейм была резня. Артур... простите, президент, когда узнал, что образцы сбежали, чуть не убил профессора Ходжо. Вопрос так и не решился, а Артур не знает, кому из оставшихся модификантов можно доверять. У нас были случаи дезертирства. Мы... мы почти потеряли контроль над армией.

— Я что-то слышал об этом, — кивнул Норрис.

— Хорошо. Будем считать, что так и есть, — скривился Рики. — Капитан, мисс Блэр, вам лучше вернуться к себе. Надеюсь, проблема решится просто.

— Не знаю, — Джадд сжал кулаки. Он сдерживался из последних сил и, помня о его взрывном характере, Рики понимал, чего ему это стоит. — Сектор не подаёт признаков жизни. Система видеонаблюдения мертва.

— Всё — сигнал, мы пошли, — Рики качнул стволом пулемёта в сторону двери. — Снимайте блокировку защитных систем.

Коридоры лабораторного отделения встретили их тишиной и запахом крови. Эту составляющую Рики научился вычленять и замечать в любой какофонии миазмов, в любом смраде ещё при обучении в академии. Освещение коридоров работало на полную мощность. Бизоны двигались друг за другом. Впереди Рики с миниганом, за ним Гай с тяжёлым гатлингом. Потом Сид, Норрис, последним шёл Люк спиной вперёд с любимой плазменной штурмовой винтовкой. Неприятности начались почти сразу. Как раз там, где они отвинчивали ночью панель, чтобы проникнуть в лабораторию.

Рики поднял руку — остановка. Через его плечо Гай хорошо видел причину. Человек лежал на спине, широко распахнув остекленевшие глаза. На лице застыла гримаса боли и страха. В том, что он мёртв, сомневаться не приходилось, потому что нижней части тела у него просто не было. Там, где она должна была находиться — только окровавленные обрывки мышц. Под телом расплывалась большая тёмная лужа крови, ею же были забрызганы стены и даже потолок. Широкий алый след тянулся от трупа за угол, как будто человек полз или кто-то тащил его по коридору, а потом кто-то или что-то догнало его. Рики нагнулся, быстро осмотрел тело, сделал предупредительный жест и резким броском метнулся в угол, сразу приняв положение «упор на правую ногу, оружие вперёд». Тишина. Он махнул рукой. Гай уже без опасения завернул за угол. Коридор был пуст, не считая лежащей поперёк него второй половины покойника.

— Сид и Норрис — вперёд по коридору, я и Гай — в оперблок, Люк — на входе, — тихо приказал Рики. Дверь в оперблок была открыта. Сид и Норрис бесшумно скользнули мимо них дальше, в глубину сектора, а Рики прижался к стене, потом осторожно выглянул в проём, почти тут же прыгнул внутрь и сразу ловко откатился в сторону. Гай выждал секунду и шагнул за ним, прикрывая манёвр. Люк остался снаружи.

Опять тишина. Где же хоть кто-нибудь?

Гай осмотрелся. С их последнего несанкционированного визита тут кое-что поменялось. Прямо перед первым боксом лежало ещё одно тело. Без головы. Та валялась возле стены. Весь пол был засыпан битым стеклом, аппаратура, которая находилась не в боксах, разбита и запачкана кровью, как пол и стены, кругом куски окровавленных тряпок — судя по всему, одежда.

Защита первого бокса оказалась выключенной. Блондин лежал на полу, на животе, с закрытыми глазами. Рядом с ним застыл ещё кто-то в медицинском костюме — видимо, из персонала лаборатории. То, что этот человек мёртв, тоже было понятно сразу. Его неестественно вывернутая шея и зияющая рваная рана на ней шансов не оставляли. Крови тут тоже хватало, ею обильно пропитался костюм убитого, и было видно, что помочь тут ничем нельзя.

— Профессор Ходжо, — уточнил Рики, но Гай и сам узнал покойника. Он не стал трогать труп, а наклонился и приложил два пальца к шее обнажённого блондина. — Этот живой, — он осторожно чуть повернул ему голову. На лбу, с левой стороны, как раз возле кромки роста волос, располагалась длинная свежая рана, белые волосы обильно пачкала странная, малинового цвета жидкость. Это, несомненно, была кровь, просто оттенок несколько необычный, значит, красная кровь на теле блондина — это профессора, просто парень лежит в луже, которая натекла из разорванного горла Ходжо. Но сейчас думать о странном цвете крови пленника не стоило, были вопросы поважнее.

Рики указал на лежащий рядом кусок металлически поблёскивающей трубы.

— Вот этим.

Гай кивнул.

Второй бокс пуст. Третий... В третьем, в котором находился тот, кого Катце назвал доктором Амом, ничего не изменилось. Мужчина по-прежнему неподвижно лежал в той же позе с закрытыми глазами, аппаратура мерно помигивала.

Ещё один труп находился рядом с полуоткрытым криохолодильником. У человека оказалась почти оторвана рука, кожа и мышцы с одного бока содраны широким лоскутом. Парень явно был из команды профессора.

Вдруг в холодильнике что-то зашевелилось и послышались странные звуки. Как будто кто-то тихо выл или рычал.

Гай вскинул пулемёт, нацелив ствол на полуоткрытую дверцу:

— Кто здесь? — шум на секунду стих, и помещение неожиданно огласил страшный, нечеловеческий вой.

— Твою мать! — Гай чуть не пальнул, но потом просто отпрыгнул в сторону.

— Выходи, или буду стрелять, — приказал Рики. Вой повторился, что-то опять завозилось, из приоткрытой двери на пол посыпались куски пластика.

— Я считаю до пяти. Раз, два... — Рики обманул и на счёт «два» просто распахнул дверь.

В большой морозильной камере, скорчившись в позе эмбриона, ворочался человек. Появление гардианцев не произвело на него никакого впечатления. Он снова завыл и, царапая руками пластик обшивки, попытался залезть в стенку. Опять посыпались обломки полок.

— Это Манон, — Рики попытался взять старпома за руку и вытащить наружу, но тот дико взвизгнул и стал отбиваться, беспорядочно отмахиваясь руками и ногами.

— Похоже, цел и невредим, но у него истерика, — Рики оставил бесполезные попытки.

— Демон, это Люк, — заработал вокс. — Мы встретились с Джиксами. Нашли ещё один труп. Лаборант Ходжо. Больше никого. У второго выхода большая дыра в стене. Кто-то или что-то ушло в сторону товарно-транспортного модуля. Пластик как будто просто проломили. Джиксы хотят проверить, что там.

— Стойте, — Рики вызвал Джуда. — Если нападавшие ушли в товарные отсеки модуля, то сами вы не справитесь. Там настоящий лабиринт. Нужны обе группы, не рискуйте. Я свяжусь с капитаном. Пусть просто наглухо заблокирует модуль, а мы пока разберёмся, что произошло. Давайте сюда.

— Согласен, — Джуд спорить не стал. Дураком он точно не был. — Мы пройдём столько, сколько будет неопасно. Разделяться не станем. Потом назад.

— Что у вас? — вышел на связь капитан.

— Пиздец. Но Манон жив и вроде бы цел, просто сильно напуган. Мне нужны Кот и доктор Катце.

— С «Керессы» стартовал десантный модуль, — неожиданно сообщил Кугер.

— Чёрт! Когда?

— Минут двадцать назад. Как раз когда вы собирались войти в сектор, — Кугер был зол. — Кто-то покинул корабль без разрешения.

— Понял, — Рики выдохнул. — Закройте вход в товарный отсек щитами. Будем разбираться.

***

— Кто мог отодрать от стула металлическую ножку так, как будто это ветка на дереве? — Норрис покрутил в руке трубу, которой ударили по голове блондина, и повернул её торцом к Рики. Действительно, создавалось такое впечатление, что металл разорван, а неровный острый край отогнут наружу. Он, видимо, и стал причиной глубокой раны на голове.

— Не знаю. Гай мог бы, если его сильно разозлить, — Рики потрогал пальцами поблескивающий слом.

— Значит, такое возможно? — уточнил Катце, возившийся с медоборудованием. Тот, кого Кугер назвал Ясоном Минком, сейчас лежал на столе. Только теперь на одеяле, с подушкой под головой и укрытый до пояса покрывалом, которое притащил откуда-то Люк. Кровь профессора с него смыли, синтобинты Катце с ран на груди снял, чтобы посмотреть, что там такое. Там было всё, как Рики и предполагал. Три аккуратно заштопанные дырки — огнестрел, в таких вещах он разбирался, куда тому доктору. Ранения оказались сквозные, калибр — будь здоров, и как блондин выжил — было непонятно. Ясно одно — в криокамеру сам бы он точно не залез и тем более не смог бы запустить цикл криозаморозки.

— Ну что? — осторожно, чтобы не показаться слишком заинтересованным, спросил Рики. Нет, конечно, блондин мог оказаться полезным свидетелем, но Рики поймал себя на мысли, что самочувствие этого человека интересует его совсем по другой причине. Мужик был — глаз не отвести, что, Рики, собственно, и делал. Бесстыдно пялился, пользуясь его бессознательным состоянием. Такого он даже в кино не видел. Как будто кто-то решил собрать все представления Рики о красоте и засунуть в одного человека. Если бы не аура спокойного высокомерия и уверенности в себе, которая окутывала этого Ясона Минка, как кокон, даже когда он лежал в отключке, то можно было бы предположить, что он ненастоящий, что это сон или бред. Чувство было такое, как будто он этого человека вот сейчас взял и придумал специально для себя. Гладкая идеальная кожа, ни просвечивающего сосуда, ни пигментного пятнышка, высокий, рельефный, не перегруженный мышцами и... блядь, блондин он, судя по всему, натуральный — вообще удар ниже пояса. Рики мысленно чертыхнулся, потому что опять поймал себя на том, что думает не о творящемся вокруг пиздеце, а разглядывает розовые соски Ясона Минка. Соски были классные — конфеты, а не соски.

Катце, как будто прочитав его мысли, прилепил совсем рядом с предметом созерцания какой-то датчик.

— Кома, второй уровень. Уже не медикаментозная, к сожалению, — настоящая. Причина — предположительно черепно-мозговая травма. Сделаю томограмму — скажу точнее.

— Могло быть и хуже, — кивнул Рики.

В бокс вошёл Кот. Рукава его форменной рубашки были засучены, в руках он держал бутылку минеральной воды:

— Ничего хорошего, — он открутил пробку и жадно припал к горлышку, сразу отпив добрую треть. — Я в этом деле не спец, но, по-моему, наш старпом слегка того, — Кот покрутил пальцем у виска. — Я ему уколол успокоительное, но пока никак — ни одного внятного слова, всё время пытается куда-то ползти, пробую остановить — орёт, как будто его режут. Час с ним провозился, потом добавил седативных, пусть поспит, а там видно будет.

— Правильно, — согласился с его действиями Катце. — Джадду пока не говори. Может, отоспится, и крыша назад встанет. Хоть каким-то боком.

— Может, — Кот с сомнением посмотрел на учёного и опять жадно припал к бутылке. — А тут у нас что? — и кивнул в сторону лежащего с закрытыми глазами Ясона. — Это, судя по всему, уже старое, считай, зажило, — он ткнул пальцем в шрамы на груди. — Ходжо, что ли, справился? А вот это, — Кот показал на аккуратно заклеенную рану на лбу, — это — я не знаю. В смысле, кожу ты склеил, а то, что внутри — я не умею. Мозги — дело тонкое, не полезу туда, здесь квалификация нужна. А я что? Перелом сложить, в смысле медоператором покомандовать, дырку заштопать. Хрен вот могу пришить, если кому надо, — он вопросительно осмотрел гардианцев. — Или наоборот — отрезать, это по желанию. Никому не надо?

— Не надо никуда лезть и ничего резать, — массивная фигура капитана выросла в стеклянном проёме. — Твоя задача в пределах контракта — сохранить жизнь пациента до прибытия в порт.

— Оно и верно, — Кот оперативно ретировался — отвечать на вопросы по поводу самочувствия Манона ему не хотелось.

Кугер подошёл к столу, долго смотрел на лежащего, кивая головой, как будто о чём-то беседовал с ним, а потом махнул рукой:

— Если тут всё, пойдёмте со мной.

Уходить из бокса с блондином Рики почему-то не хотелось, но он пересилил себя, пообещав, что потом ещё заглянет — просто так, посмотреть, как тот себя чувствует. И пошёл за Джаддом.

Трупы научников и самого профессора Ходжо перенесли в отдельную комнату, раньше служившую Коту манипуляционной, и рядком уложили на разостланный синтилен. Оторванные части тел сложили рядом с их хозяевами. Запах крови и мочи тут стоял очень плотный, и к нему примешивался другой — сладковатый, специфический, какой бывает при серьёзных травмах брюшной полости. Рики поморщился.

В кресле сидел Люк в полном вооружении. Рядом, облокотившись о стену, торчал Норрис. Во втором кресле, поджав ноги и обхватив их руками, рыдала Мимея. Чёрт, он совсем про неё забыл! Но девушка на вошедших внимания не обратила, и Демон решил, что извиняться не станет, вряд ли она помнит его обещание вернуться за ней. Скарлет стояла чуть в стороне и курила.

— Сколько тут? — спросил Кугер, досадливо скривившись.

— Профессор и ещё четверо, — доложил Сид, который, натянув медицинские перчатки, как раз обшаривал карманы убитых.

— Значит, на десантном модуле улетели двое. Кто? — он повернулся к рыдающей Мимее. — Кого здесь нет?

— Дирка Нойтланда и Эрика Кейна, — девушка глаз не подняла. Видимо, рассмотрела убитых раньше.

— Ну что ты, малышка? — поднялся из кресла Люк. — Давай, вытру тебе слёзки, — предложил он и погладил её по бедру. Мимея взвизгнула, рванулась и зарыдала уже в голос.

— Слушай, не трогай ты её, а? — попросил Рики. — Как теперь звук прикрутить?

Люк с сожалением отошёл, но всё равно то и дело задумчиво посматривал в сторону Мимеи.

— А теперь вопрос, — привлёк всеобщее внимание Кугер. — Чем можно было сделать вот такое? — он показал на разорванное пополам тело. — Учитывая, что никакого оружия, резаков и пил мы нигде не обнаружили.

— Они могли унести их с собой, — пожал плечами Сид.

— Какие резаки? Какие пилы? — спросил Катце. Он сидел на корточках возле трупов и как раз в этот момент с интересом крутил в руках голову одного из убитых. — По характеру нанесённых повреждений я могу сказать точно — эту голову сначала повернули по оси, а потом резко дёрнули. А эту руку... — теперь он поднял оторванную конечность и ещё раз посмотрел на страшную рану. — Я не хочу вас пугать, но, по-моему... её перекусили.

Мимея подняла глаза, испуганно посмотрела на него — и вдруг, закрыв рот двумя руками, бросилась вон из комнаты.

— О, чё-ё-ёрт, этого нам только не хватало, — прошипел Рики. — Хотя когда я увидел первый труп, подумал как раз что-то в этом роде. Как будто его надкусили, а потом разорвали. Жаль, что не показалось.

Скарлет нервно курила, поджигая одну сигарету от другой, и даже не присела на предложенный Кугером стул.

— Профессор Ходжо, — вдруг сказала она, — был очень странным человеком. Экспериментировал с человеческим геномом. На людях, он ставил эксперименты на людях.

Катце кивнул.

— И... многие его монстры... они внешне совсем не отличались от обычных людей. Большую часть времени ничем не отличались. Но они все были очень сильными, выносливыми и... обладали различными способностями. Некоторые из них могли трансформироваться. Для выполнения боевых задач.

— Вы хотите сказать, что эти двое — Эрик и Дирк — могли становиться чудовищами? — уточнил Катце.

Скарлет мелко и часто закивала:

— О некоторых экспериментах профессора Ходжо знал только сам профессор Ходжо. Могли... чудовищами. И ещё. Те его модификанты, о которых мне известно... Они были психически нестабильны. Точнее, это официальная версия, но всё равно. Они оказались неуправляемы.

— Эрик и Дирк были нормальными людьми, — лицо вернувшейся Мимеи было заплаканным и некрасивым, но судя по его выражению, она уже взяла себя в руки. — Совершенно обыкновенными людьми, хоть и немного странными. Ой! — она испуганно посмотрела на капитана.

— В чём выражалась странность? — хмуро спросил тот.

— Что?

— В чём. Заключалась. Их. Странность.

— А... Шутки странные. Держались особняком.

— Капитан, — в дверь заглянул Гай. — У нас кое-что пропало. Криокамера, в которой объект «три» привезли на «Керессу». Да и, собственно, в холодильнике тоже пусто. Десятка два пробирок с кровью, спинномозговой жидкостью и тканями. Всё!

— Мимея, что было в холодильнике? — ласково спросил Рики.

— Никто не знает, — вмешалась Скарлет. — Ходжо не работал с объектом «три». Говорил — ерунда.

Мимея кивнула:

— Не знаю. Он без меня переложил что-то из криокамеры в холодильник и при мне не открывал.

— Кирие! — Кугер тронул Рики за локоть. — Как я мог забыть! Он был с Маноном, когда тот пошёл к Ходжо. Они всё время ходили вместе.

Джадд вывел на экран своего перкомма систему индивидуального слежения.

— Он сейчас... с Джиксами. Как раз выходят из товарного модуля... входят в лабораторию... сейчас будут тут.

Скарлет прикурила ещё одну длинную сигарету, Рики уже сбился, какую по счёту.

— Значит, Эрик Кейн и Дирк Нойтланд, — задумчиво протянул Рики. — Устроили бойню в лаборатории, взяли объект «три», засунули назад в криокамеру, погрузили в десантный модуль и отправились... Чёрту в зубы?

Кугер кивнул:

— Похоже, что так. Запасов топлива в модуле на сутки в усреднённом режиме. Еды нет, воды... вода есть, а вот кислородная установка с ограниченным ресурсом. Если их двое, то двое суток — максимум. Десантный модуль не предназначен для дальних перелётов, до ближайшего живого мира не дотянет.

— Вы думаете, они этого не знают? — спросила Мимея.

— Маловероятно, детка. Это знают все, — усмехнулся Рики. — Боюсь, мы не совсем понимаем ситуацию. Скорее всего, модуль кто-то подберёт. Кто-то, кого очень интересует объект «три», и это не корабль корпорации Шинра.

— Вы можете найти модуль? — Скарлет потёрла дёргающийся глаз.

— А что его искать. Вот он — как на ладони, — невесело усмехнулся Кугер. — Летит себе, от нас подальше. Только ловить его меня не просите. «Кересса» — торговец, а не военный крейсер. Нет у меня таких возможностей.

В дверь ввалились трое Джиксов. Рики и в гражданке отличал их друг от друга с трудом, а в лёгкой броне они и вовсе были на одно лицо. Первый, скорее всего, был Эдди, второй — Джуд, а вот третий – или Фред, или Монти.

Джуд подошёл к трупам и нагнулся, внимательно осматривая повреждения.

— Как будто жевали, мать твою, — подтвердил он слова Катце.

— Где Кирие?

Кугер смотрел на экран. Светящийся огонёк показывал, что стажёр находится в этом самом помещении.

— Думаю, вы имеете в виду это, — Джуд сунул руку в карман и что-то достал. Мимея наклонилась посмотреть, что лежало на ладони, и вдруг, пронзительно взвизгнув, отскочила.

Джуд держал в руке человеческое ухо.

— Нашли недалеко от дыры в стене, — прокомментировал он.

— Это Кирие, в смысле, от Кирие, — подтвердил Кугер. — В мочке чип, — он осторожно коснулся пальцем серёжки-гвоздика.

— Судя по ране, — прокомментировал Катце, взяв ухо и внимательно рассмотрев, — отрезано чем-то острым.

— Слава богу, хоть не откушено, — невесело хмыкнул Рики. — Капитан, Кирие мог быть заодно с этими двумя?

— Не думаю, — уверенно ответил тот. — Скорее всего, парня уже нет в живых.

— Но ухо отрезали у живого, — заметил Катце.

Кугера перекосило:

— Катце, вместе с Котовски всё снимите, опишите — вам лучше знать, что делается в таких случаях.

Учёный кивнул.

— Капитан, — Рики поднял руку, привлекая внимание. — Мы тоже пока тут. Надо всё внимательно осмотреть, а потом прочешем товарный модуль. Может, найдём кого.

— Хорошо, — Кугер повернулся к выходу. — Свяжись со мной, когда будете на старте.

Глава 4.

— Катце, Катце, это я Станислав, зайди ко мне. Срочно! У нас серьёзные проблемы, только тихо! Никому! Понял?! Никому!

Катце сунул трубку в карман и чертыхнулся сквозь сжатые зубы. Всё было так чудесно: с аппаратурой Ходжо он разобрался на раз. Состояние здоровья его первого пациента — Ясона Минка — стабильно. Он хоть и не очнулся, но показатели жизнедеятельности организма и мозговой активности опасения не вызывали, выравнивались и потихоньку приходили в норму, форсировать события Катце не стал. Зато второй пациент... Катце так хотелось, чтобы доктор Ам скорее пришёл в себя, но медицинский процесс пробуждения занимал определённое регламентированное время, а пока Катце нашёл себе очень интересное занятие. Рассматривать спящего доктора Ама. Это было чертовски приятно. Сейчас, когда зелёные глаза были закрыты, а длинные тёмные ресницы бросали тень под нижнее веко, казалось, что Рауль намного моложе, чем Катце помнил, почти его ровесник.

Чуть смуглая золотистая кожа казалась бархатной, её очень хотелось потрогать, и он осторожно потрогал — почему бы и нет? Провёл пальцами по скуле, коснулся ярких губ. Роскошные золотистые пряди волнами свисали до самого пола. Зачем мужчине такая яркая, демонстративная, бьющая наповал и заставляющая терять разум красота? Катце протянул руку, легко провёл по гладкому лбу, по волосам; доктор Ам не пошевелился, тогда он осмелел и уже уверенно провёл пальцами по щеке. Ощущение было таким, как Катце и ожидал: кайф, как глубокая затяжка шелаха, которым он баловался в студенческие годы — голова приятно закружилась. Катце понял, что справиться со своими чувствами в этом полёте будет очень непросто. Он коснулся крепкой, но изящной шеи Рауля. По спине пробежала тёплая волна удовольствия, в паху предательски вспыхнул огонь желания. Катце обвёл пальцами ключицу, медленно спустился по рельефной грудной мышце к маленькому тёмному соску. И тут позвонил Кот, чёрт бы его побрал триста тридцать три раза! Голос медтеха был испуганным, и Катце понял, что сейчас ему придётся топать в медпункт, откосить не получится никак, но не сразу смог стряхнуть с себя ощущение сладкой эйфории, в которую незаметно погрузился.

До пробуждения доктора Ама оставалось сорок шесть минут, он должен успеть вернуться.

— Что случилось? — Катце уже понял, что Кот вызвал его не зря, причина была, и серьёзная.

Тот нервно курил и молчал. Учёный не торопил его, хотя очень хотелось послать медтеха со всеми его проблемами нахрен, не разбираясь в деталях, и вернуться в лабораторию.

— Утром я заглянул к Кугеру, — Станислав с трудом подбирал слова — кажется, он боялся. Боялся, что Катце разозлится. Что же он натворил? — Джадд просил отчитываться подробно, — продолжал медтех, — и я... Катце, я не мог от него скрывать. Он — мой капитан!

— Ты рассказал ему, что у Манона поехала крыша, — обречённо выдохнул Катце. Чёрт-чёрт, как же невовремя! Ну почему он не сделал это сам?! Он бы подобрал слова, сказал так, чтобы старик не очень расстроился, объяснил, что всё поправимо...

— Да. Он попросил подробностей. И я сказал... Я испугался! Испугался, что если что-то случится, то потом виноватым сделают меня. И...

— И ты выболтал, что Манон пытался перегрызть себе вены, — понял Катце.

— Да! А как бы я объяснил, что мне придётся держать его в криокамере? Как объяснил шитые дырки на запястьях? Кугер всё равно бы увидел! — медтех помолчал, успокоил дыхание. — Он спросил про прогнозы, и я сказал, что не специалист, что не разбираюсь ни в неврологии, ни в нейробиологии, а он решил, что я что-то скрываю. Разнервничался, покраснел, стал задыхаться, понёс полную околесицу, потом упал... В общем, у него инсульт, Катце. Обширный, геморрагический. Я оказал первую помощь, но пока подсоединил аппаратуру, он уже был совсем плох, считай, что мёртв. Состояние я стабилизировал, но это ненадолго. Он без сознания, а в криокамеру ему нельзя.

Катце знал, что он прав — кровоизлияния в головной мозг были прямым противопоказанием к криозаморозке.

— Я не нейрохирург, Катце, и я не довезу его до порта! Он умрёт! Мы вообще не долетим до порта! У нас теперь нет ни капитана, ни старпома. А у навигатора нет кодов доступа! У нас теперь нихрена нет! — медтех почти кричал.

— Успокойся! — Катце взял его за руку, вынул из судорожно сжатых пальцев окурок, который почти догорел и норовил обжечь пальцы, и отправил его в утилизатор. — Корабль идёт на автопилоте. Так что до порта мы доберёмся.

«Вопрос только, когда» — но это он произнёс уже мысленно. До Гайи было чуть меньше трёх недель лёту, а сколько до их новой цели, которую наметил Кугер, — одному богу известно.

— Хорошо, пусть так, — медтех пытался взять себя в руки. — Но Джадд, он считай, что покойник! Нет, я могу попробовать и я, конечно, попробую. Но, Катце, я уже говорил, что мне не хватает квалификации. Скажите, вы можете помочь? Джадд говорил, что вы классный специалист.

— Я не хирург, — отрицательно покачал головой Катце. — Но я знаю, кто поможет Джадду и Манону. Поэтому возьми себя в руки и иди к пациентам. Если нам повезёт, то скоро всё будет хорошо. Нет, подожди. Станислав, Джадд говорил что-нибудь перед тем, как совсем замолчал?

— Да, — Кот неуверенно кивнул. — Ерунду всякую. Я ничего не понял. Про то, что всё повторяется. Что какой-то змей заглотил свой хвост. Скорее всего, находился в состоянии спутанного сознания.

Катце ободряюще похлопал его по плечу:

— Что ещё? Подробно.

— Всякую чушь. Что очень скучал по сыну и что его предупреждали: геном с изъяном, надо внести коррективы перед тем, как повторять, но он настоял, боялся, что потеряется сходство с оригиналом, и то, что случилось — полностью его вина. Ты знаешь, о чём он?

— Нет, — Катце задумался и, подтолкнув Кота к двери в медпункт, повторил. — Нет, не знаю. Иди к пациентам, иди.

Рики не мог уснуть. Нет, страшно ему не было. В Гардиан он давно уяснил: страх — это то, что порождаешь ты сам. Поэтому бояться или нет — решение, которое всегда каждый принимает за себя. Но всё произошло так стремительно, а фрагменты так упорно не хотели выстраиваться в логическую цепочку, что голову он ломал бесконечно, прокручивая снова и снова имеющиеся на руках факты — информации катастрофически не хватало, хотя казалось, что её более чем достаточно. Рики встал, оделся и пошёл к лаборатории. Может, на месте, в тишине он сможет состыковать несостыковки и увязать неувязки.

У входа в отсек его встретил кто-то из Джиксов. Решение охранять пациентов приняла Скарлет, а Рики и не возражал. После произошедших событий излишняя страховка не помешает.

В лаборатории было светло и пусто. Оба блондина лежали в своих боксах, как будто тут ничего не произошло. Катце видно не было. Рики сам не понял, почему подошёл к беловолосому. Сейчас, когда он не лежал на полу в луже крови, он казался ещё более нереальным для этого мира. Кукла в подарочной упаковке, только вот свежая рана на лбу немного портит картинку. Мужчина до пояса был укрыт тонким покрывалом, которое не скрывало великолепных форм. На широкой, медленно поднимавшейся и опускавшейся при дыхании груди лежал какой-то медальон, напоминавший старинную монету.

Рики протянул руку, чтобы рассмотреть эту штуку подробней, и неожиданно вздрогнул, когда блондин открыл глаза и, резко рванувшись, поймал его за запястье. На Рики смотрели синие, как зимнее небо над Гардией, нереальные, фантастического разреза глаза.

— Ноль очков за технику, монгрел. У тебя не получилось.

«Он что, думал, что я хочу спереть его побрякушку?» — от удивления Рики замер. Он не мог оторвать взгляда от совершенных линий. Кукла ожила, правильные черты отразили полнейшее изумление.

— Рики?

— Ну да, Рики. Откуда ты знаешь, как меня зовут? — теперь пришла очередь удивиться гардианцу.

— Я... — блондин пристально всматривался в его лицо, будто пытаясь что-то понять. — Ты не монгрел?

— Я гардианец, — Рики отпустил медальон, присел рядом с лежащим и постарался, чтобы его голос звучал спокойно и максимально дружелюбно. — Мы нашли вас в потерпевшем аварию корабле. Тебя и ещё одного. Золотоволосого.

Блондин тихо застонал и чуть прикрыл глаза — видимо, вспомнил:

— Рауль. Он жив?

— Живее тебя, это уж точно, — Рики улыбнулся.

— Хорошо, — блондин на мгновение крепко зажмурился, потом поморгал, но руку Рики не выпустил. — Значит, ты с Гардии. А я подумал, что наконец сошёл с ума.

— Судя по всему, ты в полном порядке, — заверил его Рики. — Ты Ясон Минк — мне капитан сказал. А я — Рики. Но ты это откуда-то знаешь. Мой позывной — Демон, друзья тоже так зовут.

Ясон протянул руку. Тонкие пальцы коснулись кожи на шее. Рики вздрогнул, но не отстранился. Прикосновение было приятным и отдалось в теле неожиданной волной возбуждения. Ясон Минк пах медикаментами и ещё чем-то неуловимым, приятным, от чего кружилась голова, а по телу растекался жидкий огонь.

— Значит, ты спас меня, гардианец? — бледные губы искривила чуть заметная саркастическая усмешка.

— Получается, что так, — голос неожиданно охрип — потому что рука блондина бесстыдно и властно скользнула под майку, невесомо погладив кожу на груди. Пальцы безошибочно нашли под одеждой уже затвердевший сосок и легко обвели по кругу, а потом осторожно, но сильно сжали. Синие глаза смотрели не мигая.

— Ясон, ты же еле живой, — Рики заставил себя улыбнуться, но не отодвинулся, скорее, чуть наклонился вперёд. Если этот красавец не против, то почему бы не дать ему сделать то, что он хочет? Рики почувствовал такое сильное возбуждение, что у него закружилась голова.

— Очень давно, — Минк чуть приподнял светлую бровь, — один человек научил меня, что долги надо отдавать. И желательно сразу. Потому что потом может не представиться такая возможность.

Рики поплыл... Неужели просто от звука этого голоса? Да. Ему уже было всё равно. Долги так долги, только пусть не останавливается.

Ясон отпустил его запястье и уверенно потянулся к ширинке брюк. Вторая рука умело и бесстыдно ласкала сосок, то обводя по кругу, то медленно сжимая, то осторожно покручивая между пальцами. Рики сглотнул и придвинулся ближе, согнув ногу так, чтобы Ясону было удобней. Эрекция была просто зверской, во рту пересохло, а в каюте, казалось, не хватает кислорода, и если Ясон немедленно что-нибудь не сделает, то он просто задохнется. Ловкие пальцы быстро справились с застёжкой и освободили его член.

— Ты ведь не против... Ри-ки? — Ясон опять смотрел ему в глаза.

Блядь, он не против, он настолько не против, что если Ясон сейчас передумает...

— Если ты уверен, — Рики почувствовал, как на его члене нежно сомкнулись пальцы, и, чувственно и совсем неприлично застонав, ткнулся в ласкающую его ладонь, почти навис над Ясоном.

— Уверен, — бледные губы изогнулись в холодной улыбке, и Рики пронзил острый спазм удовольствия. Казалось, этот человек знает его тело лучше, чем он сам. Чтобы прийти к финалу, ему хватило совсем немного. Рики выгнулся, запрокинув голову, снова мучительно, сладко застонал от пронизывающего острого удовольствия и, сотрясаясь всем телом, кончил так ярко, как, наверное, у него не случалось никогда.

Ясон отпустил его член, поднёс руку к лицу и, не разрывая зрительного контакта с неожиданным любовником, слизнул белые жемчужные капельки спермы.

— Мой Ри-ки, — чарующие обертоны его голоса отдавались где-то под сердцем.

— Фух, — гардианец пытался отдышаться. — А ты горячая штучка, Ясон Минк. С тобой не то что обжечься — сгореть легко!

Рики качнулся вперёд. Он просто не мог не поцеловать этот рот. Осторожно обвёл языком губы и скользнул внутрь. Кажется, Ясон растерялся, как будто никак этого не ожидал, ответил, но явно промедлил и инициативу захватить не попытался. Просто позволил Рики делать то, что он хочет, только тихо застонал, показав, что ему нравится. Ну да, вот так схватить за член первого, кого увидел, как пришёл в сознание — это нормально, а поцеловаться после секса — никак?

— Спасибо, Ясон Минк, было очень приятно с тобой познакомиться, — Рики нехотя отстранился. — Я позову врача. Скажу, что ты пришёл в себя и... Нет, этого говорить я не буду, — он подмигнул, застегнул ширинку, послал на прощание шутовской воздушный поцелуй и выскочил из бокса, как будто за ним гнались.

Последнее время сюрприз следовал за сюрпризом. Этот как раз был приятным, хоть и очень неожиданным. Мысли путались, перепрыгивали друг через друга, как стая испуганных рыбок, когда за ними гонится хищник. «Вот это да! Вот это да-а-а!» — единственное, что формулировалось достаточно чётко. Кто же такой этот Ясон? Кугер что-то говорил о своём прошлом, надо будет расспросить подробней, когда придёт в себя. О предостережениях капитана он, конечно, помнил, но они стали какими-то прозрачными и совсем неважными. Рики уже знал, что обязательно вернётся сюда ещё раз.

— Ясон Минк, — он, кажется, сказал это вслух. Имя перекатывалось на языке, как пряная мятная конфета — холод и экзотика, острота и... опасность. Рики почувствовал, что снова возбуждён, и приятно удивился — как же быстро желание вспыхнуло снова! Такого с ним не случалось, пожалуй, никогда.

Катце вернулся в лабораторию как раз вовремя. Демон позвонил, когда он входил в отсек, и сказал, что его пациент пришёл в себя, но Катце уже знал об этом — на браслете пискнул сигнал с медкомпа. Ясон Минк был в сознании, и явно не в спутанном — изъяснялся понятно, слова выговаривал разборчиво и движений лишних не совершал. Он попросил пить и опять отключился, но теперь просто заснул — хороший признак. Катце не стал его беспокоить и отправился туда, куда ему хотелось больше всего. До пробуждения доктора Ама оставалось две минуты, и он сел ждать, но всё равно, когда это случилось, это было, как удар грома — Рауль открыл глаза, и Катце вздрогнул.

— Как вы себя чувствуете, доктор Ам? — он старался говорить доброжелательно. Неизвестно, что этот маньяк Ходжо делал со своими трофеями, поэтому стоило сразу успокоить Рауля, показать, что он среди своих, и ему не стоит ничего опасаться.

— Катце? Откуда ты взялся? — Рауль приподнялся и сел на столе, подогнув под себя длинные ноги. — Вы нашли «Танагуру»? Ты получил моё сообщение? — своей наготы доктор Ам, казалось, не замечал. — Ясон жив?

То, что Рауль вспомнил его вот так сразу, было приятно, и Катце поспешил уверить амойца, что его друг чувствует себя хорошо, а потом коротко изложил историю спасения, начиная со старта «Керессы» с Гайи. Доктор Ам в середине повествования как-то странно покосился на учёного, вдруг неожиданно смутился и накинул себе на бёдра покрывало, будто только сейчас понял, что разговаривает с почти незнакомым человеком, сидя на столе обнажённым:

— Извините, я ещё не вполне пришёл в себя после криозаморозки и... манипуляций профессора Ходжо, — он сказал это так, что было понятно — раскаяния Рауль не испытывает, скорее, соблюдает нормы приличия.

Катце ободряюще кивнул, отрегулировал стол так, чтобы из него получилось полулежачее кресло, и предложил Раулю питательный витаминный коктейль. Рауль благосклонно кивнул, но предупредил, что он вегетарианец. Пока амоец маленькими глотками пил травянисто-зеленоватый напиток, Катце умудрился рассказать вообще всё, что знал про экспедицию, и про то, что произошло на «Керессе» за последние дни. Ам слушал внимательно, изредка задавал вопросы. Конечно, он может помочь Джадду Кугеру. Да, он его знает, сталкивались по работе. С Маноном тоже всё решится, но не на корабле. Чувствует доктор Ам себя нормально, завтра сможет приступить, если время терпит. Катце набрал Кота — до завтра Кугер вполне мог подождать, состояние пока не ухудшается.

Куда они летят? Этого Катце не знал. Стоило ли скрывать теперь, что капитан изменил маршрут? Ему казалось, что нет. Сообщение, что «Кересса» теперь двигается в неизвестном направлении, туда, куда проложил ей путь полумёртвый капитан, почему-то Рауля совсем не расстроило, скорее наоборот.

Про Ясона доктор Ам расспрашивал подробно, но, узнав, что тот уже пришёл в себя, успокоился.

— Думаю, стоит перевести его из оперблока в капитанскую каюту, — предложил Катце. — Кугеру она в этом полёте точно не понадобится. А вы бы могли занять каюту старпома. Они почти одинаковые и намного комфортней, чем предназначенные для экипажа.

Рауль просто кивнул, соглашаясь, и вежливо, но сдержанно поблагодарил.

Про объект «три» и про все обстоятельства гибели амойской яхты Катце решил пока не расспрашивать, пусть доктор Ам полностью придёт в себя.

Утром навигатор Алек собрал всех в кают-компании. Ясону Минку пока вставать не разрешили. Рауль Ам сообщил, что ему всё равно, он готовится к операции, и попросил не беспокоить.

Каринеец сжато сообщил всем, что Рики, Катце и Гай уже знали: у капитана инсульт, старпом серьёзно болен и пока без сознания, а корабль движется по изменённому маршруту. Их новая цель — система Глан. Пункт назначения выбрал и утвердил капитан, поменять курс Алек не может, если кто-то не верит, то ему похрен, в центральный компьютер он не полезет, потеряться в глубинах космоса и сдохнуть — удовольствие ниже среднего. Если все будут сидеть на задницах ровно и не мешать работать экипажу, то всё закончится хорошо, они долетят. Если кто-то собирается закатить истерику, то Станислав уже принёс успокоительных таблеток и засунет их в пасть любому, кто решит её громко разевать. Врёт навигатор или нет — сказать было сложно. Алек был человек скрытный, но Катце думал, что так оно и есть. Вряд ли Кугер доверил бы коды от главного компьютера кому-то, кроме Манона. Скарлет была в ярости. Она долго ломала каринейца, пытаясь добиться, чтобы он предпринял хотя бы попытку вернуть корабль на прежний курс, но Алек только невозмутимо и бесстрашно огрызался, косясь на принявших воинственные позы Джиксов: «Хотите жить — центральный компьютер трогать нельзя. Или по заданному курсу, или чёрту в зубы». Жить хотелось всем, Джиксам в том числе, и в конце концов мисс Блэр от него отстала, а больше на корабле специалистов такого профиля, как Алек, не было. Поэтому все покричали, посокрушались и разошлись по своим делам.

К обеду Алек смог подобрать код к заблокированному стальными щитами товарному модулю, и гардианцы, облачившись в лёгкую броню и взяв полный боекомплект, отправились прочёсывать сектор, а Катце пошёл помогать Раулю, хотя в помощи тот особо, как оказалось, не нуждался. Кот уже ввёл доктора Ама в курс дела, они расконсервировали и отладили нужное оборудование — можно было приступить к операции.

Подготовительную часть работ провёл меддроид, с которым амоец был на «ты», но теперь оставалось самое сложное. Катце почти с благоговением следил, как длинные ловкие пальцы Рауля порхают по панели управления медицинскими манипуляторами, как будто танцуют завораживающий, замысловатый танец, то на секунду замирая, то резко отбарабанивая целый ряд сложных па. Медкапсула с Джаддом Кугером была накрыта прозрачным колпаком для соблюдения стерильности, через него всё было хорошо видно, но проще было наблюдать за работой Рауля на экране меддроида в 3D-режиме.

Очистить операционное поле, найти аневризму, зафиксировать сосуд, точечная биопайка — быстро, чётко, ни одного лишнего движения. Доктор Ам был сосредоточен и свои действия не комментировал, но Катце и так всё понимал. Теперь — самое сложное: обширный участок левой лобной доли пропитался излившейся под субарахноидальную оболочку кровью. Точечно — гемолизин и почти тут же — нейтрализатор, чтобы не образовалось «немых» участков. Теперь протянуть коллатераль, восстановить кровоснабжение повреждённой зоны, ток ликвора и ускорить процесс регенерации. Нервная ткань очень чувствительна, и хорошо, что она всё-таки восстанавливается, вопреки известной поговорке. Самое сложное осталось позади. Остальное сделает меддроид, и тогда останется только ждать. Поражённый участок был обширен, восстановление будет относительно долгим, несмотря на очень качественно выполненную работу хирурга, но в успехе сомневаться не приходилось. На взгляд Катце, всё прошло просто безупречно.

Доктор Ам, видимо, был того же мнения: он удовлетворённо кивнул и отошёл от панели медоператора.

— Аппаратура не амойская, — в его голосе слышалось чуть заметное пренебрежение, — но я справился почти на отлично.

По мнению Катце, доктор Ам был сама скромность, справился он великолепно, и сообщить об этом стоило немедленно. Его просто распирало:

— Рауль, я, наверное, покажусь банальным, если скажу про ваши золотые руки. Вы, скорее всего, уже устали от этого навязчивого комплимента, я не первый, но рискну показаться примитивным — я просто влюбился в ваши пальцы. Они так техничны, так чутки, виртуозны и точны... — Катце бросило в жар. Он сообразил, что несёт полную околесицу, а его комплимент больше похож на что-то неприличное. По крайней мере, эротический подтекст в нём угадывается явно.

Доктор Ам, казалось, немного растерялся и чуть улыбнулся:

— Спасибо, Катце. Мне говорили, что я хороший специалист, но вот так... Никому из моих сотрудников, наверное, в голову бы не пришло.

— Значит, я буду первый, это хорошо! — Катце проверил работу реанимационного оборудования, которую проверять было совсем не обязательно. Так, на всякий случай, чтобы не пялиться на Рауля влюблёнными глазами. Ему казалось, что все чувства просто написаны у него на лбу, он злился на себя, но сделать ничего не мог. В присутствии Рауля он резко и постыдно тупел.

Вызов от Рики поступил очень кстати. Ещё чуть-чуть, и он бы сказал или сделал какую-нибудь глупость, о которой потом бы жалел.

— Катце, зайди в манипуляционную, мы кое-что принесли. Тебе надо посмотреть, — это значило, что гардианцы закончили обыск торгового модуля. Неужели так быстро? Катце посмотрел на таймер на медмониторе — прошло два с половиной часа. Ему показалось, что от силы минут двадцать. Наверное, Рауль устал, он же только вчера пришёл в себя, и не захочет пойти с ним.

Рауль захотел, но, как выяснилось, делать этого, наверное, не стоило. Оказалось, запас прочности есть даже у таких, как он.

Катце ожидал, что гардианцы найдут Кирие или, что скорее, его труп, но всё оказалось намного хуже.

— Они никуда не улетели, — Сержант стянул со стола ткань и показал то, что она прикрывала. Два изувеченных тела — Эрик и Дирк, точнее, то, что от них осталось.

Доктор Ам побледнел, но уверенно шагнул к столу и стал внимательно рассматривать то, что на нем лежало.

— Тела сильно изуродованы, едва удалось понять, кому они принадлежат, — пояснил Гай. — Внутренности отсутствуют. Мы не нашли одну ногу и... Доктор Ам?! Вам дурно?

Рики ловко подтолкнул амойца к креслу, и тот в него почти рухнул. Вытер предплечьем прозрачный пот, обильно выступивший на лбу, и тихо спросил:

— Катце, почему вы не сказали, что притащили на «Керессу» скорпеораптора?

— Скорпеораптор? Так вот что было в третьей криокамере! — присвистнул Рики. — Слышал, но никогда не видел. А ты знаком с этой тварью, Катце? — гардианец задумчиво осматривал останки научников Ходжо. Всё становилось на свои места.

— Да, — нехотя кивнул Катце и поморщился. — Приходилось. Изделие джексонианских лабораторий. Тварь на редкость агрессивная и хищная. Сначала их сделали на спецзаказ десятка два, но, несмотря на почти полную неуправляемость, интерес к проекту оказался достаточно велик. Лаборатория получила дополнительные заказы и... — Катце развёл руками. — Мы, то есть Дом Бхарапутра, торговали ими... довольно успешно.

— Поо-нятно, — Люк досадливо сплюнул.

— Мы везли его на Амои в криогенной заморозке, — продолжил Рауль. — Видимо, профессор Ходжо недооценил опасность.

— Они разумны? — Рики с неодобрением посмотрел на доктора Ама, как будто это он выпустил тварь на свободу, а не идиот-профессор.

— Как высшие терранские приматы, насколько я знаю, — объяснил Рауль. — Их мозг создан на основе мозга самца гориллы и...

— Избавьте нас от научных подробностей! — Рики был излишне резок, Катце посмотрел на него укоризненно, но тот его взгляд игнорировал. — Я хочу знать точно, с чем мы имеем дело в плане боевых качеств.

— Несомненно, скорпеорапторы — это животные, — холодно и очень устало пояснил доктор Ам. — У них прекрасное зрение, обоняние, они хищники...

— То есть он их утащил и жрал? — уточнил Норрис, ткнув пальцем в изуродованные останки.

— По-видимому, да, — ответил Катце. — У двух трупов из лаборатории тоже отсутствовали внутренности.

— А если вернуть их на место и устроить засаду? — спросил Рики.

— Шансов мало, — чуть помедлив, ответил доктор Ам. — Там уже всё пропиталось вашими запахами. Эти твари хитры и осторожны, но... попробовать можно.

— Как они выглядят? — спросил Гай. Вопрос интересовал всех.

— Этот был — метра два с небольшим, вес — чуть за сотню килограммов, — стал вспоминать Рауль. — Хитиновая пластинчатая броня, передние конечности для нападения и защиты, четырёхпалые. Оснащены длинными, слегка загнутыми когтями. Задние лапы — мощные. Скорпеорапторы перемещаются с их помощью, перенося вес тела вперёд. Компенсирует его тяжесть длинный и подвижный мускульный хвост, который они используют для нападения. На конце — ядовитый шип. Яд парализующего действия. Очень прыгучи, подвижны, быстро перемещаются. Зубы... Обоюдоострые резцы, клыки конической формы, почти такой же длины, как и резцы.

— Все понятно, — Рики махнул рукой. — Сюрпризы, кроме ядовитого шипа на хвосте, есть? Плюются ядом? Бьются током?

— Нет, этого ничего нет.

— Доктор Катце?

— Я не работал над этим проектом. Только читал спецификации, — Катце потянулся за сигаретами. — Доктор Ам сказал всё. Эти твари неуправляемы.

— И на кой хер вам был нужен этот монстр? А? Доктор Ам? — опять не выдержал Рики, скосив взгляд на разорванные тела.

— Для исследований, — амоец посмотрел на гардианца холодно, как на назойливую муху. — Откуда нам было знать, что у кого-то хватит ума выпустить его на корабле?

— От чего погибла ваша яхта, доктор Ам? — Рики подошёл к креслу и навис над Раулем. В броне он выглядел более чем внушительно.

— Это к делу не относится, — доктор Ам поднялся, и Рики пришлось сделать шаг назад. Рядом с высоким, широкоплечим амойцем он вдруг стал совсем небольшим и каким-то игрушечным.

— Нет, подождите! — он крепко схватил Рауля за руку. — У нас, мать вашу, гора трупов, полумёртвый капитан и чудовище, разгуливающее по кораблю! Поэтому мы сами будем решать, что относится к делу, а что нет.

— Поверьте, Рики, — доктор Ам не пытался освободиться, — к скорпеораптору гибель «Танагуры» не имеет никакого отношения. Слово блонди. Я расскажу вам всё, но потом. Я не могу, Рики. Понимаете? Не «не хочу», а «не могу», — голос его был нейтральным, почти лишённым эмоций. Казалось, Раулю всё равно, услышат его или нет.

Скарлет, посмотрев на доктора Ама, громко издевательски рассмеялась.

— Хорошо, я поверю вам на слово, — Рики разжал руку. — Но не забывайте: мы с вами в равных условиях. Если вы соврали, то заплатим за это мы все.

Рауль кивнул. Катце не отпускала мысль, что с того момента, как они зашли в помещение, доктор Ам следит только за Рики. Внимательно, неотрывно, стараясь, чтобы это было незаметно, но так, как будто здесь для него существует только он один. В душе неприятно заворочался червячок ревности. Нет, одёрнул себя Катце, здесь что-то другое....Что?

— Пойдёмте, Рауль, — Катце повернулся к двери. — Вам надо отдохнуть. Доктор Ам только что успешно прооперировал капитана. Дней через десять можно будет его разбудить — всё придёт в норму, — сообщил он Рики и всем остальным с нескрываемым укором. — Он очень устал и... Знаете, что? Он уж точно не виноват в свалившихся на нас несчастьях. Их организовал нам Ходжо и вы, мисс Блэр, — Катце ткнул пальцем в блондинку. Эта стерва очень раздражала последнее время, и сдерживаться ему надоело.

Скарлет искусала алые губы, но промолчала. Глупой эту женщину назвать было нельзя.

— Про капитана — это хорошая новость, — Рики улыбнулся. — Прошу прощения, доктор Ам, я немного погорячился.

— Ничего... Рики, — снисходительности в голосе учёного не было, только холод и безразличие. — Я стараюсь быть полезным. Пойдёмте, Катце, мне и правда надо прилечь, — и Рауль Ам, вежливо кивнув, покинул помещение.

Напоследок Катце заметил, что двое Джиксов посмотрели Раулю вслед, а потом странно переглянулись друг с другом. Эти сальные взгляды ему очень не понравились, но, может, показалось. «Пиздец, я уже ревную к жестам и взглядам. С этим надо что-то делать, — думал он, рассматривая фигуру идущего впереди Рауля. — И что с этим делать? Пока, Катце, ты можешь разве что самоудовлетвориться. Тоже дело хорошее, хотя и не совсем то, чего бы хотелось», — ответил он сам себе и невесело усмехнулся.

Глава 5.

Рики валялся на постели. Он только что вернулся в каюту, вымылся и теперь решил немного отдохнуть — прошлую ночь спалось плохо, слишком много мыслей крутилось в голове. Пока не будет новой информации — задачку не решить. Денёк сегодня выдался не из лёгких — повторно прочёсывали модуль. В нём так много переходов между секциями, уровней, закоулков — уверенности, что гребёнка достаточно густая, не было ни у кого. На такой объём людей не хватало, а взять в дело кого-то из гражданских гардианцам бы и в голову не пришло. Лучше знать, что за спиной никого, чем понадеяться на прикрытие и попасться.

Трупы обнаружил Гай. Проходя по одному из коридоров, он просто почувствовал запах крови — Сержант обладал нюхом ищейки. Тварь просто бросила недоеденные останки в небольшом тупичке, отожрав то, что понравилось больше всего.

Товарный модуль прочесали ещё раз, но больше ничего не нашли. Рики сто пятый раз пожалел, что в нём не установлена система видеонаблюдения. Но к чему это, если в полёте модуль использовали исключительно в качестве бутафории? Где прятался скорпеораптор — так и не поняли, обнаружить не удалось ни единого следа, кроме того, кровавого, что тянулся от дырки в перегородке до найденных останков. Тогда коридоры заминировали на всякий случай и снова наглухо закрыли входы.

Стальные двери между модулями в кораблях такого класса более чем надёжны. При отделении любой части они должны стать наружной обшивкой «Керессы», поэтому прочность там была выдержана пугающая, скорпеораптору не по зубам. Может, пусть бы там и сидел? Рики, конечно, совсем не против поохотиться, но не тогда, когда за его спиной несколько десятков гражданских, которых надо, хоть волоком, дотащить до этой таинственной Амои.

Как и почему накрылась система видеонаблюдения в лаборатории — стало понятно почти сразу. Всё просто нахрен сгорело, когда кто-то оборвал кабели разводки и они, соприкоснувшись оголёнными концами, коротнули. Угрюмый техник на вопрос, почему доступ к проводам и системе слежения такой лёгкий, только огрызнулся: «У нас не секретный объект. Обычный торговый корабль. Если поломается, так легче чинить», и выпустил пару дроидов-монтёров. «Херня, — поставил он окончательный диагноз через полчаса. — Камерам пиздец, высокое напряжение ёбнуло, и всё накрылось. Провода-то я заменю, а что толку? У меня есть пара-тройка запасных камер, так тут нужно десятка три».

Рики решил, что завтра сам посмотрит, что можно сделать, а сегодня... Сегодня он пойдёт к Ясону. Амойца перевели в капитанскую каюту, а там большая кровать и... Чё-ё-ёрт! Рики, о чём ты мечтаешь? Парень еле живой, только вставать начал, а ты думаешь о его заднице и отчаянно жалеешь, что не смог рассмотреть в подробностях, что у него между ног. И тебе не стыдно, Демон? Стыдно было, но совсем чуть-чуть. Ровно настолько, чтобы не припереться с пустыми руками, а заскочить в столовую и зацепить там кофе, круассаны с разной начинкой и шоколад.

Дверь капитанской каюты открылась на стук тут же. Ясон сидел на кровати, согнув ноги и засунув под спину большую подушку. Амоец был одет в белую рубашку и чёрные шёлковые штаны, явно из капитанского гардероба: короткие и широкие, они больше напоминали бриджи. Ясон, казалось, сидя дремал, но дверь открыл именно он, больше в каюте никого не было. Рики поставил поднос с кофе и сладостями на стол и присел на постель:

— Привет!

Тёплая рука на его члене, умелые пальцы уверенно ласкают сосок — воспоминания вызвали смущение, которое, видимо, отразилось у него на лице, потому что Ясон сначала чуть улыбнулся, а потом и рассмеялся:

— Привет. Неожиданное получилось у нас знакомство. Я, наверное, ещё не отошёл от препаратов. Был немного... расторможен. Мне надо извиняться?

— Ну что ты! — Рики улыбнулся. — Всё было просто чудесно. Теперь за мной должок.

Ясон нарочито-удивлённо приподнял бровь:

— М-м-м?

Рики снова смутился. Думал, что они сначала познакомятся. Поговорят о чём-то нейтральном — так же обычно всегда начинается, а всё остальное — может быть, потом. Но беседа сразу свернула в ту сторону, в которую он не ожидал. Точнее, ожидал и даже очень, но не так же быстро! Рики ещё раз поздравил себя с хорошим решением захватить Ясону сладости — теперь хоть не надо думать, как вернуть разговор на твёрдую почву.

— Я принёс кофе, круассаны и шоколад. Знаю, что кофе тебе точно не разрешают. Когда я валялся в госпитале, то кормили там очень полезной для здоровья редкостной дрянью, а ребята каждый день ломали голову, как бы передать мне что-нибудь съедобное.

— Ты принёс это мне? — Ясон опять выглядел удивлённым. Как тогда, когда Рики поцеловал его.

— Ну да! Что такого? Только сахар положишь сам, я взял в пакетиках. А круассаны я люблю больше с шоколадом, но принёс разные — выберешь, какие больше нравятся.

— Почему ты принёс мне это? — амоец выглядел чуть насторожено. Как будто и правда не понимал.

Рики недоумённо улыбнулся.

— Мне хотелось сделать тебе что-нибудь приятное. Я думал, это понятно.

— Понятно, — Ясон помедлил, а потом вдруг расслабился и даже улыбнулся, сразу поменявшись в лице. — Я хотел, чтобы ты сказал это. Хотел услышать.

— Д...да. Конечно. Тебе подать? — Рики тоже расслабился. Странный. О сексе прямо с порога его говорить не напрягает, а обычные вещи удивляют и настораживают. Но мало ли? Может, на этой Амои вот так принято, кто его знает?

— Нет, потом. Спасибо тебе, Рики.

Ясон сказал это так, что Рики и правда почувствовал себя польщённым.

— Я рад, что тебе лучше, — сказал он, потому что не придумал ничего лучше.

— А я как рад, что ты рад, Рики, — в голосе Ясона теперь отчётливо звучали нотки сарказма, — но давай перейдём к тому, ради чего ты пришёл? — красивое лицо не выражало ни одной эмоции, синие же глаза откровенно и нагло смеялись. Рики посмотрел в них и решил, что обижаться не станет. Какой смысл обижаться на правду? Конечно, он пришёл сюда именно за тем, на что намекает Ясон. Рики разулся, отстегнул кобуру, залез на постель и встал перед амойцем на колени. Теперь они были почти одного роста. Ясон вытянул ноги, чуть согнул их, и Рики оказался как раз между его бёдрами. И, больше не раздумывая, стянул с себя форменную футболку, кинул на пол и замер перед Ясоном, давая себя разглядеть. Рики знал, что выглядит ничего себе. Уже не юноша, смуглый, с рельефной, сухой мускулатурой, гладкая кожа с тонкими белыми полосками шрамов на груди и животе, узкие бёдра — Ясон жадно и без стеснения рассматривал его тело так, как будто был голоден, и вот теперь ему вдруг предложили роскошное угощение. Будто не верит своим глазам, пытаясь осознать, что такое всё же возможно.

— Скажи, что хочешь меня, — Рики потянулся к застёжке брюк. — Скажи. Ну? Мне тоже будет приятно услышать.

Ясон вдруг издал глухой рык, родившийся и поднявшийся словно из бездны и, рванувшись вперёд, прижал Рики к груди, обвив одной рукой за торс, а второй крепко схватив за задницу — так, что тот уткнулся носом где-то в район его ключицы.

— Хочу. Я тебя очень хочу, Рики, — тёплые губы нашли рот, язык властно скользнул внутрь, раздвигая губы. Рики вспыхнул факелом, прижал амойца в ответ, руки скользнули под рубашку, огладили широкие плечи, спину, помяли поясницу, спустились ниже, коснувшись бёдер.

— Подними руки, — выдохнул он Ясону в ухо. Рубашка отправилась вслед за футболкой, пальцы жадно заскользили по голой коже.

— Теперь бёдра, — Ясон опять подчинился, приподнялся, и Рики стянул с него штаны. Поцеловал рельефный живот, провёл губами по уже посветлевшим отметинам свежих шрамов, языком коснулся ямки пупка, обвёл по кругу, требовательно сжал ладонями ягодицы. Рики видел, что Ясон возбуждён не меньше, чем он. Член у него оказался что надо: красивый, мощный, изящно изогнутый. И размер у него был очень внушительный — полностью закрывал дорожку светлых коротких волос, тянувшуюся от паха к пупку.

— Натуральный блондин — вот это да! Я не ошибся! — счастливо выдохнул Рики. — Ох, кончу вот прямо сейчас, — он наклонился, облизал губы и медленно втянул в рот большую розовую, перламутрово поблёскивающую головку.

Ясон выгнулся дугой, широко распахнул синие глаза, застонал и вцепился Рики в волосы. Произведённый эффект Рики понравился. А теперь медленно, глубоко, насколько возможно, чуть помогая себе рукой, и назад, языком вокруг венчика. Ясон громко выдохнул. Звук показался таким развратным, что член Рики сразу отозвался тянущей приятной болью, и пришлось остановиться, мысленно посчитать до пяти. Боже, какой кайф! Какой кайф чувствовать, как отзывается на ласки это прекрасное тело, ощущать жар его страсти, вдыхать терпкий аромат желания. Пальцы второй руки скользнули в ложбинку между ягодицами. Ясон вздрогнул, но не отстранился.

— Тебе можно? — тёплые губы коснулись внутренней стороны бедра. — Если можно, если позволишь... Я буду очень осторожен.

Ясон откинулся на спину, чуть прикрыл глаза и, улыбнувшись, положил стройную ногу Рики на плечо. Тот поймал за щиколотку, сразу прижался губами к своду стопы, обжигая горячим неровным дыханием:

— Бог мой, Ясон...

Ясон молчал. Из-под закрытого века появилась и медленно сползла по щеке одинокая слеза, но Рики её не заметил. Он был слишком занят и слишком счастлив.

О том, что недавно происходило в капитанской каюте, Рауль догадался сразу. Система кондиционирования работала на полную, но запах секса здесь чувствовался отчетливо. Ясон задумчиво сидел на кровати, подсунув под спину подушку, голый, с перекинутым через бёдра покрывалом. Он меланхолично жевал круассан и маленькими глотками пил кофе из пластикового стаканчика. Кофе. Который он терпеть не мог, не пил никогда, и неважно, кто и по какому рецепту его варил. Ясон и сам пропитался ароматом страсти, который спутать ни с чем было невозможно. Для Рауля это был запах прошлого, опасности и большой беды.

— Ясон, — он в растерянности остановился перед кроватью, не зная, что сказать.

— Ты говорил, что я почти здоров, — блонди поднял на него спокойный взгляд. — Поэтому все упрёки и увещевания не принимаются.

— Здоров, но перенапрягаться не стоит.

— А я и не перенапрягался, — ехидно и бесшабашно улыбнулся Ясон. — Как раз расслаблялся.

Рауль возмущённо фыркнул:

— Как только я увидел его там, возле трупов в медблоке, то сразу понял — у нас будут проблемы, очень серьёзные проблемы, — доктор Ам снова сокрушённо покачал головой. Он видел: настроение у Ясона такое, что лучше его не трогать. Если нет желания выслушивать колкости, которые всегда были у того в ассортименте. Но промолчать заставить себя не мог.

— И, как всегда, всё понял, — согласился Ясон. — Ты же умный. Сразу догадался, что он здесь был и что мы не просто разговаривали. Но я тоже не дурак и знаю, что ты собираешься сказать. Не утруждайся. Предостережения, опасения — всё это уже было однажды, много лет назад. Гарантирую: результат будет точно такой, как тогда, не стоит усилий.

— Прошло семьдесят шесть лет.

— Семьдесят шесть лет, три месяца и два дня, Рауль. Блонди не умеют забывать, — кивнул Ясон. — Для меня всё так, как будто случилось вчера.

— Я думал, ты смирился, — Рауль опустился не в кресло, а на постель. Туда, где так недавно сидел Рики.

— Я и смирился. Какие ещё были варианты, Рауль? Научился жить с этим. Но никто не требовал у меня забыть, поэтому я помню. А теперь не могу отказаться от подарка, который преподнесла судьба. Прости, Рауль, и не проси об этом.

Доктор Ам кивнул. Всё было понятно, спорить бессмысленно. Они помолчали.

— Как ты думаешь, этот парень, Рики... Такое может быть? — вдруг спросил Ясон.

— Вне всяких сомнений, — Рауль провёл ладонью по лицу. — Мне достаточно было кинуть один взгляд. Гардианец... Академия Гардиан закупала и до сих пор закупает у нас генетическй материал для своих проектов. Их всегда интересовали лучшие, те, что прошли проверку в полевых условиях. Кто смог не просто выжить в Кересе, но и занять определённую нишу, защитить своё положение. В первую очередь это лидеры, бойцы с мозгами, с хорошей реакцией, здоровые, сильные, смелые. Те, кто не просто сумел приспособиться — отвоевал место под солнцем. Дерзкие, но способные работать в команде, а значит, подчиняться приказам. Это глина, из которой они лепят своих бойцов. В Гардиан отличные специалисты и отработанная система обучения. Там подбирают команды по психологической совместимости и прекрасно знают, что нет варианта лучше, чем сложившийся в естественной среде обитания. Поэтому не стоит удивляться, что они опять вместе. Это как раз совсем не случайность, проверенная комбинация — зачем что-то выдумывать?

— А имена?

— Имена — то же самое. При продаже к генматериалу прилагаются спецификации: генкарты, медкарты, история жизни и смерти и ещё целый пакет документов, в которых образцы для простоты значатся под своим именем плюс номер. Например, Рики 1621-5. Прости, — Рауль смутился. — Я выбрал не самый удачный пример. Но неважно, ты понял — никакой путаницы. Он всё время Рики.

— Значит, всё-таки Рики, — Ясон задумался.

— Только внешне. У этого парня другая жизнь, другое воспитание и обучение, другие взгляды на мир. По сути, это почти другой человек.

— Почти, — Ясон вопросительно поднял бровь. — Насколько «почти»?

— Сложно сказать, Ясон. Я как генетик считаю, что... Ох, не стоит мне этого говорить... Я как генетик считаю, что это всё равно Рики, не могу тебе врать, хотя, будь у меня в голове всего лишь капля здравого смысла — я бы это сделал. Любой фенотип может проявляться только в пределах своего генотипа. Это значит, что в гардианце нет ничего, чего не было в том Рики. Под воздействием другой среды обитания изменилась лишь степень проявления признаков и черт характера, рагон бы побрал тебя и твоего пэта!

Ясон рассмеялся. Легко и жизнерадостно, как будто был благодарен Раулю за то, что тот помог принять важное решение:

— Он другой, конечно, в этом нет сомнений. Но я тоже теперь другой, Рауль, и ты это знаешь лучше всех. Тот Ясон погиб в Дана Бан. Очень давно, вместе с иллюзиями, безапелляционностью, верой в собственное совершенство и уверенностью, что мир вращается вокруг него, а события всегда подчиняются воле блонди.

— Все мы изменились, — согласился Рауль. — За столько лет произошло много хорошего и плохого, поэтому зря ты думаешь, что я опять буду досаждать тебе, тем более — пытаться изменить. Это невозможно, — он оценивающе посмотрел на Ясона и ухмыльнулся. — Давно понятно, что ты неисправим. Просто прошу — будь осторожен, я не хочу потерять друга.

— Друга... — Ясон посмотрел на него долгим задумчивым взглядом. — Раньше ты бы сказал по-другому.

— Раньше я думал по-другому, — невесело усмехнулся Рауль. — Но это было очень давно, и это был тоже не я, — он протянул руку и крепко сжал лежащую на постели ладонь Ясона. — Твой друг говорит: «Берегись, Ясон! Это уже не монгрел Гай. Этот гардианец намного, намного опасней, чем тот, кого ты знал раньше».

— Хорошо, — Ясон стал серьёзным. — Я понял, и я постараюсь... вести себя благоразумно, не провоцировать судьбу и... Надеюсь, у нас получится долететь до Амои без приключений. Их и так в последнее время более чем достаточно.

Рауль кивнул:

— И ты можешь на меня рассчитывать.

— Спасибо, друг, я это знаю. Хочешь круассан? — Ясон опять улыбнулся и протянул Раулю румяный рогалик.

Рики возвращался в каюту в прекрасном настроении. Хороший секс всегда действовал на него как стимулятор. Но это было что-то другое, название чему он ещё не придумал. Похоже, в полёте скучать не придётся, амоец — просто огонь. Ясон пригласил Рики к себе вечером. Конечно, он пойдёт и, может, они даже немного поговорят. Потом.

Вот только Гай... С Гаем получалось не очень правильно. В верности они друг другу не клялись, на кой это нужно? Просто им было хорошо и легко вдвоём, они были друзьями, а то, что трах у них получался просто замечательно — приятная приправа ко всему остальному и отличный способ расслабиться. Рики знал, что иногда Гай развлекается на стороне, его это не волновало. А бывало...

Запах крови, страха и немытого тела ударил в нос прямо на входе, и Рики понял, что в каюте кто-то чужой. Он потянулся к кобуре, медленно достал автоматический пистолет, который после разговора с Кугером всегда носил с собой.

Через несколько секунд под кроватью что-то завозилось, зашуршало и всхлипнуло. То, что посетил его не скорпеораптор — в этом Рики даже не сомневался, но последнее время сюрпризов было слишком много, расслабляться не стоило.

— Давай, вылезай. Я тебе ничего не сделаю.

Снова зашуршало, и из под кровати выполз до неузнаваемости грязный, пропитанный запахом крови и мочи мальчишка-стажёр. Он на четвереньках резво подполз к Рики, обнял его ноги и тихонько, горестно завыл. К ране на месте левого уха Кирие был прилеплен пропитанный запёкшейся кровью кусок тряпки.

— Кирие? Как ты сюда попал? — Рики пытался вспомнить, закрыл он каюту или так спешил к Ясону, что забыл.

— Спасите меня, мастер Рики! Спасите! — стажёр крепко вцепился руками в его штаны. — Я знаю, вы стреляете лучше всех, а оно... Оно хочет меня сожрать, клянусь, хочет меня сожрать! Они следят за мною! Помогите! — голос Кирие сорвался на хрип.

— Тихо, парень, тихо. Успокойся, — Рики присел на корточки и, отодвинув грязную чёлку, заглянул стажёру в лицо. На испачканной кровью и грязью физиономии горели безумием два глаза разного цвета.

— Кто тебя хочет сожрать?

— Чудовище, мастер Рики, — снова заскулил Кирие. — Огромное, страшное чудовище. Оно было там, — стажёр ткнул грязным пальцем с содранным до мяса ногтем куда-то в стену, — и оно сожрало профессора Ходжо. Я слышал, как хрустнула его шея, — понизив голос и опасливо косясь по сторонам, интимно поделился Кирие. — Как будто сломалась сухая палка — кр-рак! А потом... потом прикатились головы. Много голов. Они улыбались, и они сказали: «Беги, Кирие, чего ты ждёшь? Беги, а мы будем тебя ловить». Я очень испугался, мастер Рики, и побежал, а они... Они покатились за мной. Они хохотали и скалили зубы. И там ещё была кровь, много крови! — стажёр громко хлюпнул носом и разрыдался. Рукой он задел окровавленную тряпку на месте уха, и по шее за шиворот поползла алая дорожка.

Рики осторожно, чтобы не напугать парня, вынул коммуникатор и набрал Гая. Тот оказался у себя в каюте и, видимо, уже спал, потому что примчался через минуту в одних трусах и берцах, но с нежно любимым «Tek Z-10».

Кирие, увидев гардианца, дико заорал и полез под кровать — видимо, чудовище из его кошмаров приблизительно так и выглядело, как Сержант в трусах и с автоматом. Рики едва успел поймать стажёра за щиколотку.

— Спокойно, Кирие, это Гай. Смотри, какой он здоровый, сейчас застрелит твоё чудовище, и всё!

— Правда? — парень поднял на Рики свои невозможные разноцветные глаза. — Спасите меня, я больше не могу, — и опять понёс бред про оторванные головы, которые гнались за ним, кусали и хохотали.

Гай смотрел на это всё молча минуты две-три, а потом приложил указательный палец к виску и показал то, что понятно было и так.

— Я позвоню Катце, — кивнул Рики и нажал кнопку экстренного вызова, потом достал из холодильника бутылку воды и протянул Кирие. Тот схватил её двумя руками и стал заглатывать содержимое, опасливо косясь на гардианцев, как будто боялся, что они заберут то, что дали. Бутылка опустела, Кирие громко рыгнул, и его тут же стошнило на пол.

— Вот чёрт! — Рики активировал робота-уборщика — как оказалось, зря: увидев его, Кирие дико взвыл и бросился на стену, как будто не видя её. Разбил в кровь лоб, содрал на руках оставшиеся ногти, а потом рванул в ванную. Оттуда послышался грохот, что-то стеклянно разбилось.

— Что случилось? — Катце примчался с двумя Джиксами, вооружёнными винтовками.

— Пришёл — под кроватью сидит Кирие, — быстро сообщил Рики. — Он не в себе, несёт всякую чушь, шарахается от всего.

В подтверждение этих слов в ванной раздался визг и опять что-то разбилось.

— Понятно, — Катце махнул Джиксам. — Быстро, пока он себе что-нибудь не сломал! И осторожно, сами ему ничего не повредите!

Те ринулись в ванную, и на мгновение Рики показалось, что там у него орудует тот самый скорпеораптор. Кирие верещал, как пойманный в ловушку дикий зверь. Джиксы тащили его за руки и за ноги, он вырывался, изо рта на пол хлопьями падала розовая пена.

— Я позвоню тебе, — Катце махнул рукой на прощание и вышел.

— Какого хрена ты отпустил их? — вдруг ни с того ни с сего сорвался Гай. — Мальчик пришёл к тебе за помощью. Надо было успокоить его и расспросить!

— Гай, он совсем плох, врач ему нужен, а не наши расспросы.

— Ты избавился от него, как от ненужной вещи, — не унимался Сержант.

— Да какого хрена, Гай? Ты что, не видишь, что он болен? — Рики не понимал, что друг от него хочет, почему прицепился. — Катце приведёт его в себя — там и поговорим.

— Приведёт в себя? Сильно он привёл в себя Манона? — Гай сжал кулаки — видимо, еле сдерживался. — На этом корабле творится хер знает что, — Сержант таки не выдержал, саданул кулаком в стену, выпуская пар, — а ты только что отдал единственного свидетеля!

— Да какой Кирие свидетель? Идиот он! Бормочет про какие-то живые головы. Что тебе может рассказать такой свидетель? Чему из сказанного им ты поверишь?

— Да пошёл ты! — Гай наподдал ногой суетившегося рядом робота-уборщика, перевернув его набок, и, сплюнув, вышел из каюты.

Рики недоумённо пожал плечами. Какая муха его укусила? Хорошее настроение куда-то улетучилось. Робот-уборщик обиженно жужжал, пытаясь перевернуться, Рики помог ему носком ботинка. Надо было хоть немного поспать.

«Твою мать!» — Гай ничком кинулся на кровать в своей каюте. От Рики опять, опять нестерпимо разило этим амойцем! Второй раз, и ему точно не показалось. Амойцем и сексом! Чё-ёрт! Гай встал, быстро разделся и включил ледяной душ. Надо срочно прийти в себя, или он сейчас кого-нибудь убьёт.

***

Катце не находил себе места — головоломка не складывалась, хоть стреляй. Скорпеораптор так и не появился, несмотря на то, что гардианцы прочесали не только торговый модуль, но и все корабельные отсеки. Даже следов его не обнаружили. Тела сотрудников Ходжо положили назад, но, как и предполагал Рауль, чудовище за ними не пришло, видимо, учуяв подозрительные запахи. Гардианцы были уверены, что тварь рано или поздно проголодается и либо снова нападёт, либо придёт за трупами. Рики сказал, что они уже отчаянно воняют, а сладковатый запах падали вполне может притупить чувство осторожности голодного зверя, поэтому сидеть в засаде Бизоны ходили прилежно, по очереди.

Экипаж особых признаков беспокойства не проявлял. Похоже, все были уверены, что зверь залез в десантный модуль и отправился в самостоятельное путешествие. Это как раз и неплохо, кому нужна паника? Но когда Катце решил узнать у Рики, может ли такое быть на самом деле, тот только рассмеялся — это невозможно. Выполнить необходимую для старта сложную последовательность действий не смог бы никакой, даже очень умный зверь, а случайный старт — ещё менее вероятен. Тогда кто улетел на модуле? Рауль долго молчал, когда Катце поинтересовался его мнением, а потом спросил, не могли ли лететь на корабле неучтённые пассажиры. Катце об этом ничего не знал, а Кугера спросить возможности не представлялось. Вероятность небольшая, но она была. Скарлет клялась, что ничего не знает, а так ли это — да кто же её поймёт? Катце прокручивал ситуацию в голове добрую сотню раз, но так и не уловил, что же его настораживало. Что-то здесь было не то, что-то, что он видел, но или неправильно интерпретировал, или не учёл.

От Кирие ничего добиться так и не удалось. Стажёр то становился беспокойным, бормотал про чудовище и оторванные головы, то впадал в состояние ступора. Выяснилось только, что ухо он отхватил себе сам из-за чипа, «чтобы не поймали чудовища». Рауль только развёл руками. Почему просто не вынуть серьгу — этот вопрос Кирие проигнорировал. Нужного оборудования и препаратов на «Керессе» не оказалось, пришлось использовать то, что было. Кирие успокоился и больше теперь походил на куклу, чем на живого человека — улыбался и молчал, но, по крайней мере, сам ел и ходил в уборную, за его жизнь можно было не опасаться. Кугер спал и потихоньку выздоравливал. Манон... Манона решили пока не трогать, он мирно лежал в криокамере.

Рауль в каюте старпома чувствовал себя вполне комфортно, и Катце тихо радовался, что может с ним общаться в своё удовольствие. Собеседником доктор Ам оказался очень интересным. У них нашлось много точек соприкосновения, в первую очередь по работе.

Катце сейчас даже немного радовался, что попал на Архипелаг Джексона. По крайней мере, полным идиотом на фоне блистательного доктора Ама он теперь не выглядел и хорошо понимал, о чём тот говорит, когда речь заходила о таких спорных и пограничных вещах, как работа с человеческим геномом. Что доктор Ам евгеник — для Катце новостью не стало, он, конечно, догадывался об этом. Но Рауль с начала их близкого знакомства не стал скрывать, каким направлением науки занимается, и это повергало в состояние ступора.

Тема это была деликатная, спорная и с этической точки зрения колючая. В научных кругах было не принято демонстрировать лояльность в отношении евгеники. Цинизм и двойные стандарты, принятые в профессиональной среде касательно «неприличного учения» всегда бесили Катце. Этот раздел селекционной генетики был пнём, о который потёрлись, считай, все видные биотехнологи, работающие в корпорациях, занимающихся генетическими изысканиями, но все дружно делали вид, что святы, как ангелы господни. Приличия есть приличия. Рауль же говорил о своей работе, как о само собой разумеющемся, и дело было не в том, что на приличия ему плевать, он как будто действительно не понимал, почему, касаясь определённых вопросов, надо начинать лавировать и сочинять двусмысленные фразы. Катце он быстро дал понять, что от него тоже не ждёт пируэтов и ужимок, ему или придётся воспринимать Рауля таким, какой он есть, или никакого общения. А если возникнет желание поговорить об этических аспектах, то делать это надо без болезненного заламывания рук и использования стандартных тезисов. Что коррекция человеческого генома на молекулярном уровне может вестись в разных направлениях, как в сторону оздоровления человечества и уничтожения генетических заболеваний, для получения людьми новых полезных умений и способностей, так и в сторону создания монстров и послушных рабов — это всё было понятно. Обсуждать подобные моменты доктору Аму было неинтересно, Катце это видел.

Рауль, кроме деда, стал первым, кому Катце смог полностью довериться и рассказать, с чем столкнулся на Архипелаге Джексона. Если дед мог понять и помочь осмыслить социальный и психологический аспект проблем, которые появились у Катце после почти пятилетнего джексонианского плена, то Рауль помог разобраться в технической части. Катце было наплевать на секретность разработок Дома Бхарапутра. Должником он себя не считал, а Раулю подробности его работы на Архипелаге Джексона были очень интересны.

Оказалось, что доктор Ам не знал, что дед держит в тайне от внука своё нынешнее место пребывания и прошлое, поэтому в разговорах довольно часто всплывали факты, из которых легко было сделать вывод, что эти двое не просто знакомы, а как минимум сотрудничают, давно и успешно. Когда Катце это понял, то ему осталось сложить два и два, чтобы понять, что ответ на вопрос о своём происхождении, который он так и не смог получить, вполне можно выудить из доктора Ама, если правильно подойти к делу. Тем более что Катце с недавних пор стал не просто подозревать, какая планета была его настоящей родиной, он почти был уверен, что это Амои. В его официальных документах значилось, что он родился на Хебей, которая взорвалась, превратившись в пояс астероидов, в результате вышедшей из-под контроля термоядерной реакции. К трагедии привело использование энергии ядра планеты — ещё одна экологическая катастрофа, виной которой стали сами жители Хебей. В преддверии ожидаемой беды все, кто мог покинуть планету, сделали это, но процент выживших оказался ничтожно мал. Люди бежали, бросив всё, набиваясь в крейсеры и трюмы спасательных гардианских лайнеров, как селёдки в бочки. Катце знал, что деду чудом, почти в последний момент, удалось вывезти его — орущего, перепуганного младенца, но родителей спасти не удалось, они остались на планете. Только став старше, Катце узнал, что Хебей теперь стала «родиной» огромному количеству людей, находившихся за чертой закона: личностям из разных миров, по каким-то причинам не имевшим или потерявшим гражданство, неучтённым и беглым клонам, преступникам и авантюристам всех мастей. Тогда, сразу после трагедии, беженцев с Хебей регистрировали без проблем все муниципальные службы Содружества, выдавая новые документы, компенсации и субсидии. Этим воспользовались многие. Поэтому со временем сложилось мнение, что место рождения «Хебей» в документах — как штамп неблагонадёжности на лбу. Впрочем, Катце сочувствовали и верили без проблем. Да он и сам долгое время верил, что стал сиротой в той страшной катастрофе, пока однажды утром, зацепив краем глаза мелькнувшее в зеркале ванной комнаты отражение деда, не принял его за своё. С того момента Катце стал подмечать многие интересные моменты, подтверждающие первоначальную теорию — дед воспользовался ситуацией и сделал ему документы полноценного гражданина Содружества, изменив данные о месте рождения. Зачем? Ответ напрашивался сам собой. Скорее всего, нужно было снять синюю метку, однозначно указывающую, что владелец идентификационной карты... Да. Он клон — это почти не вызывало сомнений, а то, что дед был кастратом — Катце узнал это случайно — почему-то окончательно утвердило в сделанных выводах, хотя в современном мире наличие гениталий для размножения совсем не обязательно. Первые полгода после того, как его посетила догадка насчёт своего искусственного рождения, Катце плющило жестоко. Тогда же он начал курить, и только когда заимел стойкую зависимость, понял, что этим стал похож на постоянно дымящего деда ещё сильней. Тем не менее, бросать не стал, сообразив, что в его изначальном порыве стараться не походить на свой прототип есть что-то детское, что-то сродни юношескому максимализму — состоянию, когда мозг делит мир только на чёрное и белое, не воспринимая оттенки. Отругав себя за категоричность, Катце успокоился, взялся за ум и поклялся себе не совершать таких ошибок в дальнейшем. То, что дед вёл себя скрытно, очень раздражало, но можно было бы и сразу сообразить — для такого поведения у него есть причины. И в первую очередь — возраст внука. Дед был прав — сообщать юному идиоту, каким теперь видел себя Катце со стороны, важные и опасные сведения, действительно, не стоило. Он перестал донимать Катце-старшего двусмысленными намёками, на которые тот реагировал, как сфинкс, вспомнил позабытые в порыве отчаяния увлечения, старых друзей и вернулся к нормальной жизни. Единственное, что осталось на память о том периоде — отросшие волосы, которые Катце теперь укоротил до лопаток, да так и оставил. Дед его метания видел, но ничего не говорил, только постоянно твердил: «Что бы ни случилось, что бы ты себе ни придумал, ты должен помнить — я тебя люблю и всегда готов прийти на помощь», — видимо, понимал, что в том состоянии, в котором находился младший, объяснять ему что-либо бесполезно и даже рискованно. Надо сказать, что мантра про любовь и помощь очень помогала избежать многих сюрпризов и неприятностей от самого себя. Когда его отпустило, видно было, что дед это почувствовал сразу и, облегчённо вздохнув, позволил себе пошутить на запретную тему, сказав, что категоричность — привилегия молодых, здоровых и энергичных, и, к сожалению, с возрастом это проходит... Обычно после того, как судьба шарахнет по голове чем-то тяжёлым. Тогда Катце казалось, что мир в душе восстановлен, но оказалось, что переболел он не полностью, и финалом истории стал контракт с Домом Бхарапутра на Архипелаге Джексона. Катце всё-таки нарвался со своей самостоятельностью и самоуверенностью и сумел вляпаться туда, откуда старшему пришлось доставать его, в полной мере выполнив обещание прийти на помощь.

Глава 6.

Через пару дней Катце не выдержал и спросил доктора Ама насчёт рекомендательных писем с его подписью, которые прислал дед после побега с Архипелага. Рауль, как всегда, не посчитал нужным скрыть, что Катце-старшему было достаточно только попросить, но мягко дал понять, что, если дед не посвятил внука в подробности своих взаимоотношений с кем-то, то с его стороны тоже будет некорректно делать это. Понятия об этике у Рауля были свои и весьма странные, спорить было бессмысленно. То, что доктор Ам и дед не просто «сталкивались по работе», Катце уже понял, и дело даже не в рекомендательных письмах. Достаточно вспомнить, что на «Керессе» он очутился именно по просьбе родственника. Отложив вопрос о взаимоотношениях доктора Ама и Катце-старшего, он сконцентрировался на идее поставить точку в вопросе своего появления на свет, который опять всплыл на поверхность и засел в мыслях хуже занозы. И в первую очередь потому, что Катце казалось — причиной вежливого, ровного и холодного отношения к нему Рауля служит его, Катце, искусственное происхождение. То, что он — всего лишь копия человека, которого много лет хорошо знает доктор Ам. Поэтому и не видит в Катце полноценного мужчину и человека, только объект для общения, чтобы скоротать время в пути. Но если спросить в лоб, то Рауль опять сошлётся на некорректность и уйдёт в сторону. Поэтому надо сделать так, чтобы...

— Рауль, вы знаете моего деда много лет, — фраза должна была прозвучать и прозвучала утвердительно. — Мне всегда было интересно, почему ему пришла идея вырастить, воспитать и дать образование... собственному клону.

Амоец замер, не донеся чашку с чаем до рта, усмехнулся, посмотрел оценивающе, с недоверием. Видимо, вопрос стал неожиданностью и заставил ненадолго задуматься.

— Мне иногда кажется, что вы слишком долгое время провели на Архипелаге Джексона, Катце, — наконец ответил Рауль. — В вашем случае я предпочитаю пользоваться термином «генетическая копия», хотя ваш дед никогда бы не сказал даже так. Он всегда говорил «сын».

Сын? Это было неожиданно, и агрессивный порыв сам собой вдруг увял, оставив только любопытство и лёгкую оглушённость. Но Катце должен был выяснить всё до конца, поэтому, взяв себя в руки, спросил, как будто это для него ничего не значило:

— Пусть так, генетическая копия, но зачем?

— Я думаю, всё просто, — Рауль развёл руками. — У живых существ есть потребность любить, заботиться о ком-то — это один из базовых инстинктов, тут ничего не изменить. А если в объекте внимания и заботы часть генов совпадает с собственными генами человека, инстинкт проявляется сильней, чувства более яркие, эмоционально окрашенные, человек получает больше положительных эмоций.

— Если смотреть на вопрос с точки зрения этологии и сравнительной психологии, — усмехнулся Катце, — то так и есть. Но с точки зрения человеческой психологии я бы оценил это как эгоизм.

Катце испытывал странное, неприятное чувство беззащитности. Пока догадки оставались всего лишь догадками, он мог мириться со своим открытием, но узнать точно — это было сродни удару по голове.

— Пусть так, — легко согласился Рауль. — Но есть ли что-то плохое в здоровом эгоизме? Джадд Кугер когда-то потерял сына при очень... нехороших обстоятельствах, — Рауль, видимо, тоже чувствовал некоторую неловкость и тщательно подбирал слова. — Очень давно его сын, тоже Манон, сошёл с ума, а потом покончил с собой. Вы считаете предосудительным, что Джадд не захотел смириться с потерей?

— Манон? — вот чего-чего, а этого Катце не ожидал.

— Да, Кугер-младший — генетическая копия погибшего много лет назад сына Джадда. Поверьте, я знал того и знаю этого — никакой разницы. Одинаковое воспитание — одинаковый результат на выходе. Вернуть сына — это, конечно, исключительно эгоистичный поступок. Но можно ли осуждать человека за подобное? — Рауль вопросительно посмотрел на Катце, но тот молчал, и доктор Ам, видимо, посчитал, что он не хочет отвечать. — Гардианцы, ваши друзья — они тоже имели свои прототипы, — продолжил Рауль. — Мир меняется, и чем дальше, тем быстрей и уверенней. Несмотря на искусственные запреты, которыми человечество пытается спасти своё право на индивидуальность, клонирование — создание генетических копий наиболее функциональных членов общества — стало распространённым явлением. Процесс не остановить. Рождение детей из пробирки сейчас никого не удивляет. Почему на вас это произвело такое впечатление? Потому что коснулось вашей персональности?

Катце кивнул. Так оно и было: то, что многие корпорации, несмотря на запреты, занимаются клонированием людей, для него совсем не было новостью. На Архипелаге Джексона клонов использовали для пересадки старых мозгов в новые, молодые тела. Операция считалась незаконной, но от желающих не было отбоя, многие состоятельные люди пользовались услугами Дома Бхарапутра, чтобы продлить себе жизнь в новом теле. Клонов выращивали, как животных, ничему не обучали, просто следили, чтобы они не болели и гармонично развивались. Их мозги никого не интересовали, потому что всё равно отправлялись в утилизатор. Он и правда слишком много времени провёл на Архипелаге, выкашливать этот опыт придётся ещё долго и с кровью.

— Пожалуйста, ответьте, Катце, считаете ли вы, что Джадд Кугер сделал неверный шаг? Простите за настойчивость, я не хочу обидеть вас, но мне действительно интересно, и этому есть причины. Я знал одного человека... или не совсем человека, который принял противоположное решение... касательно того, кого он любил и потерял. Тогда мне казалось — это эгоизм не в меньшей степени, но я до конца так и не понял мотивов. Подозреваю, он боялся, что будет воспринимать генкопию как подделку под оригинал.

— Нет, не знаю, Рауль, — Катце медленно покачал головой. — Тут каждый принимает решение сам, руководствуясь обстоятельствами, нельзя судить однозначно. Но я понял, что вы пытаетесь донести до меня, и спасибо за это. Дед никогда не поступал по отношению ко мне эгоистично, не давал повода усомниться в нём, в своём отношении ко мне, вы правы. Даже если моё появление на свет было продиктовано его заботой о собственном благополучии. Я спровоцировал вас, Рауль, приношу вам извинения, но... Я хотел знать точно.

— Вы и так знали, — доктор Ам удивлённо пожал плечами. — Ваша специальность и квалификация не оставляют никаких шансов на сомнение или ошибку.

Катце кивнул. Знал. Конечно. Он знал.

— Скажите, Рауль, вас не смущает общение с... с генетической копией?

Доктор Ам посмотрел на него с интересом, чуть прищурившись и... Да! Сначала в зелёных глазах засверкали золотые искры, а уже через несколько мгновений Катце понял, что Рауль веселится, самым наглым и бесстыдным образом пытаясь сдержать смех!

— Что? Что такое? — наверное, со стороны всё выглядело странно: нелепый драматизм ситуации, которую он создал, и такие вопросы от биотехнолога, но, чёрт возьми, когда это становится личным, оказывается, сдержаться почти нереально.

— Катце-Катце, — доктор Ам наслаждался его реакцией, не скрывая эмоций. — Скоро мы прилетим на Амои, а что вы знаете об этой планете?

Пришлось быстро и коротко изложить то, что когда-то нарыл в сети — расположение, биосфера, политика, экономика:

— ... вся жизнь на Амои регулируется и контролируется ИскИном, который называют «Юпитером». Он создал систему власти — искусственных человекоподобных существ, занимающих ключевые посты в правительстве.

— Спасибо, Катце, достаточно, — доктор Ам веселился уже в открытую. — Вот как раз с одним из этих искусственных и человекоподобных вы сейчас разговариваете. Не догадывались? Напрасно. Как думаете, Катце, станет ли для меня глубокой личной трагедией узнать, что кто-то родился не в результате полового акта человеческих самца и самки, а каким-либо иным способом? И давайте уже перейдём на «ты». У нас на Амои принята такая манера обращения к собеседнику. Если, конечно, не планируешь в ближайшее время отправить его на тот свет. Тогда, конечно, стоит проявить уважение.

— Вы, Рауль, доктор Ам, простите... ты. Ты не человек? — казалось, Рауль шутит. То, что он сказал о себе, — было невозможно, невероятно, но, если сопоставить известные факты...

Амоец сделал маленький глоток чая и продолжил:

— Нет, не шучу. Ты же об этом подумал? — Рауль усмехнулся. — Подумал, не отрицай. Тело создано искусственно, а мозг у меня вполне человеческий, слегка усовершенствованный. Только, будь добр, не спрашивай, чей и откуда он взялся. Хотя он определённо откуда-то должен был взяться, но я этого не знаю, — произнёс Рауль очень интимно, почти шёпотом, как будто сообщая страшную тайну. — А в остальном — да, — амоец откинулся в кресле и широко улыбнулся. — То есть — нет, я не человек. Просто мозги в красивой упаковке. Как конфета. Интересно, Катце, — Рауль чуть прищурил глаз, — наша беседа доставляла бы тебе столько же удовольствия, если бы Юпитер поместил содержимое вот этого, — Рауль коснулся длинным пальцем своего виска, — в тело эларрианского мутанта или чернокожего карлика с Тау-Верде?

— Это было бы чертовски обидно, — пробормотал Катце.

— Крайне, — Рауль чуть заметно улыбался. — Знаешь, моё тело меня вполне устраивает. Я к нему привык и забавляюсь эффектом, который произвожу на людей. Особенно последние... лет пятьдесят. После того, как самому себе в этом признался, мир заиграл новыми красками.

— Не могу... Не могу понять, когда ты шутишь, а когда говоришь серьёзно, — Катце вымученно улыбнулся.

— Всё субъективно, — кивнул Рауль, — и юмор в том числе. Твои квалиа, твоё восприятие мира индивидуально, и только тебе решать, как относиться к тому или иному факту. Хочешь страдать — всегда найдёшь для этого повод, если это доставит тебе удовольствие. Спасибо за чай. Давай вернёмся к этому вопросу, если не возражаешь... — Рауль посмотрел на таймер, — например, вечером.

Катце кивнул. Ему действительно надо было побыть одному и хорошенько подумать. Страдать теперь, после слов доктора Ама, почему-то расхотелось.

— И ещё, — Рауль повернулся почти на выходе. — Я сделал то, что посчитал правильным, Катце. Ты хороший специалист, и мои рекомендации — признание этого факта. Прими это как данность.

Чувства к Раулю Катце пугали. Он был не из тех, кто не вступает в отношения, боясь разочароваться, но такого с ним ещё никогда не случалось, и на обычную влюблённость, которых он пережил несколько, совсем не походило. Он жил, как будто во сне, в прекрасной сказке от встречи до встречи. Их беседы иногда длились часами, и ни одной минуты Катце не скучал. Он очень надеялся, что доктор Ам, Рауль, испытывает хотя бы половину того удовольствия от общения, которое испытывал он.

На «Керессе» амоец подолгу разговаривал только с ним и со своим другом.

А Ясон... Ясон общался с Рики. Эти двое всё больше времени проводили в обществе друг друга, и если гардианец не был занят, то почти наверняка находился в капитанской каюте. Что происходило между ним и этим похожим на ледяную скульптуру блондином — было понятно уже всему экипажу. Может, Ясон, как и Рауль, был искусственно созданным организмом, но что их отношения с Рики очень человеческие, по крайней мере, в физиологическом аспекте, Катце не сомневался. А Рики это и не пытался скрывать — казалось, ему плевать на всё, гардианец растворился в своём увлечении. Наверное, поэтому последние дни Гай пребывал не в лучшем расположении духа, трогать Сержанта лишний раз не стоило, он или отвечал односложно, или вообще поворачивался и уходил. Рики в своей каюте почти не появлялся, потихоньку перетаскивая оттуда вещи.

Ясона Минка Катце видел редко, когда тот выходил, чтобы пройтись по кораблю, но иногда встречал их вдвоём с гардианцем, сидящих в кают-компании и о чём-то оживлённо беседующих. Невозмутимый, холодный амоец рядом с Рики становился почти живым. Пару раз Катце даже слышал, как он смеялся или что-то рассказывал, улыбаясь одними глазами и интимно касаясь плеча гардианца. Катце это странным образом обнадёживало. Если Ясон совсем не против секса и не чужд вполне человеческих эмоций (а что эти эмоции здесь присутствуют, Катце не сомневался ни на секунду, стоило только обратить внимание, как эти двое смотрят друг на друга), значит, и Рауль в состоянии испытывать похожие чувства, и хорошо бы они были направлены... Нет, думать об этом, определённо, не стоило. Хуже неоправдавшихся надежд и безответной любви на свете нет ничего, он теперь знал это точно.

***

А Рики было абсолютно неважно, что о нём говорят и думают. То, что будет с ним дальше, беспокоило постольку, поскольку он хотел в этом «дальше» видеть себя с Ясоном. А лучше — Ясона в себе, и только это теперь казалось по-настоящему важным. В какой момент просто хороший секс стал чем-то большим, он и сам не понял, но не видел смысла и не имел желания сопротивляться охватившим его чувствам. Выздоравливал Ясон быстро, и это доставляло невероятную радость. После того их раза, когда у Демона чуть не сорвало крышу от ощущения выгибающегося прекрасного и покорного тела под собой, от жарких объятий и тихого счастливого: «Мой Рики» возле уха, он думал о Ясоне постоянно. В тот вечер он еле дождался конца вахты, чтобы вернуться в капитанскую каюту. Конечно, толком поговорить опять не получилось. Оба слишком хорошо знали, чего ждут друг от друга. Только почти вырубившись к утру в крепких объятьях амойца, Рики подумал, что не знает про своего партнёра почти ничего и что неплохо было бы познакомиться чуть поближе. Ясон же, напротив, казалось, знал о его теле и желаниях намного больше, чем он сам, играя на нём, как на музыкальном инструменте.

Рики вспоминал, как после их первого секса никак не мог сосредоточиться на чёртовой системе видеонаблюдения, которую решил починить, и всё время возвращался мыслями к Ясону.

Даже думать об амойце было чертовски приятно. Интересно, кто же он? Явно не из простых. С такой манерой держаться... вполне может оказаться каким-нибудь аристократом со своей планеты. Рики повидал их немало: воспитанных, сдержанных, никогда не повышающих голос. Такие иногда нанимали гардианцев за хорошие деньги. И даже с ними, с наёмниками, разговаривали вежливо, на «вы», одновременно устанавливая дистанцию и выражая уважение. Ни на бизнесменов, ни на новую аристократию Ясон не походил. Те любили рассказывать про свои успехи, часто вели себя панибратски, а иногда наоборот — подчёркнуто презрительно, но всегда чувствовалось, что они озабочены тем, какое произведут впечатление. Ясону, казалось, это неважно. Многие на корабле считали его холодным, надменным и безразличным, а вот о том, что амоец не такой уж и ледяной, знал только Рики. Потом оказалось, что Ясон в жизни совсем не молчаливый — очень даже не против поболтать после секса или в промежутках между забегами. Поговорили они уже на следующий день, и сразу выяснилось, что амоец — собеседник очень интересный, умный, умеет слушать, шутить и смеяться. Смех Ясона звучал так, что по телу Рики сразу разливалась сладкая истома, и становилось не до разговоров. Теперь, когда Рики заканчивал свои дела, то сразу шёл к Ясону. Тот, казалось, ждал его всегда и ничуть не удивлялся, что раздеваться гардианец начинал уже с порога. А Рики было всё время мало. Мало этого совершенного тела, этих чутких умелых пальцев, этого ощущения сознательно выбранной беспомощности и власти над своей плотью и чувствами. Ясон умел владеть, а он... он наслаждался, отдаваясь его воле, парил на гребне волны, балансируя на тонкой грани между полной покорностью и сопротивлением по обоюдной прихоти. Ясон жаждал противоборства и повиновения, а Рики желал быть побеждённым и получить награду — игра, полыхающая тысячами граней и контрастов. Он чувствовал, что это путь в один конец, и лучше бы не знать, что можно вот так. Раньше секс был для него приятной разрядкой, просто ещё одним удовольствием, теперь он стал потребностью. Ни тело, ни разум больше не соглашались обходиться без этого пронизанного чувственными эмоциями действа. Ясон умело играл им и позволял играть собой, творил с ним такие вещи, о которых Рики даже не подозревал, хотя раньше ему казалось, что в сексе тайн для него не существует. Он не заглядывал в будущее, не строил планы, полностью отдавшись вспыхнувшей страсти, не оглядывался по сторонам, жил одним мгновением.

Иногда они выбирались посидеть в кают-компании или вместе ходили обедать. На корабле было много свободного времени, но они находили, чем себя занять. Даже играли в компьютерные игры, причём Ясон стабильно выигрывал в стратегички, а вот в шутерах обычно побеждал Рики, смотрели фильмы. Рики предпочитал «про отношения», а Ясон — боевики, над которыми гардианец всегда бессовестно ржал, снабжая процесс на экране едкими комментариями профессионала. Ясона это забавляло. Зато в фильмах со сложным сюжетом про чувства амоец смешно путался и возмущался нелогичностью действий героев, они часто спорили, и заканчивались эти споры всегда одинаково — к обоюдному удовольствию и удовлетворению. Но чаще всего они просто болтали, темы находились легко сами собой, и их было предостаточно. Ясон побывал во многих мирах, в некоторые из них попадал и Рики, в основном выполняя задания. Это было интересно — их взгляды на многие вещи не совпадали, потому что смотрели они на жизнь под разным углом и с разных позиций. Ясон — с самого верха иерархической пирамиды, а Рики... Рики видел изнанку жизни. Их нанимали те, кто мог платить, и люди это были очень разные, поэтому опыта он набрался всякого и столько, что хоть отбавляй.

— Со скольки лет тебя посылали на миссии? — длинные пальцы Ясона медленно обводили кубики пресса на смуглом животе. Рики недавно кончил так ярко, что на мгновение вылетел из реальности, и теперь отдыхал, лёжа на спине и удовлетворённо думая, что это ещё не конец, и продолжение обязательно последует. Ясон оказался требовательным любовником и пощады не давал, и Рики это нравилось.

— С тринадцати. Мальчик, особенно такой, каким я был в этом возрасте, невысокий, стройный, большеглазый, ни у кого не вызывал подозрений, никого не мог напугать или насторожить.

— Вас использовали как убийц?

— И это тоже, — Рики потянулся за сигаретами. Ясон был не против, чтобы он курил, но когда однажды Рики предложил сигарету и ему, отказался и посмотрел так странно, что почти вылетевшая шутка застряла в горле.

— Из первогодков получались неплохие шпионы, но нам часто приходится и убивать. Не смотри на меня так настороженно, я не на задании, — Рики усмехнулся. Его профессия — не совсем то, чем можно гордиться, но, по сути, обычная работа. Гардиан занимала определённую экологическую нишу в системе мира, и стесняться или стыдиться, что он наёмник, Рики тоже не собирался. Тот, кто сознательно стал солдатом — по своей сути всегда убийца, явный или потенциальный. Он уже родился вот таким, и какой смысл отрицать очевидное? Рики глубоко затянулся и выпустил сизую струйку дыма в потолок. — Каждый в Гардиан знает, что такое смерть, боль и скальпель хирурга, Ясон. Мы все — прирождённые убийцы, пусть это и звучит очень некрасиво. И неважно, что мы не выбирали своей судьбы. Это сделали за нас, руководствуясь индивидуальными генетическими картами, в которых прописаны наши склонности и возможности. Среди гардианцев нет пацифистов, но может, если я проживу достаточно долго, у меня появится желание раскаяться в содеянном. Я убивал, Ясон, и хоронил товарищей, если было, что хоронить. Мы все со смертью на «ты», готовы к ней. Так нас воспитали, поэтому, наверное, спешим жить, и изменить это не в моей власти.

— Я не жалею тебя, Рики, и не осуждаю, — выражение лица Ясона было нечитаемым. — Я когда-то растерял свою безапелляционность и категоричность в коридорах одного подземного строения... Как-нибудь расскажу. Просто давай жить. Пока судьба отвернулась, пока у нас есть время. Я хочу почувствовать твой огонь. Хочу поверить, что чудеса иногда случаются даже в этом проклятом всеми богами мире.

Ясон сжал его в стальных объятиях, как будто пытаясь слиться с Рики в единое целое. Будущее сейчас стало для него неважным, а прошлое милостиво отступило в тень, освободив, наконец, душу и сердце для новой жизни.

Чего-чего, а такого Гай от Рики не ожидал. Они были вместе почти всю жизнь. Вместе учились в академии, вместе получили первое задание, даже невинность потеряли вместе. После возвращения с первой успешной миссии, получив первые деньги, решили отметить начало новой жизни — во время увольнительной закатились в какой-то бордель и сняли пару шлюх. Правда, закончилось это неожиданно. Гай под утро очнулся там, где, оказывается, чувствовал себя комфортней всего — в заднице своего командира, и все шлюхи пошли побоку. Вдвоём им было хорошо. Секс с Рики всегда яркий, яростный, как бой, это нравилось обоим. Гай знал, что у Рики он единственный, но это было исключительно решение самого командира, хотя, сложись по-другому, Гаю казалось, что ревновать друга он бы не стал. Гай сам иногда позволял себе других партнёров, каждый раз разочаровываясь и убеждаясь, что такого, как Демон, на свете не существует, с ним сравниться не мог никто. Рики не просто любовник и командир, он — часть души. И теперь Гай понял, что всё-таки ревнует: дико, болезненно и позорно, проклиная себя и свой идиотизм, постоянно твердя себе, что это пройдёт, что полёт закончится, и всё встанет на свои места, но пока никакие доводы рассудка не помогали.

Рики как будто слетел с катушек, забил на всё: на чудовище, на странности задания, на события, которые развивались в этом полёте и руководствовались, по-видимому, только законом подлости, и погрузился в свои переживания и эмоции. Такое чувство, что Демон просто жил одним днём, одним моментом. Он честно ходил в патрулирования, сидел в засаде и даже пробовал возиться с системой видеонаблюдения в лаборатории, но делал это скорее на автомате, хотя сложно было упрекнуть Рики, что тот пренебрегает или не справляется со своей работой. Но ни разбора полётов, ни неординарных идей, которыми командир обычно фонтанировал, от него было теперь не добиться. Гай попробовал поговорить насчёт того, как организовать всё-таки поимку скорпеораптора, но Рики удивлённо пожал плечами: сидит монстр у себя в товарном модуле — и пусть сидит. Отловят по прилёту. А может, уже и сдох где-то между перегородками, завоняется — тогда найдём. Оно, конечно, может, было и правильно, но Гай никогда бы не признался себе в этом. Потому что нутром чувствовал — не Рики это придумал, а проклятый амоец, именно его мысли озвучил командир — мысли Ясона Минка, который завладел не только его телом, но теперь плотно обосновался и в его мозгах. Прежний Рики никогда бы не упустил такого развлечения, как охота на раптора, авантюрная жилка бы не позволила. Но, увы, прежний Рики исчез, а у того, что остался, казалось, мозги вытраханы до полной пустоты.

Что, ну что он нашёл в этой высокомерной сволочи? Красоту? По мнению Гая, это была какая-то ненастоящая, неживая красота, как будто нарисованная: слишком явная, нарочитая. Вот Рики был красивым: живым, органичным, эмоциональным. Что он делал в постели с этой ледяной сосулькой — понять было сложно. Однажды, проклиная себя за идиотизм, Гай установил в капитанской каюте жучок видеонаблюдения, но записи так смотреть и не рискнул, внезапно стало стыдно, да и так было понятно, что он там увидит. Рики выползал из каюты, как обожравшийся кот, и, если была не его очередь идти в наряд, то вскоре заползал обратно.

Сегодня Гай освободился после дежурства и опять валялся на постели Рики в его каюте и курил. То, что хозяин заглянет сюда хоть на минуту — маловероятно, разве что эти двое наконец поссорятся. Могут же они поссориться, в конце концов? «Могут, — сам себе отвечал Гай, — как поссорятся, так и помирятся, отметив примирение очередным трахом». Всё было хреново.

Вдруг в дверь каюты кто-то тихо поскрёбся. Конечно, это был не Рики, но Гаю стало интересно, и он открыл. На пороге стояла грудастая научница Ходжо — Мимея.

— Привет, заходи, — поболтать с кем-то на отвлечённые темы для Гая сейчас было самое то.

Мимея не решалась переступить порог и растерянно оглядывала каюту:

— А где Рики?

Гай невесело хмыкнул и потушил сигарету:

— Зачем он тебе?

Девушка неопределённо пожала плечами и всё-таки решилась, вошла.

Гай подумал, что раз уж он тут, то, наверное, стоило проявить гостеприимство:

— Кофе будешь?

— И курить тоже, — девушка уселась на стул. Она была одета в серебристый комбинезон, удачно подчёркивающий все достоинства. Полные груди задорно торчали вперёд, невольно привлекая внимание — для Рики оделась, не иначе. Девушка вынула из предложенной пачки сигарету и закурила, изящно скрестив ножки.

— Ты что-то хотела? — Гай немного растерялся, не зная, как продолжить разговор. Мимея пришла не к нему, а в таком настроении, как сейчас, обидеть он мог кого угодно запросто и даже не заметить, поэтому постарался быть лаконичным.

— Хотела, — Мимея задумчиво смотрела на тлеющий кончик сигареты. — Мне страшно, Гай. В моём отсеке никого нет, кроме двух вечно отсутствующих техников, я осталась одна. Скарлет ночует у кого-то из команды или из ваших, а я не могу заснуть. Наверное, это трудно понять солдату и звучит смешно. Ты большой, сильный и с пистолетом, — Мимея невесело засмеялась и глубоко затянулась. — Я не глупая, Гай, и не трусиха, но сейчас мне страшно.

— Да нет, совсем не смешно, — Гай нажал кнопку кофе-машины и неотрывно следил, как тёмная струйка течёт в чашку, — только Рики ты не дождёшься. Он... — Гай замялся.

— Он у Ясона, — закончила Мимея.

— Да, — Гай попробовал улыбнуться. Получилось не очень.

— А ты ревнуешь, — Мимея не спрашивала, поэтому спорить было бессмысленно, да и желания такого не ощущалось, скорее наоборот, очень хотелось с кем-то поговорить. Но подходящей кандидатуры для излияния души на «Керессе» Гай не видел. О том, что эти двое, считай, не вылезая, живут в одной постели, знали уже все на борту. О его с Рики прежних отношениях, скорее всего, тоже. Гай неожиданно для самого себя кивнул:

— Да.

— Оставь его, — Мимея взяла предложенную чашку и поймала его взгляд. — Сейчас ты ничего не изменишь.

Гай хмыкнул. Девочка решила дать ему совет, неужели со стороны всё выглядит так хреново? Скорее всего. Зверское выражение лица чертовски ему не шло, но засунуть его в карман в последнее время не получалось.

— Почему все считают, что если у женщины большая грудь, то мозги в черепной коробке отсутствуют, как при сцепленном наследовании? — вопрос был риторический и ответа не требовал. — Не в качестве саморекламы, Гай, но у меня докторская степень по психологии. Я веду в Шинра два больших проекта и курирую полтора десятка поменьше. Конечно, я растерялась и испугалась, когда внезапно оказалось, что все, с кем я работала, и сам профессор убиты, плакала — вполне объяснимая реакция, не находишь? Но ты же не думаешь, что Ходжо взял с собой в экспедицию балласт?

Гай помотал головой. На самом деле он как раз думал что-то в этом духе, но признаваться было бы глупо. Мимея права — внешность диктовала определённый стереотип восприятия.

— Поверь, с Рики сейчас говорить бесполезно. Если ты собирался сделать именно это. Собирался? Не спорь, иначе зачем ты тут, — Мимея виновато улыбнулась. — Извини, что напала, но ты совсем скис в последнее время, солдат.

— Собирался, госпожа профессорша, — Гаю вдруг стало весело и немножко интересно.

— Не делай этого. Всё равно Рики тебя не услышит. Просто наберись терпения. Ситуация разрешится сама собой. Неизвестно, конечно, в какую сторону, но повернуть её, куда тебе надо, сейчас — нереально.

Гай медленно кивнул. Он и сам думал как-то так, но если всё ещё и научно обосновано, то тогда конечно!

— Рики влюблён. Это не болезнь и не сумасшествие, это такое странное чувство, которое не терпит возражений, не слышит доводов и аргументов, — продолжила Мимея. — Но всё равно это лишь иллюзия, Гай. Рики влюблён не в Ясона, а в подсознательный образ, который сформировала его собственная психика, притягательный, прекрасный. Это очень сильное чувство, оно сжигает, как огонь, а тот, кто попробовал яд влюблённости со взаимностью, никогда не согласится отказаться от этого добровольно, не помогут никакие аргументы. Сейчас ты только разозлишь Рики или расстроишь, он просто не видит ничего вокруг — обычное сужение коридора восприятия. Но этот период обязательно пройдёт. Рано или поздно. Влюблённость рассеется, как дым, или... или она превратится в любовь. Но не трогай его, потому что сейчас ты легко можешь убить то хорошее, что есть между вами. Дружба, общие приятные воспоминания, общее прошлое — это очень много, Гай, и часто, когда влюблённость проходит, человек хочет вернуться. Не взрывай мост между вами, если ты понимаешь, что я имею в виду.

— Не знаю, чего ты ожидаешь от меня, женщина: вспышки гнева, того, что я выставлю тебя за дверь или расплачусь на груди, но ты права, — Гай развёл руками и скорчил страшную гримасу. — Мы летим к неизвестной цели с монстром-людоедом на борту, без капитана и старпома. Чем это закончится — известно одному богу, но закончится это, по словам Алека, не позже чем недели через три. И если мы выйдем из этой переделки живыми — вот тогда я подумаю, что делать дальше. Посмотрим, к чему и в каком составе мы придём. Согласен, я вёл себя, как идиот, но меня извиняет, что я это осознавал.

— Тяжело. Такое всегда тяжело, — Мимея задумчиво пила кофе. — Вряд ли послужит утешением, что ты далеко не первый и не последний, попавший в такую ситуацию. Выходов из неё только два — ломать лбом стену или подождать, когда дверь сама откроется. Вот только не знаю — захочешь ли ты войти в неё второй раз?

Гай оценивающе посмотрел на девушку, а потом быстро стянул через голову футболку и повернулся к ней спиной. Татуировка «SEMPER FI» от плеча к плечу пересекала могучую спину.

— «Semper fidelis» — «всегда верен», — задумчиво перевела Мимея. — Идея понятна, — она выкинула в утилизатор докуренную сигарету и поднялась, направляясь к двери.

— Не уходи, профессорша, — вдруг попросил Гай. — Это значит, что Рики всегда будет моим другом. Что бы ни случилось, — сейчас ему меньше всего хотелось оставаться одному.

— Немного тепла среди холода вселенной? — девушка слегка прищурила левый глаз.

— Почему бы и нет? — Гай шагнул вперёд. Мимея протянула к нему руки и медленно, с нескрываемым удовольствием, провела сверху вниз по мускулистой груди. Её пальцы оказались холодными. Он нагнулся и поцеловал полные розовые губы. Девушка пахла кофе и жасмином. Гай опустился на колени, взял зубами собачку молнии её комбинезона и медленно, не отводя взгляда от лица, потянул вниз. Молния разъехалась и он, взяв костюм за отвороты, стянул его до пола.

— Ты не носишь бельё, профессорша, — Гай довольно погладил полные, округлые бедра и поднялся. — Мне нравится.

Её торчащие соски коснулись кожи над кубиками его напряжённого пресса, маленькая ручка нагло расстегнула ширинку и сразу скользнула внутрь, освобождая из тесного плена член.

— Какой ты большой, гардианец, — то ли испуганно, то ли восхищённо шепнула Мимея, осторожно касаясь его подушечками пальцев.

— Пропорциональный, — гордо оскалился Гай и положил большие ладони ей на груди. — Кайф! Если ты хоть наполовину такая же умная, как и красивая, то ты моя принцесса.

— Даже не сомневайся. Я очень умная, — не стала стесняться Мимея.

— А давай поиграем в маленькую наездницу, — Гай аккуратно приподнял снизу пышную грудь и с интересом взвесил на ладонях. Ощущение было необычное, но очень приятное. Как же эти штуки будут классно подпрыгивать, когда профессорша оседлает его бёдра!

— Давай поиграем, — усмехнулась Мимея. — А лошадка крепкая? Не загоню?

— Обижаешь, женщина! — притворно обиделся Гай.

Мимея провокационно улыбнулась и вдруг, легко подпрыгнув, обхватила его руками и ногами:

— Тогда держи меня, гардианец. Сегодня лошадка одним забегом не отделается.

Гай рухнул на спину на кровать, увлекая девушку с собой. Сейчас ему было очень легко и просто чудо как хорошо.

Глава 7.

Гай ушёл в семь утра по корабельному времени. Встал, тихо собрался и выскользнул за дверь. Он видел, что Мимея тоже проснулась, но усиленно делает вид, что ещё спит. Удивляться нечему — ночь закончилась, и наваждение растаяло. Профессорша пришла сюда к Рики, а Гай случайно попался по дороге. Замена — что тут непонятного? Ей было страшно одной, ему тоскливо: немного тепла друг для друга — не более того.

Конечно, он совсем не жалел о том, что произошло. В конце концов, хороший секс ставит мозги на место лучше любого психоаналитика, а с Мимеей у них всё получилось просто чудесно. Но он всего лишь дублёр, и это отравляло всю прелесть произошедшего. Гай подошёл к двери своей каюты и увидел клочок бумаги, прикрепленный к ней текстом внутрь — это была записка: «Нет, я искала именно тебя, Гай. Сразу догадалась, где ты можешь предаваться страданиям. Нет, ты не замена, ты мне давно нравишься». И ниже, вместо подписи, отпечаток губной помады — след поцелуя.

Записка, понятное дело, висела тут со вчерашнего вечера. Мимея всё ещё была в каюте у Рики.

— Психологша, — довольно проворчал Гай. В душе вдруг воцарился мир и покой, Рики и чудовище отодвинулись на второй план, всё стало казаться не таким уж мрачным.

В конце концов, нельзя быть постоянно на взводе, ни к чему хорошему это не приведёт. Стоит немного расслабиться и переключиться. Девчонка не стеснялась брать то, что ей хочется, а хотелось ей именно Гая, почему бы и ему не попробовать? Вчера психологша вымотала его так, что куда тем гардианским инструкторам на полосе препятствий, а с утра, как ни странно, Гай чувствовал себя в отличной форме и морально, и физически. Знакомство стоило продлить, тем более что Мимея, судя по всему, тоже осталась им довольна, поэтому...

Гай блаженно тёр себя мочалкой под тёплыми струями душа. Сейчас он обсохнет, оденется и пойдёт завтракать — есть хотелось зверски. И, может быть, профессорша тоже придёт в столовую, тогда они сядут за один столик и немного поболтают о всякой незначительной ерунде, а потом он пригласит её вечером к себе.

***

Когда Рауль первый раз на «Керессе» открыл глаза, а Катце так неосмотрительно в них заглянул, то понял всё и сразу: крыша съедет основательно, и если что-то не предпринять, то эта тяжёлая болезнь надолго, если не навсегда. Дело даже не в том, как выглядел Рауль, хотя Катце никогда не встречал такого красивого, умного, такого интересного, такого тонко чувствующего, понимающего, а-а-ч-чёрт! Доктор Ам был само совершенство!

Конечно, Катце — совсем не наивный мальчик. Секс у него был регулярно ещё с колледжа: для удовольствия и всегда по взаимной симпатии — в этом себе отказывать он не привык. В студенческие годы Катце часто менял партнёров. Позже ему захотелось отношений — более длительных, глубоких связей. Мужчины, женщины... Последние годы в основном мужчины. Он искренне старался, но дольше нескольких месяцев выдержать не получилось ни разу. Причина этого была ему известна и неутешительна. Хорошо, когда ты точно знаешь про свои заскоки, плохо, что сделать всё равно ничего не можешь. Он давно заметил, что мало-мальски длительные отношения завязывались у него только с теми, кто умел думать. И не просто думать, а думать лучше, чем он. Диагноз он поставил себе сам и довольно давно — сапиосексуализм, крайняя стадия. Конечно, не болезнь, и в нынешней картине мира, в которой накачанные бицепсы и умение драться отошли на второй план, а жизненный успех зависел от того, как работают у человека мозги, явление очень распространённое. Чтобы Катце чувствовал себя по-настоящему счастливым в паре, он должен был найти не просто умного партнёра, а такого, чтобы был умнее его. Но с возрастом такие люди встречались на его жизненном пути всё реже.

У деда, с которым на любую тему можно было говорить без проблем, оказывается, всё обстояло так же. Старший повеселился и сказал, что это наследственное, а потом добавил, что не видит в сапиосексуализме ничего плохого. «Великое счастье — найти, любить и служить тому, кого считаешь достойным твоей преданности». Преданность... Дед, конечно, прав. Есть люди, которые родились, чтобы стать первыми, но кто-то должен стоять у них за спиной, в любой момент готовый прийти на помощь. Чтобы стать действительно счастливым, Катце нужно найти такой объект любви и уважения, которому захочется добровольно отдать душу, и Рауль Ам для этого подходил просто идеально. Как назло, впридачу к мозгам Рауль имел такую сногсшибательную внешность, что походы в душ после каждой встречи с ним Катце уже воспринимал как что-то обычное. «Ну не будь такой бесчувственной сволочью, златовласка. Я же себе водянки на руках натру, доктор Ам, светило ты научное!» Он хотел Рауля так, как никого никогда раньше, а тот не оставлял его в покое даже ночью и регулярно снился: голый, прекрасный, лежащий у Ходжо на операционном столе, он смотрел на Катце зелёными невозможными глазами и позволял трогать, гладить, ласкать свои самые прекрасные места. А Катце и не терялся. Пусть хоть во сне, но он получит то, чего так яростно желал. Потому что поговорить с Раулем о своих чувствах у него, обычно всегда привыкшего кардинально решать такие вопросы, душевных сил не хватало. Он давно приучился не врать самому себе и понимал, что элементарно боится отказа. Особенно после того, как Рауль рассказал, кто он. Как ни странно, но факт, что доктор Ам — не совсем человек, Катце пережил легко. По сути, ему было глубоко и окончательно похрен, как сказал бы Демон. Не-человек — и чёрт с ним, лишь бы только согласился... Пока доктор Ам был совсем не против, чтобы Катце находился рядом, и даже, как ему казалось, радовался его визитам: поддерживал беседу и интересовался его мнением. В эти моменты Катце ощущал такой прилив положительных эмоций, что легко мог впасть в состояние эйфории. Получить сабспейс просто от беседы — это, конечно, очень забавно, однако, как оказалось, с Раулем вполне возможно, достаточно послушать его тихий ровный бархатный голос с чуть заметными нотками хрипотцы. Катце посмеивался над собой, но бороться с этим даже не пытался. В конце концов, почему бы не получать от жизни удовольствие, которое доступно? Ведь никому хуже он этим не делал. А если бы Рауль ещё и обратил на него внимание как на мужчину... Воображение у Катце работало отлично, он почти физически ощутил, как Рауль властно проводит рукой по его спине, как жёстко, требовательно целует шею, как опрокидывает на кровать и широко разводит его согнутые в коленях ноги... Если бы Рауль только пожелал! Катце позволит ему делать с собой всё, всё, что он захочет, всё, что придёт ему в голову! Доктор Ам вёл себя приветливо, вежливо, но в поведении не было ни намёка на сексуальный подтекст. Твою же мать! Катце глухо застонал и расстегнул ширинку брюк.

«Почему бы вам не выебать меня, господин Ам? В любой позе, на выбор, не стесняйтесь! — Катце захватил в ладонь возбуждённый член. — Только скажите, и я раздвину ноги так, как вам нравится. Р-р-рауль, монстр бессердечный. Ну трахни же ты меня, наконец, сволочь зеленоглазая!»

Звук сирены ударил по нервам, как ток, Катце широко распахнул глаза. Лабораторный отсек, пятый уровень. Опять! Эрекции как не бывало. Катце схватил со стола «Глок-18», рывком застегнул ширинку и кинулся в коридор.

***

Тревожный сигнал грянул как раз тогда, когда Гай совсем расслабился под тёплыми струями воды, и от неожиданности он подскочил на месте. Чёрт! Только что всё было так хорошо! Снова лабораторный сектор, снова пятый уровень и схема три. Какого же хрена случилось? Там капитан, Манон в криокамере и... Мимея! Она с утра собиралась колдовать над трупами Эрика и Дирка, которые гардианцы наконец притащили из товарного модуля и положили в холодильник. Гай наскоро и плохо вытерся, натянул одежду на мокрое тело, а потом рванул по коридору так, как не бегал никогда. Конечно, стоило захватить с собой что-то посерьезней «Тек Z-10». Ничего, сойдёт, он боялся потерять хотя бы секунду, но в коридоре перед сектором всё-таки первым не оказался. Впереди него мчался рыжий доктор, опасно размахивая на бегу зажатым в руке пистолетом.

— Стой! Стой, мать твою! — заорал ему в спину Гай, но тот даже не оглянулся. Тогда он догнал Катце в два прыжка и откинул за спину, стараясь сделать это как можно аккуратней, не причинив серьёзных повреждений. Если в секторе орудует зверь, то гражданский, даже с пистолетом — стопроцентный труп. — Уровень пять! За мной или никак! — на бегу заорал Сержант. Согласился Катце или нет — он смотреть не стал. Двери буфера перед сектором разъехались в стороны, как раз когда он добежал до них. На входе стояла бледная до синевы, но вполне живая Мимея. Гай схватил её, крепко прижал к груди и только теперь облегчённо выдохнул. Собственная реакция стала для него полной неожиданностью.

— Это я включила тревогу, — подтвердила Мимея его догадку, аккуратно высвободившись из объятий. — Ты меня задушишь... Пришла, всё открыто, и прямо на входе...

Первый труп лежал действительно сразу за дверью, за постом Джиксов, и это оказался как раз кто-то из них. Грудная клетка у гардианца оказалась разорвана почти посередине. В страшной ране торчали обломки рёбер и почти оторванный кусок грудины. Кровавый след на полу говорил: парень ещё пытался ползти — скорее всего, чтобы нажать сигнал тревоги на панели у входа. Кровавые отпечатки пальцев на стене — пробовал дотянуться, ему не хватило совсем немного. Джуд ворвался в открытую дверь ураганом и остановился, как вкопанный:

— Бобби?! О господи! Сегодня не его дежурство. Как он здесь оказался?

— А чьё? — в дверь скользнул Рики в бронике и с миниганом. Это хорошо, с Демоном и его любимым пулеметом за спиной Гай ощущал себя намного комфортней.

— Монти, — Джуд опустился перед трупом на колени. — Сейчас должен дежурить Монти, перед ним — Эван.

Эти двое нашлись буквально тут же. В оперблоке рядом с реанимационной кабиной Кугера, в боксе, где когда-то лежал длинноволосый блондин. Оба были мертвы. Монти — без штанов и белья, в одной разорванной, окровавленной форменной футболке. Его живот был вспорот, внутренности вывалились на пол. Такое ощущение, что его сильно дёрнули за ногу, вырвав её из сустава и выкрутив. В страшной зияющей ране в паху виднелась головка бедренной кости. Эван казался совсем целым, по крайней мере, крови почти не было видно, но это оказалось иллюзией. Он уже был не человек, а мешок с поломанными костями. Создавалось впечатление, будто кто-то взял его за ногу и очень сильно с размаху ударил об пол.

— Внутренности целы, все части тел на месте, — сообщил Катце. — Спугнули, скорее всего, — он нагнулся, поднял что-то с пола и показал Гаю брючный пояс гардианского образца, разорванный на две части.

— Это его, — указал он на Монти.

— Да какая разница? — Гай досадливо махнул рукой.

— Может, и никакой, Сержант, — Катце задумчиво вертел в руках обрывки. — Может, и никакой. Только вот его одежда, — он ткнул пальцем куда-то за спину. Одежда Монти действительно аккуратно висела на отключённом медицинском мониторе. — Получается, он разделся, повесил вещи, вынул пояс из брюк... А потом этот пояс каким-то образом порвался?

Гай неопределённо пожал плечами, он не совсем понимал, что хочет от него Катце.

— Кугер и Манон в норме, — вернулся и сообщил Рики. — Там нет никаких следов чьего-либо присутствия.

— Отлично, — Гай кивнул. — Мимея, детка, ты никого не видела, когда пришла, но, может, что-то показалось необычным?

— Куда уж необычнее, — невесело хмыкнула девушка. — Зашла — он лежит. Я включила тревогу и осмотрела тело. Смерть, судя по всему, наступила не больше часа назад.

— Не понимаю, — Катце становился всё задумчивее. — Скорпеораптор должен был за столько дней сильно проголодаться. Почему он не объел трупы?

— Ты сам сказал — спугнул кто-то, — Рики показал на лежащий в углу технический плазменный резак. — А это тут было?

— Нет, — Катце наклонился, с интересом рассматривая находку. — Следов крови на инструменте нет, но вчера этой штуки здесь не было. Я вечером заходил проведать Кугеров, знаю точно.

— Джуд, — окликнул Рики молча стоящего на коленях перед мёртвыми Джиксами их командира. — Извини, но ты не знаешь, почему они оказались тут втроём?

— Не знаю, — задумчиво пожал плечами Джуд. — Сам всё время думаю. Могли в гости заскочить, скучно ночью одному. Роби на втором входе ничего не слышал — я с ним связался, Фрэнк спал и тоже ничего не знает. В лаборатории больше никаких тел, никаких дырок в стенах.

— Отсюда вывод, — обобщил Гай. — Тот, кто сделал это, вышел в те же двери, через которые мы вошли. Видеонаблюдения в лаборатории нет, но дальше — коридоры жилого сектора, они и пост в буфере просматриваются камерами.

— Я сразу посмотрел, — махнул рукой Рики. — Все камеры просто отключили два часа назад. И это сделано с пульта, — он показал на панель у входа в буфер. — Отсюда.

— Странно, — Катце так и вертел в руках разорванный ремень. — Всё более чем странно. Потому что четыре часа назад Монти и его друзья были ещё вполне живы.

— Чудовище не в торговом модуле, — озвучил Рики напрашивающийся неутешительный вывод. — Мы планомерно обыщем все жилые и эксплуатационные помещения и коридоры «Керессы». Все ненужные закроем и законсервируем, сократим используемое пространство до необходимого минимума, который сможем контролировать. Нас стало меньше, поэтому не рисковать, работать парами. Мне не надо, чтобы вы ловили эту тварь, — обратился он к собравшимся в полном составе гардианцам. — Основной приоритет — все должны остаться живы.

Джуд согласно кивнул.

— Да, — в отсек, как всегда величественный, вплыл Ясон Минк, — Рики прав. Наша задача — целыми долететь до Амои. Там решатся все вопросы — я это гарантирую.

Гай досадливо сплюнул на пол и отвернулся. Длинноволосый очень раздражал, но идиотом он уже побыл, и больше не хотелось. Мимея смотрела на него предостерегающе, чуть испуганно, и Гай не выдержал, улыбнулся. Переживает за него, психологша, опасается, что сорвётся. Зря боится. Прошлой ночью вся дурь из него куда-то улетучилась, детка вытрахала из него заскоки и всю злость до стерильных мозгов. Вспомнив вчерашний разговор с Мимеей, Гай понял — он совсем не рад, что оказался прав... Гай ещё раз посмотрел на лежащие на полу изуродованные тела: чем все это закончится — известно одному богу.

***

Странному мучившему его чувству Катце названия не находил. Он пытался анализировать причину скрытого беспокойства, которое в последнее время стало почти нестерпимым, и ощущение было необычным. Как будто ты сам себе завязал глаза и теперь пытаешься на ощупь определить, что взял в руки: вот оно — осязаемо, вполне реально и объёмно, но чтобы сделать окончательный вывод, надо... просто открыть глаза — так бы сказал Рауль... Рауль! Тревога подняла на ноги всех. Даже Ясон Минк соизволил появиться, хоть и не сразу, но доктор Ам не пришёл! Чёрт! Катце яростно тыкал в кнопку вызова на коммуникаторе. Звонок проходил, но трубку никто не брал.

— Рики, Рауль не отвечает! — ему показалось, что он почти выкрикнул это, а может, так оно и было — все вокруг сразу замолчали.

— Он у себя, — показал Сержант на огонёк, горящий на плане корабля. — В бывшей каюте старпома.

Катце уже выскочил в дверь.

— Люк, Норрис, — махнул Бизонам Рики, — за мной!

Дверь в каюту Рауля оказалось открытой, и Катце влетел туда, не сообразив, что это опасно. Доктор Ам сидел на полу, прислонившись спиной к стене, с закрытыми глазами. Волосы его были мокрыми. Кое-где на одежде проступали пятна странного, чуть синеватого оттенка крови, но, к счастью, их было немного.

— Рауль! — Катце рухнул перед ним на колени. Он задыхался, но скорее не от сумасшедшего бега по коридорам, а от пожиравшего сознание ужаса.

Рауль открыл глаза:

— Всё нормально, — голос был едва слышен. Из разбитой губы по подбородку потекла струйка крови, обновив старый след. На скуле у доктора Ама красовался большой багрово-фиолетовый кровоподтёк. Рубашка была разорвана на груди, и над ключицей виднелся ещеё один кровоподтёк, раза в два больше.

— Рауль, что случилось, Рауль?! — Катце аккуратно потряс его за плечи. Доктор Ам скривился и тихо зашипел:

— Не тряси меня, больно. Всё почти в норме, — через минуту тихо повторил он. — Серьёзных повреждений нет.

— Тогда мы переложим вас на кровать, доктор Ам, — Рики махнул Бизонам, и они, аккуратно подняв тяжёлое тело амойца, перенесли его. Рауль выглядел плохо: очень бледный и такой слабый, что на ногах сам стоять не мог, но хоть, слава богу, в сознании. — Кто на вас напал? — Рики замялся. — Я прошу прощения, доктор Ам, но, скорее всего, время не ждёт. Я должен получить ответ сейчас.

— Не знаю, — Рауль, казалось, был несколько заторможен. Говорил с трудом, глухо и странно растягивал слова. — На меня напали. Сзади. Я ничего не видел, а очнулся в коридоре возле своей каюты. Поднялся, смог открыть дверь, войти и снова вырубился — наверное, в душе, потому что волосы мокрые. Но я не помню.

— Где на вас напали?

— Я... Я не помню, — Рауль болезненно сморщился, медленно, как во сне, поднял руку и коснулся указательным и средним пальцем разбитой губы.

— Когда?

Доктор Ам задумался, но потом осторожно покачал головой:

— Я, наверное... Потом, — он опять прикрыл глаза.

— Катце?

— Да, я помогу доктору Аму. Если он что-то вспомнит — сразу сообщу, — пока Катце мчался по коридорам, он успел себе напредставлять такого, что сейчас, когда выяснил, что Рауль жив, испытывал настоящее счастье.

***

Гардианцы занялись прочёсыванием помещений жилого сектора, той части, в которой осталась целой система видеонаблюдения и которую решили оставить для проживания экипажа и пассажиров. Проклятую лабораторию законсервировали, пациентов перевели в медпункт к Котовски. Сделать так, как хотелось, не вышло — кают не хватало. Но Скарлет вдруг сообщила, что её вполне устраивает большая кровать в каюте Джуда, так что до порта она как-нибудь потерпит. Тот не возражал, пожал плечами и пробурчал что-то о скорпеорапторах в своей постели, но выглядел скорее довольным, чем наоборот.

— А ты можешь переселиться ко мне, — предложил Рики Мимее, слегка скосив взгляд на бесстрастное лицо своего амойца. — Я всё равно там редко появляюсь.

— Нет, спасибо, — Мимея хитро улыбнулась и бросила из-под падающей на лоб чёлки осторожный взгляд на Сержанта. — Меня уже Гай пригласил.

Гай, который никого никуда не приглашал, от неожиданности резко повернулся и в недоумении уставился на девушку. А психологша совсем не испугалась, посмотрела с весёлым вызовом и вдруг показала ему острый кончик розового языка:

— Ты же приглашал меня, солдат?

— Да, женщина, и ты это прекрасно знаешь! — Сержант сурово сдвинул брови, демонстрируя весёлое негодование. Он же и сам хотел, всё правильно. Просто профессорша его немного опередила. А Рики улыбался Ясону. Казалось, что ему всё равно.

***

Катце принёс от Котовски те медикаменты, которые попросил Рауль, помог ему снять разорванную одежду, тихо млея от случайных прикосновений к чуть золотистой тёплой коже. Рауль уснул, а Катце отправился к себе. Мысли в голове скакали, как шарики для пинг-понга — всё стало совсем непонятно. Кто мог напасть на доктора Ама и зачем? Конечно, это не скорпеораптор, иначе Рауль бы в живых не остался, а характер повреждений... его избили, и это, без сомнений, был человек. Кровоподтёки на теле, разбитая губа, синяки на бёдрах и шее... Его душили. Содранная на запястьях кожа. Стоп! Ремень! Связали руки! Рауль не помнил, где и когда на него напали. Это могло быть... ! Джиксы, так их и растак! Катце давно не нравились взгляды, которые те бросали в сторону его амойца, но он считал, что это говорила ревность. Значит, не показалось. Катце еле смог сдержать себя, чтобы не рвануть назад, к Раулю. Ему нужно было знать точно... Но тот сейчас спал. «Ты должен успокоиться, Катце. Всё не так просто, всё совсем не так! — руки задрожали. — Трое здоровенных наёмников, профессиональных солдат и убийц, полуголый Монти, аккуратно висящая на стуле одежда и... разорванный ремень. Мать твою! Мать твою, да открой же глаза! Со своей любовью ты превратился в тупое ревнивое земноводное». Он заставил себя сесть. Вот же оно... Волосы у Рауля мокрые, а одежда почти сухая. Маловероятно, что он снял её, вымылся и потом надел. Скорее, встал бы под душ прямо в одежде или переоделся потом в чистую. Нет, конечно, это не факт, мог и старую натянуть, но для Катце это стало последней каплей. Зачем Рауль мылся? Или он в тот момент не соображал, что делает, или... Ноги налились свинцом. Как минуту назад он не мог остановиться, так сейчас не мог заставить себя подняться. Быстро вращающиеся вокруг своей оси и друг вокруг друга картинки в голове остановились. Катце закрыл глаза и, мысленно протянув руку, взял первую: профессор Ходжо — генетик, биотехнолог, специалист по созданию монстров-перевёртышей для военно-промышленного комплекса Шинра. Евгеник, работает с генмодифицированными организмами. Пускается в сомнительную, дурно пахнущую авантюру, в которую компания вкладывает бешеные средства и ресурсы... Зачем?

Корабль-чужак. Нет, неправильно. Яхта класса «круиз» с Амои, о которой известно очень мало. «Я не человек, Катце, но мозг у меня определённо человеческий...» Ходжо, мёртвый, со свёрнутой шеей, трупы учёных, лежащий без сознания Ясон... Ясон?! Чёрт, он видел это с самого начала, просто не понял, что видит. Всё случилось слишком неожиданно и было так дико, что он никак не мог заподозрить...

Катце поднялся и, словно в полусне, медленно побрёл в лабораторный отсек. Там кипела работа. Пациентов переводили в медпункт, и меддроиды на гравиплатформах перевозили необходимое оборудование. Но Катце нужно было не это. Первый бокс. Когда той ночью он пришёл сюда с Бизонами, Ясон лежал пристёгнутый к операционному столу ремнями безопасности за шею, щиколотки, запястья и через грудь. Они и сейчас болтались на своём месте — обрывки ремней в металлических фиксаторах. Кевларовых ремней.

Катце сел прямо на пол. «Скорпеораптор... Скорпеораптор, мать вашу... Рауль знал, что я работал в джексонианских лабораториях, и скормил мне эту приманку на раз. Знал, что поверю». От отчаяния хотелось рыдать и кричать одновременно.

Вот и ответ, кто улетел на десантном модуле. Никто не улетел. Вы отправили объект «три» в самостоятельное путешествие, господин Минк. Автопилот — всё просто, как же я раньше не догадался? Ну и чёрт бы с ним, господин Минк, только это стоило жизни семи человекам. Семи, Ясон Минк, или как вас там?! Катце подошёл к бытовому утилизатору, отключил его и снял верхнюю панель. Экспресс-анализ занял пятнадцать минут, а образцы крови погибших сотрудников хранились в базе данных. «Скорпеорапторы, господин Ам, жрут за один приём четыре, ну, максимум, шесть килограммов мяса. А наш экземпляр заглотил больше десяти, по скромным подсчётам, и не лопнул. Потому что желудочно-кишечный тракт у убитых научников, чьих внутренностей не досчитались, обязательно содержал пищевые массы. Не велика ли погрешность? Конечно, вы бы, доктор Ам, не допустили такую ошибку, но вот ваш друг — он не в курсе. А я гадал, почему в трупах не обнаружено яда скорпеораптора». Мелкие несостыковки теперь укладывались в общую схему. Система слежения, казалось, была повреждена случайно, но так «удачно», что сразу погорели камеры во всем отсеке. Скорпеораптор, удивительно хитрый и умный зверь, умудрился обойти сложные ловушки гардианцев, и Рауль... доктор Ам. Сука-Ам, который залез ему в душу так, что Катце перестал соображать и совсем растерял мозги в амойских штанах! Ведь он поверил! Поверил, что Раулю стало плохо в лаборатории, когда он осматривал трупы научников, и сейчас — в каюте. А Рауль просто ломал комедию. И если бы Минк не допустил столько промахов... Если бы тогда Катце сразу догадался взять на анализ кровь, которой был весь перепачкан лежавший без сознания Ясон... Но он решил, что это кровь Ходжо, и просто смыл её. Столько глупых ошибок, а всё из-за того, что он не научился сдерживать своих чувств, позволил Раулю увидеть свою слабость и воспользоваться ею.

Катце поднялся. Сердце ощутимо и не фантомно болело. Больше всего на свете хотелось вот так прямо сейчас взять и сдохнуть на месте. Чтобы больше ничего не чувствовать, чтобы не думать и не понимать.

***

Когда он зашёл в каюту старпома, Рауль уже встал. Он стоял спиной к входу и смотрел в иллюминатор. Босой, в брюках, которые одолжил у Катце — они были ему чуть коротки — и без рубашки. Золотые волосы уже в полном порядке мягко струились до бёдер. Конечно, доктор Ам слышал звук открывающейся двери, но даже не повернулся:

— Догадался.

Катце молча передёрнул затвор BFG-9000.

— Я знал, что ты поймёшь рано или поздно. Интересно, что стало последней каплей?

— Мокрые волосы и ремень, — Катце сглотнул. — Порванный ремень и следы на твоих запястьях.

Рауль тихо засмеялся, но поворачиваться не стал:

— Я думал, сообразишь раньше. Ясон допустил много ошибок, но его извиняет, что он был тогда не в лучшей форме. Ходжо с ним не церемонился.

— Он убил профессора и ещё шестерых, — Катце поднял дуло плазменной пушки. — Двое сошли с ума. А ты... Ты убил ещё троих.

— Тогда стреляй, Катце. Стреляй, зачем ты медлишь? — Рауль повернулся и развёл руки в стороны. Холод его взгляда обжигал. Теперь перед Катце стоял не Рауль, не доктор Ам. Это был кто-то другой — чужой, опасный и пугающий. Родной брат ледяной твари, которая называет себя Ясон Минк.

Дуло BFG смотрело Раулю в грудь, по такой цели промахнуться было невозможно: кто знал, как лупит эта штука, в успехе мог не сомневаться, неважно, какой у тебя враг, перед таким оружием все равны — скорпеораптор это, человек или амойское чудовище.

— Почему вы убили их? — Катце должен знать. Хотя бы в конце. Это казалось правильным.

— Какой ответ ты хочешь услышать на свой вопрос, человек? — холодно поинтересовался тот, кто ещё недавно был доктором Амом... Раулем. Он смотрел на Катце спокойно, будто читал лекцию за кафедрой или стоял с бокалом вина в фуршетном зале. В голосе читались горькие нотки пренебрежения и высокомерия, как будто... как будто Рауль в нём разочаровался. — Например, «мы были голодны»? Подходит? Или «мы злобные твари, одержимые манией убийства»? Можно «нам просто не нравились все эти люди» или «мы мстим за...». Не знаю, за что. Придумай сам. Выбирай, Катце, что тебе нравится больше, и давай, ради Юпитера, закончим затянувшуюся прелюдию. Ты пришёл убить меня? Не стесняйся. Или человеку проще выстрелить, когда его толкают под руку этологическая нетерпимость и ксенофобия? Тебе стоит только попросить.

У него действительно был длинный хвост, как у скорпеораптора, и сильные задние ноги, но на этом сходство заканчивалось. Три пары глаз, как говорил Кирие, и мощная, похоже, хитиновая буро-зелёная броня из плотно прилегающими друг к другу сегментов. Существо, в которое превратился доктор Ам, казалось, было крупнее исходной формы, а зубы... зубы были очень внушительными. Где-то на этом месте Катце понял, что он идиот. И даже не потому, что совсем не испугался, когда Рауль вдруг почти мгновенно стал этой тварью, а потому, что понял — ему теперь всё равно. Просто совершенно наплевать, и всё тут. Он не выстрелит. Не выстрелит ни за что. Даже если Рауль сейчас станет рвать его на куски.

— Не могу. Я не могу, — Катце нервно рассмеялся. — Жри, чёрт с тобой.

Он положил пушку к своим ногам и пнул так, что она отлетела под кровать, сел на пол, сжался и спрятал лицо в ладонях.

— Жри. Может, подавишься, — он замер. Полное безразличие, охватившее его, пугало. Какая разница, что будет дальше? Какая разница теперь — жить или умереть, если ничего хорошего в этом мире для него больше не будет? Он ожидал чего угодно: боли, звериного рыка, полёта в стену — только не чутких пальцев, которые пробежали по лицу, крепко, но совсем не больно взяли за волосы и потянули назад, заставив поднять голову.

— Я не ел их, Катце, что за глупости? — обида в голосе слышалась так явно, что он вдруг громко и болезненно рассмеялся. Из-под опущенных век предательски потекли слёзы. Он не плакал с детства, не помнил, когда был последний раз. Не плакал, даже увидев в иллюминатор быстро уменьшающийся шар Архипелага Джексона, но тут просто не мог сдержаться.

— Что с тобой? Тебе плохо? Катце? — видимо, такая реакция удивила Рауля.

Катце замотал головой. Нет, ему было не плохо, ему был полный пиздец. Он знал, что перед ним стоит прежний Рауль, но заставить себя открыть глаза не мог.

— Я знаю, ты — вегетарианец, — болезненный приступ смеха скрутил его поверх льющихся слёз. — Ты не ешь мяса! И твой друг тоже. Не ел. Он выбросил их внутренности. В утилизатор. Вспорол животы... вытащил чёртовы кишки... и засунул их в утилизатор! Чтобы мы подумали... А ты соврал мне! Про джексонианского раптора!

«Истерика. У меня истерика», — Катце наконец открыл глаза и в ужасе уставился на Рауля. Слёзы текли по лицу, воздух вокруг вдруг загустел, стал тягучим и вязким, он задыхался.

Пощёчина обожгла резкой болью, голова сильно мотнулась в сторону, и тут же прилетело с другой стороны. Катце громко всхлипнул и заткнулся, не сводя с Рауля глаз. Тот молчал. Смотрел строго, пронзительно, взгляд колол почти физически.

Катце медленно выдохнул и вдохнул, приходя в себя:

— Мне всё равно, почему ты их убил. Мне всё равно, ел ты их или нет. Ты их убил. И... у тебя штаны разорвались.

Он тяжело поднялся, с трудом заставляя двигаться вдруг ставшее непослушным тело, подождал, пока откроется дверь, и вышел. Рауль его не остановил.

***

Катце курил. Сильно подташнивало — ожидаемый отходняк после избытка адреналина в крови — но всё равно очень хотелось кофе. Удивительно, зависимость такая сильная, что даже чудовища не помеха. Он нервно хихикнул и тут же обозвал себя идиотом. Встать и нажать кнопку кофеварки сил не хватало. Он получил ответы, оказался прав, но радости никакой не испытывал. Рауль, его мечта, его сладкая грёза, оказался монстром. Нет, то, что он мог трансформироваться, волновало не так сильно — в конце концов, на Архипелаге Джексона он видел и не такое. Оглушало понимание: доктор Ам — хладнокровный убийца. Разорванные, окровавленные тела гардианцев — эта картина останется в памяти навсегда. «Зачем? Зачем ты сделал это, Рауль?» Нет, Катце совсем не жалел, что не выстрелил. Вот так взять и всадить плазменный заряд в живое тело — это не для него. Он не убийца. Нет? «Не убийца, Катце? — спросил кто-то внутри пустой черепной коробки голосом барона Бхарапутра. Вы опять пытаетесь врать себе, Катце? А я ведь надеялся, что излечил вас от этой пагубной привычки раз и навсегда». Катце сжал пальцами виски, голова раскалывалась от боли. Конечно, убийца — это не только тот, кто целит тебе в живот, кто нажимает на курок. Чистыми твои руки уже никогда не будут, Катце. Они в крови по локоть, а то и по самые плечи. Но стало ли это знание для тебя сюрпризом тогда? Догадывался, обо всём ты догадывался. Считай, знал, поэтому и полез в секретные файлы барона Бхарапутра. Был практически уверен, что найдёшь, убедишься — все проекты, теоретическую часть для которых ты разрабатывал, очень активно осуществлялись на практике в лабораториях Дома.

«Неужели? Неужели вы не знали об этом, Катце? Да ну, не может быть! Ай-ай-ай! Кого вы обманываете?!» — голос барона Бхарапутра звучал издевательски. Кровь из рассечённой щеки заливала рубашку и пол. «Бросьте, Катце! Если вы хотите стать действительно великим учёным, выкиньте из головы всю эту ерунду: мораль, этику, патриотизм, а особенно — гуманизм и религию. Иначе просто не останется места для главного». Тогда у него крышу рвануло по полной, а ведь по сути оказалось, что барон прав. Почти прав.

«Мы те, кто мы есть, Катце. Не стоит обманывать себя и стыдливо прятать глаза, — Рауль вопрос решил для себя давно. — Ты проводишь грань там, где считаешь нужным. Научная этика — не отказ от процесса познания, а поиск разумных путей. Тезис о ценностной нейтральности науки — пустой звук, когда дело касается твоей индивидуальности. Это идеологическое прикрытие для учёных, позволяющее эксплуатировать их открытия в любых, даже самых неприглядных аспектах. "Чистого познания" не бывает, и твоя позиция "я всего лишь учёный" до боли копирует печально известное "я всего лишь солдат". Если ты не мыслишь себя вне науки, придётся делать выбор, Катце. Всё время, с каждым шагом вперёд и с каждым новым проектом».

А тогда... тогда барон быстро объяснил ему, кто он есть и чего стоит — такой же монстр, как и те, что работают с его теоретическими выкладками в лабораториях. «Ты такой же, как они. Такой же, как все мы, и даже хуже. Потому что хочешь остаться чистым, корчишь из себя святого, задираешь нос, стыдливо отводишь взгляд, делая вид, что вдруг ослеп, а ты такой же — да! Только ещё и трус!» Барону было очень смешно, а Катце тогда впал в ступор и совсем ничего не мог произнести, только судорожно вжимал ладонь в располосованную стеком кожу на щеке, размазывая кровь.

«А хочешь оказаться там? — барон ткнул своим оружием в сторону экспериментального корпуса. — Попробовать на своей шкуре собственные разработки?» Катце мотал головой, кровавые капли падали на дорогое покрытие. Барон смеялся. Может быть, поэтому он остался жив — паяц, возомнивший себя великим учёным.

«Думай, Катце, думай хорошенько! Ты сам выбрал этот путь, и обратной дороги у тебя нет. Или ты работаешь на меня, или работают с тобой».

Он знал, что барон не разменивается на пустые угрозы, и согласился.

Конечно, за ним следили. Они следили за всеми, кто представлял хоть мало-мальскую ценность для Дома. Ему вдруг стало всё равно. Три дня он беспробудно пил, попробовав всё, что предлагалось в кварталах развлечения Архипелага, закидывался какими-то таблетками и без разбора колол себе в вены то, что приносили обрадованные щедростью клиента пушеры. Шрам на щеке сильно болел и почти всё время слегка кровоточил — прекрасный повод всыпать в себя ещё горсть какой-нибудь дури. Ему хотелось забыть. Забыть — или накрайняк сдохнуть. Во втором он почти преуспел. Через трое суток, когда его, полумёртвого, обдолбанного так, что он даже не понимал, где он и что происходит, опять притащили к барону. Катце решил, что это конец. Барон брезгливо оттянул ему веко, посмотрел в тёмный, расплывшийся во всю радужку зрачок — тот на свет уже не реагировал, — и отправил в медблок. Там Катце привели в чувство, жёстко, но очень действенно, а потом провели специально для него экскурсию по всем этажам лабораторного корпуса. После чего ещё раз откачали, вкололи снотворное, успокоительное и отправили спать или думать — на его усмотрение. А на следующий день Катце стоял на коленях, просил прощения и целовал туфли своего хозяина. И ему было плевать на честь, достоинство и прочую чушь, их он расплескал по полу вчера в экспериментальных секциях.

Потому что ночью потеющий от страха охранник передал привет от Джадда Кугера. «"Кересса" будет стоять в порту ещё пять дней, но если тебя посадят под арест — всё! Штурмом взять дом Бхарапутра твои друзья не смогут». Поэтому Катце валялся в ногах у барона, клялся в вечной преданности и даже не старался прилагать особых усилий — всё и так выглядело очень правдоподобно. Осознал. Был идиотом. Будет работать. Никаких проблем не доставит. Очень хотелось вцепиться барону в глотку, но жить хотелось ещё сильнее. Жить...

Рауль защищался. От неожиданно пришедшего понимания Катце вздрогнул, ткнул себя сигаретой в руку и зашипел от боли. Идиот! Он так зациклился на своей любовной трагедии и так обиделся на обман, что не понял главного. Порванный ремень и следы на теле! Неважно, что хотел смыть с себя Рауль — чужую кровь или... отметки насильников. Они раздели и связали его, они принесли резак. Рауль сопротивлялся, он тоже хотел жить... Если бы Катце мог вот так — вдруг превратиться в клыкастого убийцу, с каким удовольствием он открутил бы барону голову, чтобы тот наконец прекратил смеяться, а главное — говорить.

А Рауль обиделся. Обиделся, потому что думал — Катце во всём разобрался, всё понял, но посчитал, что жизнь искусственно созданного организма не стоит жизни человека. Даже насильника. «Твою мать. Почему я такой кретин?» Удариться головой о стену, и желательно раза три подряд, хотелось безудержно, он еле сдерживался. Нет, так дальше не пойдёт. Катце заставил себя встать, сделал кофе и почти залпом выпил обжигающий горький напиток. Желание вернуться и извиниться было непреодолимым. Сейчас он успокоится, умоется, переоденется, подумает, а потом... Потом пойдёт к Раулю и всё объяснит. А если тот не станет слушать и выкинет его из каюты, то Катце поселится под дверью.

Глава 8.

Скарлет догнала его перед входом в каюту и, бесцеремонно войдя следом, поинтересовалась, «нет ли здесь какой-нибудь срани типа камер или прослушки». Гай удивился, но виду не подал и ответил, что срани не наблюдается.

— Последнюю неделю, не считая этой ночи, я спала у Алека, — неожиданно сообщила мисс Блэр.

— Поздравляю, — настроение у Гая было как раз подходящее для бесед о сексе. — Только с чего ты взяла, что мне это будет интересно?

— Не с чем поздравлять, — Скарлет досадливо скривилась, села в кресло и закинула ногу на ногу. — Любовник из каринейца никакой, но меня его член интересовал в последнюю очередь. Если мне захочется хорошего секса, найду что поинтересней, — мисс Блэр выразительно уставилась на ширинку Гая, и он почувствовал, что его член проснулся, зашевелился и уже собирается сделать боевую стойку. Всё-таки эта Скарлет — очень сексуальная штучка. Редкая стерва, руки сами тянулись вынуть из надменно кривящихся алых губ длинную сигарету и засунуть туда кое-что другое. Поинтересней. Он не сомневался, что мисс Блэр не откажется, но не хотел расстраивать Джуда. Джикс потерял за день сразу троих. И что самое обидное, случилось это тогда, когда все они получили свободу. Теперь команда распадётся. Трое скоро выйдут из инкубаторов Гардиан, чтобы начать долгий путь взросления и обучения, а трое — теперь вольные люди — отправятся туда, куда поведёт судьба. Генматериал выживших пойдёт в новый цикл репродукции только тогда, когда оставшиеся Джиксы распрощаются с этим миром тем или иным способом.

Сержант был почти уверен в том, что делает Джуд, когда не занят работой. Лежит и смотрит в потолок. А эта сучка Скарлет хоть как-то его отвлечёт: сексом или капризами — не так важно.

Но пока Гай никак не мог сообразить, какого чёрта мисс Блэр делает у него в каюте. Разговор выглядел несколько странным:

— С чего вдруг ты решила поделиться со мной впечатлениями о сексуальных способностях нашего навигатора? Я не твоя подружка, а Алек мне глубоко безразличен.

— Сейчас узнаешь, Сержант. Ты же не всерьёз думаешь, что мне очень хочется рассказать о своих постельных приключениях?

Гай промолчал. Мало ли, что у этих женщин в голове. С мужчинами ему было всегда намного проще.

— Ты же знаешь, что Алек каринеец? — спросила мисс Блэр.

Он утвердительно кивнул.

— Отлично. Тогда вот что я тебе скажу, — то и дело сбиваясь, продолжила Скарлет. — Эти парни с Каринеи — они все немного странные. Не совсем телепаты и даже не эмпаты, но могут понимать машины. В смысле, компьютеры. Могут их слышать, а с некоторыми, более сложными, даже разговаривать. Конечно, не обычным языком, а как бы подключая к ним своё ментальное поле, и они чувствуют этим полем, когда рядом находится машина, как бы опознают того, с кем можно потенциально наладить контакт.

— Я знаю, Скарлет, дальше давай, — Гай накрыл ладонью её нервно подрагивающие пальцы.

— Я хотела, чтобы Алек вернул «Керессу» на прежний маршрут, была практически уверена — он соврал нам, что не может поменять курс.

— И?

— Соврал, конечно. Он мог повернуть корабль, но делать это не стал и не станет: приказ капитана для него — закон, но это не суть. Хоть я ничего и не добилась, на редкость упрямый тип, на кое-что его раскрутить у меня всё-таки получилось. Ещё с неделю назад я обратила внимание, что Алек как-то странно смотрит на Ясона Минка и на второго амойца — доктора Ама. Как будто опасается. Старается держаться подальше, не оставаться наедине, не вступать в беседу, а если кто-то из них задаёт вопрос, то отвечает быстро и коротко, а потом сразу ретируется — сворачивает общение и сводит контакты к минимуму.

Я спросила его. Алек был так рад, когда я отстала от него с «Керессой», что с радостью переключился на другую тему и неожиданно разговорился. И знаешь, Сержант, он сказал, что Ясон Минк — не человек.

Гай, только что сделавший глоток кофе, подавился и мучительно закашлялся. Скарлет, довольная произведённым эффектом, терпеливо подождала, когда он придёт в себя, попьёт воды, и продолжила:

— Алек не ощущает Минка как человека. Говорит, что тот хорошо закрывается — есть, оказывается, такая способность у эмпатов. Но однажды он зашёл, когда Ясон разговаривал с Рики и думал, что никого рядом нет. Это длилось всего мгновение, а потом Минк почувствовал чужое присутствие, но Алек успел. Каринеец говорит, что это не похоже на обычный компьютер — скорее, на искусственный интеллект, но в симбиозе с обычным человеческим мозгом, совсем не те ощущения, как у него бывают при контакте с нормальным компьютером. И этот интеллект, он не хочет, чтобы кто-то узнал его тайну. Алек боится Минка, боится, что тот знает, что он узнал, и, если убедится наверняка, то...

— А второй? Доктор Ам?

— Доктора Ама просто нет. Алек не видит его, как будто это голографическая проекция, он не понимает, как такое может быть, и я не понимаю, Сержант. Скорее всего, такая сильная защита, но я верю каринейцу. Может, всё это ничего не значащая ерунда, мало ли, какие чудеса встречаются в нашем сложном мире, а может быть, тут стоит задуматься, — Скарлет закинула ногу на ногу, вынула сигарету из пачки, повертела в тонких пальцах с длинными заострёнными ногтями и засунула назад. — Ты знаешь, что такое Амои, Гай? Это планета, где власть над людьми захватил искусственный интеллект. Он полновластный правитель и вершитель человеческих судеб. А управляет он при помощи своих манипуляторов — искусственно созданных человекоподобных существ с компьютерами вместо мозгов. Представь себе — целая планета рабов, — Скарлет помолчала. — Миллионы дышат, живут, делают свою работу так, как приказывает им машина. Полностью покорны чужой воле. Не бунтуют, не спорят, не ропщут. Они едят то, чем их кормят, и умирают тогда, когда им приказывают. Они марионетки, игрушечные солдатики ИскИна, понимаешь?

— Понимаю. Понимаю, что Алек тебя специально напугал, чтобы ты от него отстала. А ты вполне прогнозируемо сбежала к Джуду.

— Джуд мне нравится, — пожала плечами Скарлет. — Алек бесполезен, разве что заставить его повернуть «Керессу» силой. Но Джуд упёрся. Сказал: ваша миссия завершена, груз на «Керессу» доставлен, и никого прессовать он не станет. Оказывается, Кугер говорил с ним утром перед первым происшествием: Джиксы в полёте будут выполнять приказы капитана. Те, что он успел отдать. Не скрою, я приложила много усилий, чтобы переубедить его...

— Но с Джудом у тебя тоже вышел облом, — усмехнулся Гай, — и ты пришла ко мне.

— Неважно. С ним я хотя бы спокойно сплю по ночам. Или не сплю, — Скарлет улыбнулась и стала почти похожа на нормальную, живую женщину. — И мне всё равно, осуждаешь ты меня или нет. Знаешь, Сержант, мне очень страшно, хоть я и не подаю виду.

— Нет, Скарлет, — Гай задумчиво смотрел куда-то мимо её плеча. — Не осуждаю. Только Джуда немного жалко. Хороший парень был, хоть мы и не сильно ладили.

— Сука ты, Сержант, — женщина улыбнулась, поднялась и, легко коснувшись губами его гладко выбритой смуглой щеки, вышла.

— И тебе всего доброго, милая, — Гай задумчиво потёр щёку.

***

Когда Катце учился в колледже, а потом в университете, готовясь к серьёзному разговору, он придумывал фразы, которые произнесёт, проговаривал их про себя и пытался предугадать реакцию собеседника. Это было очень давно, теперь он знал: слова придут сами, и такие, как надо, главное — знать, о чём хочешь говорить. Рауль лежал одетым на постели, закинув руки за голову. На «Керессе», по сути, идти было некуда, но Катце показалось, что доктор Ам только что вернулся откуда-то. Наверное, от Ясона — предупредил о возникшей проблеме. Интересно, что сказал и что предпримет Минк? Но что бы амойцы ни решили, дверь Рауль открыл, не задумываясь, даже не посмотрев в визор, кто пожаловал. BFG немым укором лежал на столе. Рауль молча кивнул в сторону плазменной пушки — «бери и уходи», понятно без слов.

Этот вариант Катце не устраивал никак.

— Ты меня неверно понял, Рауль. Я не за пушкой. Я пришёл извиниться. Всё произошло слишком неожиданно — трупы, потом я за тебя очень испугался, потом... не до конца разобрался в ситуации. Я идиот, извини меня. Извини меня, пожалуйста, — в глазах Рауля что-то мелькнуло. Интерес? Хорошо, если так. — Я не сообразил, что ты защищался. И я всего лишь человек, а нам, как ты знаешь, ошибаться свойственно.

Сказать хотелось многое. Что ему всё равно, как временами выглядит доктор Ам, и про то, как он бежал по коридору, когда понял, что комм Рауля не отвечает, и думал, что сердце у него сейчас остановится. Но нёс он почему-то невнятную, шаблонную ерунду, остановиться просто не получалось, и дай бог, Рауль сейчас не встанет и не вышвырнет его вон за такие извинения.

— Почему ты не выстрелил? — Рауль оборвал его почти нейтрально, как будто осведомился о погоде на сегодня или узнавал, кидать ли сахар в кофе. И слова сразу закончились, но это как раз было очень кстати.

— Почему ты меня не убил? — вопросом на вопрос отвечать нехорошо, Катце знал это с детства, но сегодня у него всё получалось не так.

— Я никогда не причиню тебе вреда, Катце.

— Это не ответ.

— Другого у меня для тебя нет.

— Почему?

— Если ты не понял, я с трудом сдерживаю себя, чтобы...

— Я люблю тебя.

Рауль резко замолчал и уставился на него беспомощно и, казалось, немного испуганно.

— Я люблю тебя, поэтому не выстрелил и поэтому же не могу собраться с мыслями. И мне всё равно, кто ты, в смысле, как выглядишь, что у тебя есть хвост и зубы... иногда. Почему-то меня это не смущает. И ты выбрал правильную тактику, ты заставил меня задуматься. Я видел много всяких страшных мутантов и модификантов, они всё равно были для меня людьми, если сами считали себя таковыми... Чёрт, я несу полную ерунду, тебе не стоит всё это слушать... Господи, хорошо бы мне заткнуться!

— Я очень страшный? Когда не человек? — вдруг спросил Рауль.

Это прозвучало так не к месту, что Катце не выдержал и улыбнулся:

— Привыкну, уже привык. Просто всё произошло слишком неожиданно, — от неловкости Катце не знал, куда себя деть. Он не думал, что Рауль поймёт так неправильно и буквально, но сегодня всё шло наперекосяк, и он правда был не готов... — Если можно, не превращайся пока больше, мне надо привыкнуть к этой мысли, — попросил он жалобно.

— Не трансформируйся — ты это имел в виду? — Рауль чуть заметно улыбнулся. — Не буду. Мне самому не нравится. Их было трое, очень сильные, очень опытные бойцы. Я не хотел трансформироваться до последнего, пока оставалась надежда, что жизнь они мне оставят. Потом я пришёл к себе, смыл кровь, но следы на теле скрыть всё равно бы не получилось.

— И ты притворился, что тебе плохо и ты ничего не помнишь ?

— Это был самый подходящий вариант.

Катце сел к нему на кровать, без разрешения, но Рауль вроде не возражал — или ему было всё равно.

— Они вызвали тебя? Сказали, что плохо с кем-то из пациентов?

— Да. Позвонил Монти, сказал, что на реанимационной кабинке горит красный индикатор неисправности и что-то монотонно пищит. Я удивился, мне не пришло сообщение с медмонитора о неисправности, но ситуация экстренная, не до размышлений, и я пошёл в лабораторию. Они напали сзади. Не успел сообразить, как меня оглушили.

Катце сглотнул.

— Когда я очнулся и понял, что меня ждёт дальше, испугался по-настоящему. Катце, мой мозг — несколько усовершенствованный вариант человеческого, а люди боятся смерти — это нормально, и я её тоже боюсь. Когда Джиксы притащили резак, я ещё не был уверен. Собственно, я не верил почти до последнего, но Джиксы начали обсуждать детали. Они собирались убить меня, имитировав нападение скорпеораптора: с помощью инструмента расчленить тело и оставить в товарном модуле. Вначале это показалось глупой шуткой, я думал, пугают — настолько нерационально и глупо. Ведь я единственный специалист на борту, который может помочь в случае серьёзной медицинской проблемы, они это знали, но потом понял: Джиксы действительно это сделают. Я недооценил силу полового инстинкта, точнее, сексуальных желаний. У некоторых представителей человеческой расы они не только сильнее доводов разума, но подавляют и инстинкт самосохранения.

Катце находился в состоянии, близком к шоку. Эти сволочи изнасиловали Рауля, а он говорит об этом, как о чём-то неважном, как о научном курьёзе.

— Надо было убить их сразу, — в эту минуту Катце себя ненавидел. Он ведь обратил внимание на взгляды, которые кидали на Рауля Джиксы, но почему-то даже не подумал, что они могут... напасть на мужчину, пусть даже очень красивого мужчину, хотя об их повадках Катце и был наслышан от Рики.

— Пока моей жизни не угрожала опасность, это не имело смысла, — Рауль посмотрел на него с нескрываемым удивлением. — Мы быстро регенерируем, ты это видел, а эмоциональная травма для амойской элиты — достаточно абстрактное понятие. Наши тела — лишь оболочка. Как для тебя одежда. Это не совсем корректное сравнение, конечно, не то же самое, что порвать любимый костюм, но суть я постарался передать. Иди к себе, Катце, мне надо отдохнуть. Я ещё не полностью восстановился физически и немного устал морально, я не железный, увы.

— Я не уйду, Рауль. Останусь, даже если тебе всё равно.

Рауль посмотрел на него долгим взглядом:

— Нет, Катце, они не успели. Ты же об этом боишься спросить? Но я действительно не стал бы ничего предпринимать, если бы не реальная угроза жизни. Мы с Ясоном планировали долететь до Амои без приключений, трупов в этой истории и так более чем достаточно.

Катце даже не думал, что слова Рауля принесут такое облегчение. С плеч свалился груз вины, и это было замечательное ощущение.

— Оставайся, — вдруг согласился Рауль. — Мозг мой всё-таки человеческий, а он, как утверждают человеки, и есть сосредоточение разума. И сейчас настойчиво сообщает о своём желании видеть тебя рядом. Только пока я не совсем разобрал мотивацию, но посыл однозначный.

— Ты сказал это специально! — возмутился Катце.

— Что?

— Про «человеков». Ты дразнишь меня. Но знаешь, мне не обидно. Я сегодня собой очень недоволен, — Катце решил, что ситуация подходящая и, недолго думая, растянулся с Раулем рядом, уверенно пристроив голову ему на плечо.

***

Рики неспешно выцеловывал влажную дорожку от бледного соска к маленькой ямке пупка, потом вниз — в обход «стратегического объекта», по внутренней стороне бедра, а потом обратно — вверх. Сейчас он был сыт и занимался этим исключительно из эстетического удовольствия. Тактильные ощущения потрясающие. Он уже знал, что после секса Ясон любит ещё немного ласки — нежных объятий, поцелуев, а потом вздремнуть или поболтать на отвлечённые темы. Теперь это нравилось и ему — совсем другое удовольствие, особенное, ни с чем не сравнимое чувство слияния с партнёром. Оказалось что рефрактерный период тоже можно провести со вкусом и сделать очень приятным.

— Иди ко мне, — Ясон потянул его на себя, укладывая на грудь, и коснулся губами шеи.

— Никогда не забуду нашу первую встречу, — Рики улыбнулся и расслабленно распластался на большом и горячем теле Ясона. — Ты только открыл глаза и сразу поймал меня за яйца. Я так растерялся. Не знал, что предпринять.

— И поэтому решил не предпринимать ничего. Правильное решение, солдат, — Ясон перевернул его на спину, а сам лёг на бок, прижался губами к ключице, блаженно втянул тонкими ноздрями аромат тела. — Я просто ещё не отошёл от препаратов, которыми меня пичкал Ходжо. Был немного не в себе.

— Не надо, Ясон, я догадался, — Рики чуть отстранился. — Сначала не сообразил, думаю — красивый мужик, почему бы и нет? А потом понял, что ты просто перепутал меня. С кем-то из тех Рики, кто родился в Гардиан до меня. Ты был близко знаком с кем-то из них.

— Ты знаешь, что они были? — Ясон нахмурился и сел на кровати, подогнув под себя ноги.

— Конечно, — Рики предпочитал смотреть не на него, а куда-то в потолок. — Все знают это о себе, Гардиан не считает нужным сохранять эту информацию в тайне. Ещё живы те, кто помнит моих предшественников. Живыми. Последний Рики погиб на Брионии во вторую цетагандийскую. Вместе со всей группой, четверть столетия назад. Если быть оптимистом, то можно сказать, что нам опять повезло. Бизоны снова вместе, как и тогда, двадцать пять лет назад. В Гардиан своя этика — там не используют генетический материал тех, кто ещё жив.

— И сколько?

— Не знаю точно, — Рики понял вопрос правильно, тоже сел, посмотрел в застывшее маской лицо. Ему казалось, что Ясон ощущает сейчас физическую боль, и очень хотелось сделать так, чтобы всё закончилось. Объяснить, что это неважно, что они все, считай, родились с этим знанием и давно научились видеть в этом положительные стороны. Если твой друг погиб, ты можешь быть уверен, что это не навсегда. Пусть даже он тебя потом не вспомнит, но это вполне себе утешение. А вот как сказать это, чтобы не расстроить Ясона ещё сильней — он не мог сообразить. — Я в курсе насчёт двоих Рики, но давай не будем об этом. Лучше расскажи мне о нём. О том, с кем ты был знаком и кого так боялся потерять, что, только увидев меня, сразу ухватил за то, что оказалось ближе всего. Не знал, что он погиб?

— Знал, — Ясон опять выглядел спокойным, равнодушно-отстранённым. — Но очень хотел поверить в чудо и действительно ещё не пришёл в себя. Ты догадался правильно. Был тот, другой. Но это не гардианец Демон, а ваш... твой прототип — монгрел Рики по прозвищу Дарк с моей родной планеты.

Рики удивлённо поднял брови:

— Мой... Настоящий Рики? Дарк? Вот это да! Каким он был?

Глазами Ясона на него смотрела бездна:

— Смелым, дерзким, отчаянным, не признающим над собой власти, не пасующим перед обстоятельствами, честным. В нём чувствовался внутренний стержень, его хотелось сломить и одновременно защитить от всего мира — странное ощущение, болезненное и неправильное. Поверь, у меня было достаточно времени, чтобы подумать об этом.

— Ты любил его? Не бойся обидеть меня. Смешно ревновать к мёртвым, живым с ними не тягаться.

— Нет, Рики, всё не так. Это справедливо только для людей. Вы устроены таким образом, что со временем всё плохое о том, кто ушёл, из памяти стирается, остаётся только хорошее. Мы же устроены иначе. Для меня всё было как будто вчера, блонди никогда и ничего не забывают. Хотя иногда этот соблазн очень велик, — Ясон задумался. — Я вожделел его, страстно желал, хотел владеть им безраздельно, жаждал его внимания, его тела, его реакций. Мне сложно дать определение этому чувству. Чем-то это напоминало болезнь, но по сути, наверное, это всё-таки любовь. По крайней мере, под определение, если взять формулировки, которыми люди обозначают это чувство, моё отношение к Рики подпадало. Подпадает.

— А он?

— Не знаю. Прошло столько лет, и промелькнуло столько событий. Я менялся вместе с миром, день за днём, и всё время пытался анализировать. Мне казалось очень важным понять, сколько любви и сколько ненависти было в его отношении ко мне. Но до сих пор я не могу ответить себе на этот вопрос однозначно. Рики был импульсивен, и многие его поступки невозможно объяснить с рациональной точки зрения. Я хотел бы верить, что им двигала любовь, но всё больше убеждаюсь в том, что он просто не захотел оставаться должником. Я когда-нибудь расскажу тебе всё. Не сейчас, когда мы прилетим на Амои.

— Ты знаешь, у меня сейчас такое чувство, будто я получил под дых. Не могу оценить свои эмоции. Я догадывался — ты видишь во мне другого. Того, кто ушёл и с утратой кого ты не смог смириться. И знаешь, мне не всё равно.

— Может быть, так и было вначале, но не сейчас, — Ясон легко коснулся его щеки, медленно провёл двумя пальцами по скуле. — Я рассказал потому, что не хочу тебе врать. Потому что люблю тебя, — он нежно коснулся губами подбородка Рики. — Моему чувству к тебе нет другого названия, а такие вещи лучше говорить сразу. Потом иногда бывает слишком поздно.

— Ясон, я...

— Нет, — амоец властным жестом коснулся его губ. — Пожалуйста, не произноси ничего. Потом ты можешь об этом серьёзно пожалеть. Поверь, так будет лучше, — Ясон улыбнулся. — Я всё-таки знаю тебя намного дольше, чем ты меня. Будем так считать. Просто обними меня, Рики, чтобы я поверил, что ты — это не сон.

***

Скоростная яхта «Танагура» возвращалась с Гайи. Переговоры с руководством компании и визит в лаборатории Шинра остались позади, договоры подписаны к обоюдному удовлетворению, они летели домой. Когда центральный бортовой компьютер получил сигнал бедствия с крейсера «Дженова», никто даже не подумал о каких-то мерах безопасности. Корабль принадлежал компании Шинра, с которой амойцы только что обменялись заверениями в дружбе и договорились о долгосрочном сотрудничестве по целому ряду программ, — это были друзья. «Дженова» сообщала о проблемах с системой очистки воздуха — поломка очень серьёзная, угрожающая жизни экипажа. Но когда «Танагура» легла в дрейф и сблизилась с крейсером для оказания помощи, тот вдруг дал по ней залп из замаскированных орудий, расстреляв яхту почти в упор. В образовавшуюся в корпусе брешь шинровцы тут же высадили десант. «Танагура» получила сильные повреждения, уйти не представлялось возможным, а сдаваться они не собирались. Завязался бой.

Врагов было много, и вскоре амойцы убедились, что генмодифицированные солдаты Шинра — серьёзные противники. Даже боевая трансформация не сделала элиту неуязвимой, хотя это очень осложнило задачу врагу. Когда Рауль понял, что с Ясоном они остались одни, то принял решение взорвать корабль. Осуществить план оказалось не так просто, Ясон был тяжело ранен, но бросить друга у доктора Ама мысли не возникло, поэтому задуманное удалось осуществить только частично. Взрывом яхте оторвало двигательный отсек, а вместе с ним к рагону в зубы отправилась и большая часть шинровского спецназа. Экипаж «Дженовы» понял, что затея провалилась. Они бросили остатки десанта на умирающей яхте и сбежали.

— Они испугались чудовищ? — Катце в кои-то веки пил чай, а не кофе, сидя на постели напротив Рауля и держа чашку двумя руками.

— И это тоже. К тому моменту они положили почти весь спецназ, а сами лезть на яхту побоялись. Но главное — «Дженова» тоже получила повреждения: мы не военный корабль, но кое-какое оружие на борту имелось. Шинровцы боялись не добраться до ближайшего порта и спешили покинуть зону радиомолчания, в которой завязался бой.

— Они долетели?

— Нет, — Рауль задумчиво покачал головой. — Но сообщение передать успели. Корабль взорвался, экипаж погиб. Ясону рассказал об этом Ходжо.

— И Шинра сразу стала готовить вторую экспедицию.

— Да. Мы послали сигнал бедствия на Амои, но не знали, достиг ли он адресата, а потом был взрыв, нас в любом случае посчитали погибшими. Я знал, что в сектор должны выслать аварийную спасательную станцию. Автоматическую, ту, что находилась к нам ближе всего. Но до Амои лететь много дольше, чем до Гайи, и Шинра успела раньше.

— А я не мог понять, почему рейс собирался в такой спешке. Вам повезло, что они наняли «Керессу» и Джадда Кугера.

— Никакого везения, Катце. По-видимому, с ним связались, и скорее всего, твой дед. Не знаю, кому и сколько он сунул, чтобы получить заказ для Джадда, но в результате за нами отправилась «Кересса». Если бы не он, то мы с Ясоном сейчас были бы пленниками корпорации. Профессор Ходжо...

— Я знаю, Рауль, сталкивался с ним по работе, мерзкий тип. Он мёртв, и я не жалею ни о нём, ни о его сотрудниках. Откуда он узнал о криокамерах?

— Остатки десанта. Им дали приказ не трогать медкапсулы.

— А что стало с ними? С теми, кого бросили?

Рауль недоумённо пожал плечами, и Катце в который раз за этот день мысленно себя отругал. Ответ был очевиден.

— Первое, что сделали шинровцы при высадке — разнесли бортовой компьютер «Танагуры». С такими отправными данными у них не было ни единого шанса, — всё-таки пояснил амоец.

— А кто находился в третьей криокамере?

Рауль задумчиво посмотрел на Катце, словно размышляя, стоит ли говорить, или лучше промолчать:

— Их было на «Танагуре» только три, — начал он осторожно. — Три медкапсулы. В одну я уложил Ясона, вторая была для меня, а третья... Катце, я говорил тебе, и ты видел, что мы не люди. Не знаю, насколько ты осознал эту информацию. Мы не только можем менять внешний вид, у нас другая, отличная от вас физиология. Даже когда мы находимся в своём постоянном человеческом облике.

— Рауль! Я осознал информацию. Вы не люди, и у вас другая физиология, — Катце стало немного смешно. После того, как он узнал, что у доктора Ама временами случается хвост, ему казалось, что всё остальное — это сущая ерунда, и больше его уже ничем не удивить.

— Головы, — вдруг неожиданно сообщил Рауль. — Ты же слышал, что говорил Кирие. Оторванные головы тех, кому повезло чуть меньше, чем нам с Ясоном. На борту «Танагуры» летело шестнадцать элитников.

— Твою мать! — Кате открыл рот, потом закрыл. Нет, с таким лицом не шутят. Ни люди, ни не-люди. Он думал, что разобрался во всём, но, кажется, опять оказался слишком самонадеян.

— Десантный модуль, который отправил в самостоятельный полёт Ясон, подобрала та самая автоматическая станция, а он вернулся. Понял, что не успевает забрать меня и решил остаться, — продолжил Рауль.

Глава 9.

Рики был зол. Этот джексонианский раптор его достал, но как грохнуть проклятую тварь, как найти её убежище, он сообразить не мог. Продолжать прочёсывать модуль в надежде наткнуться на след? Гардианцы делали это все последние дни, а результат — три трупа и опять никаких зацепок.

— Чёрт! Не ожидал, что это повторится. Мы облазили «Керессу» от носа до кормы — никаких следов, а ведь я был почти уверен, что эта хрень сдохла где-то в двигательном отсеке или за перегородками. Мало ли, вполне возможно, что Ходжо или кто-то из его людей её ранил. Скорпеораптор — штука серьёзная, но, как я понял из рассказов Катце, Ходжо с его ребятами были ещё теми упырями. Не удивлюсь, если и достали зверушку чем-то между глаз. А она, оказывается, не только жива, не только придумала, где спрятаться, но и сообразила, как на нас охотиться. А Джиксы... Ясон, они даже не стреляли! Такое впечатление, что не успели и сообразить, как отправились на тот свет. Или я чего-то не учёл, — Рики задумчиво крутил в руке зажигалку. — В любом случае, зверь напал опять, а значит... значит, вероятность того, что это повторится, практически сто процентов. Ты умеешь обращаться с оружием?

Ясон сидел в кресле и с невозмутимым видом смотрел на планшете какой-то фильм. Рики это не смущало, он знал, что амоец его не только прекрасно слышит, но и внимательно слушает. Два дела одновременно — для Ясона это не предел.

— Стрелять умею, — кивнул блонди. — Наверное, не так хорошо, как ты, но думаю, что не понадобится и этого.

Рики вопросительно поднял бровь.

— Нападений больше не будет, я не хочу, чтобы ты нервничал, — Ясон отложил планшет.

— Говори. Я понял, ты собираешься мне что-то сообщить, — Рики знал блонди уже неплохо и видел, что Ясон обязательно скажет, надо немного подождать, он подбирает слова, ориентируясь по реакции собеседника, а это значит, что дело серьёзное.

— С твоего позволения, я опущу предисловие, как сожалею, что не рассказал всё раньше, — Ясон смотрел на него странно. — Это совсем не так. Раньше у меня не было уверенности, что ты отреагируешь спокойно. У меня нет её и сейчас, но, по крайней мере, я знаю, что твоя реакция будет адекватной. Хотя, боюсь, она мне всё равно не понравится.

— Я постараюсь тебя не разочаровать и рад, что ты изменил мнение, — Рики весело хмыкнул и опустился во второе кресло. Начало выглядело многообещающе. — Если не знаешь, с чего начать, то начни с «Танагуры». Никакой аварии в двигательном отсеке не было, был бой, мы видели следы пуль на стенах.

— Да, был бой, — Ясон кивнул. — На нас напали, мы защищались. Ты прав, мне действительно стоит начать с самого начала.

Рассказ про нападение шинровского крейсера на своих союзников Рики выслушал молча, лишь иногда по ходу рассказа уточняя интересующие подробности. История оказалась грязной и явно с далеко идущими последствиями. Осталось выяснить, зачем компания так подставилась и какую преследовала цель.

— Профессору Ходжо нужны были мы — амойская элита, — пояснил Ясон. — Каким-то образом компания Шинра получила информацию, которая не должна была просочиться. Как это произошло — ещё предстоит выяснить, но для нас это стало неожиданностью. Я говорил тебе, что не совсем человек, но не вдавался в подробности. Наверное, стоит исправить эту ошибку.

— В базе данных «Керессы» хранится достаточно информации о вашей планете, — Рики пожал плечами. — Об ИскИне, который управляет Амои, об искусственно созданной элите с телами дзинкотай и почти человеческим наномодифицированным мозгом. Да и ты особо ничего не скрывал. Разве что вишенку на торте: тринадцать блонди — верхушка управленческой системы Амои, и Ясон Минк — ты — один из них. Но это не секретная информация, и при желании, а оно у меня возникло, всё можно прочитать. Достаточно одного взгляда на тебя, чтобы понять, что ты рождён не от женщины, но мне это не важно, Ясон. Я и сам не совсем то, что называют обычным человеком.

Ясон невесело усмехнулся и задумался, потерев большим и указательным пальцами переносицу:

— Хорошо. Хорошо, что ты знаешь. Мне будет проще объяснить всё остальное, — он опять замолчал ненадолго, но вскоре продолжил: — Способности элиты намного превышают человеческие. И это не только скорость нейронных процессов. Мы гораздо в меньшей степени люди, чем ты можешь себе представить, и профессор Ходжо узнал об этом. Его интересовали технологии, которые использовал Юпитер при создании элиты. Быстрота, сила, скорость реакции, выносливость — всё то, чем мы обладаем и что можно использовать при создании суперсолдат. В последних исследованиях Ходжо постиг ряд неудач, и основная их причина в том, что его изделия оказались неуправляемыми. Он создал людей со сверхспособностями, способных к трансформации своего тела, но проект вышел из-под контроля. Образцы не захотели вести себя так, как было нужно руководству компании, а пример амойской элиты впечатлял. Мы не просто заточены под управление планетой, мы преданы проекту Юпитера безраздельно. Повиновение приказам — то, чего не хватало изделиям Шинра. Корпорация удерживает свои позиции на планете из последних сил. В армии бунт, и результаты нужны немедленно. Поэтому руководство компании согласилось на такие отчаянные меры. Для них взять под контроль свою модифицированную армию монстров — вопрос жизни и смерти. Ходжо для дальнейших экспериментов были нужны живые образцы, он очень спешил и начал свои «исследования» уже по дороге к Гайе.

В тот день он опять привел меня в сознание, ему нравилось наблюдать за моими реакциями, когда он ставит эксперименты. Я не хочу рассказывать подробности, Рики, знаю, что ты расстроишься, просто поверь: этот человек — настоящее чудовище. Его не стоит жалеть. Тогда он занимался со мной уже часа два, и я очередной раз проклял судьбу за то, что она сохранила мне жизнь, но тут в лаборатории появились Манон Кугер и этот мальчик — стажёр Кирие. Ходжо вначале не хотел их пускать, но Манон начал угрожать, и профессор сдался. Они ругались. Манон говорил о нарушении кодекса Торговой Гильдии, об ответственности за пиратство и насилие над гражданами планет, входящих в Союз. Ходжо орал, Манон давил. Старпом потребовал показать ему, что доставили с «Танагуры». Профессор врал, что мы — его сбежавшие экспериментальные образцы, кричал, что имеет полное право на свои изделия и может всё доказать по прибытию на Гайю. Манон, видимо, знал, что он врёт, и издевался над Ходжо. Обещал неприятности в виде полицейских дроидов с наручниками прямо на пирсе и требовал показать содержимое третьей криокамеры. Профессора трясло от ярости. Он заявил, что объект «три» — просто никчёмный мусор, грозил, что корпорация урежет оплату ровно на треть, но старпом не сдавался, он был настойчив, стал угрожать судебными исками и обращением в Межгалактический Совет по науке. И тут Ходжо испугался. Он хорошо знал, как будет выглядеть, если делу дадут официальный ход, и приказал лаборантам вышвырнуть содержимое криокамеры в утилизатор. Манон побелел от злости и пообещал посадить профессора и всю компанию под арест, если тот немедленно не покажет, что находится внутри. Тогда Ходжо показал... А потом всё равно приказал утилизировать содержимое медкапсулы — это была серьёзная улика. Он знал, как дико будет выглядеть вся история в глазах общественности, если оставить всё, как есть, понял, что тогда отмыться и откупиться не получится никакими деньгами.

— Что там было? Ты знаешь? — Рики насторожился.

— Знаю, конечно, — Ясон как будто боялся продолжить рассказ. — Но боюсь, что не смогу правильно объяснить. Серьёзно опасаюсь того, что ты — человек, — не поймёшь, почему мне пришлось это сделать.

— Пришлось сделать что?

— Пришлось их убить, Рики.

— Убить? — такого поворота Рики не ожидал никак.

Ясон закрыл глаза и откинулся на спинку кресла:

— Да.

— Твою мать! — Рики не знал, что сказать. Ясон убил... семь человек? Нет, он очень сильный, Рики имел возможность убедиться, но есть предел. Да и каким образом? Рики хорошо рассмотрел следы на трупах. Как мог обычный человек нанести такие повреждения? Да ещё голыми руками. Ведь следов какого-либо оружия они не обнаружили. — Хорошо, ладно, — осторожно начал он. — Ты убил Ходжо и всех остальных. Я пока не спрашиваю, как ты это сделал. Это не так важно. Верю, что причина для этого очень серьёзная. Так расскажи мне, и я сам решу, насколько такие действия были необходимы. Наёмники сентиментальностью не страдают, а мораль у гардианцев своеобразная. Главное в ней — система распознавания свой-чужой, и хоть с точки зрения принятой морали это не очень хорошо, но нам всё равно. Ясон Минк для меня намного дороже, чем Ходжо с его упырями. Поэтому не стесняйся, ты заранее оправдан, что бы ни рассказал. Давай.

Ясон, видимо, и собирался это сделать, но Рики видел, что его слова были кстати — блонди больше тянуть не стал:

— На «Танагуре», кроме команды, которая погибла, а это были люди, находилось ещё шестнадцать элитников. Выжили только двое, я был тяжело ранен, поэтому решения принимал Рауль. Тело для элиты Амои — оболочка, вместилище для мозга. Понимаешь? Оболочка, которую можно сменить. Конечно, мы не переодеваем тела, как одежду, но если дзинкотай серьёзно повреждён, это возможно. Медблок «Танагуры» был оснащён только тремя криокамерами — это не военный корабль, поэтому доктор Ам принял единственно верное решение. Ценен только мозг. Он содержит все сведения о личности представителя элиты, опыт, воспоминания, социальные качества — то, что не заменить обычным набором информации. Я не мог допустить, чтобы их просто выбросили в утилизатор. Для вас, людей, они были уже мертвы, но для нас с Раулем они всё ещё живы, пока жив их мозг, а его защите при создании элиты Юпитер уделил особое внимание. Раулю удалось спасти одиннадцать личностей. Одиннадцать амойцев были ещё живы, и я не мог позволить Ходжо убить их второй раз.

— Головы! Оторванные головы, о которых говорил Кирие! Господи ты боже мой! — Рики поверил сразу, но вот осознать... Осознать это было сложно. Теперь понятно, с чего у стажёра рвануло крышу. — Чёрт! Ты спасал головы!

— Для нас это то же самое, что для тебя раненый товарищ, для которого ещё всё может окончиться благополучно, — Ясон смотрел с вызовом и упрёком. — Я спасал живых.

— Да понял я! Понял! Просто... пока не укладывается в голове.

— Я знал, что объяснить будет сложно, — Ясон снова прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла. — Я переложил объект «три» назад в криокамеру, погрузил в десантный модуль и включил автопилот. Его забрала автоматическая станция, которую послали с Амои. Она улавливает биопотенциалы работы нашего мозга, и я смог передать нужную информацию. Тот же принцип связи, который мы используем для контакта с Юпитером.

— У меня нет слов, — Рики встал, нервно прошёлся по каюте. — Я понимаю, почему ты опасался рассказывать. Соображаешь, насколько дико звучит эта история? Но я тебе верю, — Рики успокаивающим жестом выставил вперёд ладони. — Мне просто надо немного времени, чтобы прийти в себя.

— Ты даже не представляешь, как дико выглядят для нас многие поступки людей, которые вы считаете абсолютной нормой, — голос Ясона сочился ехидством. — Вытащи пистолет, Рики, — Ясон встал.

— Зачем?

— Вытащи сейчас. Считай это моей просьбой. Когда ты сделаешь это по собственному желанию, чуть позже, у меня не будет уверенности, что ты не нажмёшь на спуск.

Рики покачал головой. Такие авансы ему совсем не нравились, но он сделал, как просил Ясон. Беретта привычно легла в руку.

— С предохранителя можешь не снимать, направь на меня.

Рики поднял ствол и непонимающе улыбнулся:

— Если ты настаиваешь. Но стрелять в тебя я не стану, даже не проси.

— Стрелять не надо, поверь, умирать я не спешу. Просто хочу, чтобы ты был уверен в своей безопасности. И помни, что бы ни произошло — я полностью себя контролирую и не причиню тебе никакого вреда.

— Ясон!

— Просто стой и смотри.

Амоец снял рубашку, брюки, кинул их на пол и повернулся к Рики. Сердце привычно сорвалось в бешеный галоп. К виду обнажённого Ясона привыкнуть было невозможно. Рики ожидаемо повело — вид прекрасного тела пьянил, как хороший виски, и он со звуком выдохнул через сжатые зубы. Рики никак не мог сообразить, к чему Ясон клонит и зачем такие странные просьбы. Пистолет жёг ладонь. Желание засунуть его в кобуру и найти для рук занятие поинтересней стало навязчивым, это раздражало.

— Ты можешь объяснить толком...

Очертания фигуры амойца вдруг стали как будто плавиться, формы текли, пропорции тела менялись, кожа вздыбилась и разделилась на пластинчатые, не накрывающие друг друга сегменты, тело удлинилось и вроде бы разбухло, голова вытянулась. Длилось это всего несколько мгновений, так быстро, что картинку можно было рассмотреть внимательно, только прокручивая зрительные воспоминания. Рики не выстрелил, наверное, только потому, что это оказалось слишком легко. На него тремя парами глубоко посаженных глаз с вертикальными, как у змеи, зрачками смотрела плоская голова ящера. Их синий, как у Ясона, цвет выглядел почти насмешкой, человеческого там не было ничего, тем не менее, когда Рики посмотрел в них, жать на спуск ему расхотелось сразу.

— Ясон?

Чудовище открыло пасть, как будто специально демонстрируя оскал острых зубов.

— Ясон. Ни-че-го себе... Теперь я понял, что по-настоящему означает слово «охуеть», — Рики засунул пистолет в кобуру. Ему стало интересно и почему-то немного смешно. — Это же надо! Ну ты и страшный, Ясон, — Рики шагнул вперёд. — Это же пиздец какой-то! — он протянул руку. Чудовище не двигалось. Пальцы осторожно коснулись бурой шипастой морды с маленькими прорезями-дырочками ноздрей. Пластины брони оказались на ощупь прохладными и чуть шершавыми, и нет, прикасаться к ним было вполне... нормально. — Слушай, а давай я тебя поцелую? Я слышал, это хороший рецепт. Тогда ты опять превратишься в прекрасного сказочного принца.

Хвост монстра медленно приподнялся и обвился вокруг бёдер Рики. Это было... почти не страшно. Вполне можно выдержать и не заорать. Рики потрогал мощные пластины на груди. Чудовище наклонило уродливую морду, как будто предлагало выполнить обещание.

— Ладно, будет мне урок — не выдавать опрометчивых авансов. Так и быть, поцелую тебя, красавчик, — Рики погладил пальцами торчащие из пасти клыки, а потом нежно коснулся губами морды между ноздрями. Мгновение — и перед ним снова стоял Ясон. Взгляд уже вполне человеческих глаз был оценивающим и настороженным. Рики расслабился:

— Фух, всё нормально, я не умер от страха, хотя тебе стоило меня предупредить. Я парень не нервный, но это — немного слишком, чуть не пальнул.

Ясон улыбнулся — теперь по-настоящему, и Рики понял, что блонди очень нервничал:

— Мы применяем боевую трансформацию, только если положение безвыходное. За много лет не приходилось ни разу, зато в последний месяц я почти сжился с новым телом. Трансформация и боевой режим — удовольствие ниже среднего, слишком большой расход энергии, но иногда помогает выжить. В тот день я сохранял эту форму чуть больше получаса, ещё не пришёл в себя после ранения и экспериментов Ходжо, поэтому еле вернулся в лабораторию, почти дополз и потерял сознание, а падая, разбил голову. Кое-что не успел за собой прибрать. Но вы всё равно не догадались.

Рики возмущённо хмыкнул. Как тут догадаться? Раньше он про такое только в сказках читал. Поговаривали про удачные эксперименты Шинра в этом направлении, но та информация, которой он владел, слухи не подтверждала.

Ясон оделся и снова сел в кресло. Он выглядел невозмутимым, но Рики казалось, что блонди доволен его реакцией.

Рики налил себе воды и опустился на кровать:

— А знаешь, ты красивый даже в таком виде. Просто... чудовищно, пугающе красив. И мне очень понравился твой хвост.

Ясон неожиданно смутился.

— Хвост — основной орган осязания в этой форме... Он очень чувствителен.

— Если не возражаешь, я как-нибудь потрогаю. Твой хвост.

Ясон тихо рассмеялся и наконец полностью расслабился:

— Я думал, что ты больше не захочешь ко мне прикасаться. Никогда, ни в каком виде. Люди иногда бывают очень чувствительны и... ксенофобия почти не поддаётся сознательной коррекции, это непреодолимо.

— Вот ещё, — фыркнул Рики. Так вот чего боялся Ясон! Что станет ему неприятен. Рики знал, что подобные странности действительно встречались у тех, кто с рождения всю жизнь провёл в закрытых мирах, но среди гардианцев — очень редко. Тот же Гай, страдавший ярко выраженной формой ксенофобии, скорее был исключением из правил, товарищи над ним из-за этого посмеивались. — Меньше всего меня смущает как раз это, Ясон. Тем более, ты себя контролируешь, а значит, я не рискую проснуться однажды утром в когтистых объятьях нежно посапывающего клыкастого зверя. — И, не поверишь, от сердца у меня отлегло. Теперь я знаю, что до твоей Амои мы, скорее всего, долетим, и что никакие голодные рапторы по «Керессе» не бродят, — Рики смотрел на Ясона, а тот, закрыв лицо руками, тихо смеялся. — Как я понимаю, Джиксов положил твой друг — доктор Ам?

Ясон убрал руки от лица и медленно кивнул.

— Я видел следы на его теле, когда мы перекладывали Рауля на кровать. В чём-чём, а в этом я разбираюсь. Сразу понял — это дело рук человека, а на роль насильников на этом корабле лучше всего подходят именно Джиксы. Но я решил, что они вырубили доктора Ама, притащили в операционную, а потом отнесли назад и бросили возле его каюты в коридоре. Почему-то подумал, что нападение раптора произошло после того, как они избавились от своей жертвы и вернулись в лабораторию, чтобы замести следы.

У Ясона раздражённо дёрнулся уголок плотно сжатых губ:

— Мне иногда трудно понять людей и их поступки. Я учусь этому много лет, но всё равно иногда они меня удивляют, и не всегда приятно. Рауль не хотел убивать.

Рики провёл по лицу рукой. Первое впечатление от Ясона в боевой форме было очень ярким, но он уже пришёл в себя почти полностью:

— Самозащита, но для меня это не так важно, как ты думаешь. Знаешь, я тоже убивал. Защищаясь и нападая, по заданию, случайно, просто чтобы устранить препятствие на пути к цели, и даже не всегда зная, кто стал моей жертвой и за что. Я не очень хороший человек. Для меня на каждой жизни висит ценник. Это, наверное, очень плохо, и я знаю, как это называется, но... я такой. Поэтому... — слова у Рики вдруг закончились. Он уже сказал всё, что хотел, а остальное было неважно. Тогда он разделся и лёг на кровать. — Поэтому снимай опять штаны и эту проклятую рубашку. У меня стресс, а мои стрессы такие, что снимаются только хорошим трахом, больше ничем, а моральные аспекты твоих поступков, особенности физиологии амойских монстров и всё, что ты ещё хочешь мне сказать или показать — всё потом. Для меня ничего не изменилось.

— Ты извращенец, Демон, — Ясон в одно мгновение оказался рядом, навис над распростёртым телом, потом медленно опустился сверху, почти придавив своим совсем не маленьким весом и прижался к шее властным жёстким поцелуем.

— Моё личное чудовище, — Рики провёл средним и указательным пальцами по его нижней губе, коснулся ровного ряда белых вполне человеческих зубов — ощущать на себе тяжесть горячего тела и член, который так явно упирался ему в бедро, было очень приятно. — Теперь понятно, почему после твоих объятий я весь в синяках и засосах.

Ясон тихо зарычал, перевернулся сам и перевернул на бок Рики, горячо дохнул в шею, прижался сзади всем телом, аккуратно, но жёстко сжав зубами кожу между лопатками. Рики выгнулся дугой, застонал, почти закричал, громко и требовательно, откидывая голову Ясону на плечо. К чёрту! К чёрту всё! Основная проблема решилась, а значит, можно расслабиться. Рики знал, что сегодня они не уснут долго.

***

Полученную от Скарлет информацию стоило обдумать. Ему всегда казалось, что в этих амойцах есть что-то странное. Даже во внешности — эта искусственная привлекательность черт. Живой человек не может выглядеть так безупречно. Гай скинул на комп видеозапись с камеры, которую установил в капитанской каюте. Он должен разобраться, даже если для этого придётся залезть в чужую личную жизнь. На ускоренном режиме это будет не так больно, не так стыдно. Рики и этот блондин... Его Рики! Запись он смотрел, еле сдерживаясь, чтобы не запустить компом в стену. В какой-то момент Гаю показалось, что он переоценил свои силы, так захотелось выключить, но стоило подумать об этом, как на экране мелькнуло что-то странное. Он отмотал немного назад и включил стандартный режим воспроизведения. Таймер показывал, что это было вчера, уже после того, как нашли мёртвых Джиксов и приняли решение о консервации части корабля. Вечером Рики, освободившись, опять ушёл к амойцу. Они о чём-то говорят. Звук слышно плохо. Ясон отходит к стене, показывает на кобуру с пистолетом, висящую у Рики на бедре, и начинает раздеваться. Просто, обыденно, не заботясь о произведённом эффекте. Кидает на пол рубашку, штаны. Белья на нём нет. Он спокоен, разве что чуть насторожен. Осторожно следит за реакцией Рики? Похоже на то. Он выпрямляется... Как же этот гад красив, чёрт его возьми! И вдруг... Это произошло так быстро, что деталей было почти не уловить. Гай чуть не заорал от омерзения и неожиданности. У стены стоял не обнажённый мужчина, а... Это был ящероподобный монстр, чудовище из его детских кошмаров. «Рики, беги!» — Сержант с трудом сдержал крик ужаса. Демон стоял с пистолетом и целился твари прямо в голову. Гай не сразу понял, что сам вцепился в рукоятку висящей на бедре бесполезной «Беретты». «Стреляй! Стреляй, мать же твою!» — заорал он, забыв, что запись вчерашняя. Чудовище не двигалось, лишь нервно подрагивал кончик длинного, толстого у основания и сужающегося к окончанию омерзительного хвоста. Рики тоже не двигался. Потом он что-то сказал. Что — было не слышно. Жучок Гай поставил простенький и когда цеплял, не думал, что понадобится хорошая звуковая плата.

Рики медленно засунул пистолет в кобуру и, сделав несколько шагов, уверенно приблизился к монстру почти вплотную.

«Нет, нет, не делай этого!» Страх за друга бился в груди пойманным в капкан зверем. Рики опять что-то сказал и, протянув руку, коснулся уродливой зубастой морды. Чудовище наклонило голову. Рука медленно скользнула по плоской голове, монстр открыл пасть. Гай внутренне сжался, но, кажется, чудовище не пыталось напугать, скорее, давало себя рассмотреть. Зубы у твари были что надо. Конические, острые, похожие на кинжалы с обоюдоострыми режущими кромками, а когти на сильных лапах именно такие, какими можно причинить те увечья... Да, собственно, Гай с первой секунды не сомневался, что перед ним убийца группы Ходжо и Джиксов.

Он не выдержал, остановил запись. Надо было собраться с мыслями. Понятно, что монстр не сделал Рики ничего плохого, понятно, что тот знал. Знал и ничего не сказал. Всё, всё, мать его, предельно ясно! Гай сел, спустив ноги с кровати, и обхватил руками голову. Ему казалось, что, если он не сделает этого, то мозг сейчас закипит и его разорвёт. Он опять включил запись. Хвост монстра нежно обвил узкие бёдра, Рики улыбнулся и поцеловал уродливую морду. Всё, блядь! Всё-ё-ё... Гай снова нажал отбой. Это для него уже слишком.

Теперь понятно, почему они не могли никого найти, вот из-за чего Алек так боялся этих двоих. Не было никакого скорпеораптора. Реальность оказалась намного хуже. «Миллионы людей дышат, живут так, как им приказывают. Не сопротивляясь. Покорные чужой воле. Марионетки», — вот что сказала Скарлет, а он посмеялся над ней. Теперь Гаю стало понятно, что произошло с Рики и с доктором Катце. Они не отходят от своих амойцев, как будто их привязали, как будто ими... управляют. Преданные, покорные, хоть и знают, кто на самом деле эти двое. Вот почему Скарлет пришла не к Рики, а к нему. Чёрт! Это же так явно! Как он сразу не догадался?! Рики, рассудительный, умный, вдруг просто растерял все мозги из-за какого-то блондина. Рики, всегда знающий границы и берегущий своё личное пространство, закрыв глаза, наплевав на всё, бросается в объятья... даже не человека, нелюдя, за которым тянется кровавый след. Ответ лежал на поверхности, Гай чуть не завыл, осознав весь ужас произошедшего. Он вспомнил слова Мимеи. Эх, психологша! Просчиталась, придумала красивую сказку про любовь. А чего ещё он ожидал от женщины? И что теперь делать? Если он убьёт эту тварь, что случится с Рики? Станет ли он прежним, или это уже с концами? Ответа на этот вопрос у него не было, но попробовать стоило. Решение пришло сразу и оказалось простым, а план даже не требовал серьёзных приготовлений. Товарный модуль Бизоны заминировали, а если жахнуть не сразу всё, а сначала пару-тройку зарядов, отключив противопожарку, то система безопасности корабля отстрелит модуль даже без команды капитана, а потом можно взорвать и всё остальное, чтобы наверняка.

Осталось придумать, как заманить туда Ясона. А с «доктором Амом» он разберётся потом, когда Кугер придёт в себя. Тогда помощь ему сумеет оказать и Катце, а пока пусть амоец ломает комедию, Гай будет за ним следить.

***

Катце проснулся, открыл глаза и вспомнил сразу всё. Вчерашний кошмар и тонкие пальцы Рауля на своём лице. Кажется, он задремал, отрубился от пережитых волнений, в одежде, прямо у него в каюте, на его постели. Он бросил взгляд на таймер — четыре часа утра по корабельному времени. Рауль спал рядом. Золотые пряди разметались по постели, Катце лежал прямо на них, но доктор Ам этого не замечал. Катце пошевелился, привстал на локте, и Рауль сразу проснулся:

— Не боишься засыпать рядом с монстром? — он улыбался.

— Нет. Бояться своей мечты странно.

Рука Рауля коснулась его голого живота, медленно поползла вниз. Тело среагировало почти мгновенно острой вспышкой возбуждения, Катце напрягся. Чуткие пальцы коснулись уже вставшего члена:

— Ты действительно хочешь этого, Катце?

— Да, — просто на выдохе.

— Я принял решение, — Рауль повернулся на бок, оперся на локоть и чуть привстал. — Оно тебя устроит. Сейчас. Но не уверен, что ты не пожалеешь об этом в дальнейшем.

— В дальнейшем — будем разбираться в дальнейшем, — Катце затаил дыхание.

— Ты должен кое-что знать про меня. Я совсем не подарок, — Катце серьёзно сдвинул брови и с энтузиазмом кивнул. — Эгоистичен, — Катце опять кивнул, — часто бываю резок и бескомпромиссен, я авторитарен, иногда излишне настойчив, требователен, безапелляционен, я трудоголик, эксцентричен, иногда бываю азартен...

— Да-да, чудовище, я уже знаю. Мне подходит, — Катце опять серьёзно покивал и улыбнулся.

— И ещё. Ты плохо представляешь, насколько мы, чудовища, моногамны и ревнивы, — теперь Рауль тоже улыбался.

— Моногамия — моё любимое слово, Рауль. Если мне станет совсем невмоготу, я сбегу. Даже не сомневайся.

Рауль посмотрел на него весело и скептически:

— Хорошо. Разберёмся в процессе. Иди в душ и не одевайся — хочу посмотреть, на что я только что согласился. Жду тебя, не тяни, — он тихо засмеялся. Голос был мягким, но повелительные нотки не оставляли сомнений, что Рауль ждёт точного выполнения приказа. Да! Изголодавшееся тело требовало продолжения. Какое там «тянуть»? Он не задержится ни одной лишней секунды! Из ванной Катце вышел полностью обнажённым, как попросил или приказал Рауль. Тот сидел в кресле голый, только накинув на плечи рубашку, и пил кофе, расслабленно скрестив длинные стройные ноги. Катце остановился, не дойдя до него двух шагов, довольно осмотрел идеальные пропорции и улыбнулся — эта картина вызвала бы эрекцию у мёртвого. Доктор Ам тоже задумчиво разглядывал его. Катце испытывал приятную лёгкую неловкость и теперь был рад, что всегда заботился о своём теле, это давало возможность не стесняться собственной наготы. Рауль видел подтянутую, гибкую фигуру, длинные мускулистые ноги, гладкую светлую кожу без признаков растительности. Потом его взгляд остановился на эрегированном члене:

— Ты красивый. Мне нравится, хороший размер, — Рауль удовлетворённо кивнул и улыбнулся краешком губ. — Ложись на кровать, Катце.

От откровенной похвалы щёки загорелись, оставалось только надеяться, что визуально это не очень заметно. Выполнить приказ оказалось просто. Ноги подкашивались, в паху сладко ныло от предвкушения того, что должно произойти.

Рауль встал, поставил чашку на столик.

— Интересно. Никаких искусственных модификаций, всё так естественно и так правильно, — он с интересом рассматривал распростёртое перед ним тело. Казалось, он говорит сам с собой, и это — чисто научный интерес, но Катце подозревал, что Рауль его просто дразнит, он же видел, что амоец тоже возбуждён, и теперь жадно рассматривал подтверждающее эту догадку доказательство. Доказательство было что надо, просто мечта.

— Раздвинь ноги и согни в коленях. Я хочу видеть тебя, — попросил Рауль.

Катце, не отводя взгляда от зелёных глаз, шало улыбнулся и медленно развёл колени. Если Рауля это заводит — пусть смотрит. Ему было так хорошо, так горячо под этим взглядом, что он не выдержал и тихо застонал. Возбуждение стало непереносимым, болезненным, оно поглощало остатки разума и здравого смысла. Ему хотелось, чтобы Рауль прикоснулся к нему, скорее сделал с ним то, чего он давно хотел. Но тот не спешил. Слегка повёл плечами, и рубашка соскользнула с широких плеч на пол. Катце казалось, что он сейчас задохнётся от переполнявших эмоций.

В состоянии эрекции член у Рауля был большой, точнее, соразмерный, но всё равно, наверное, слишком большой для Катце. Наверное. Но ему было уже наплевать. Сейчас больше всего хотелось почувствовать Рауля в себе, ощутить его силу, его власть, дотронуться до смуглой кожи на мускулистом животе, коснуться губами его маленьких тёмных сосков. Рауль встал на колени, оказавшись между широко раздвинутых ног Катце, жёстко, властно провёл по горящей огнём коже груди, ниже, до самого паха. Аккуратно взял в руку мошонку.

Катце бесстыдно застонал и развёл ноги ещё шире. Чувства переполняли его и требовали выхода.

— Подожди. Мы только начали, я не хочу сделать тебе больно, — Рауль успокаивающе погладил ему живот.

Катце сглотнул, посмотрел дурными, расфокусированными глазами и медленно кивнул. Ему хотелось сейчас, скорее, но если его Рауль сказал, что надо подождать, он подождёт.

— У тебя были мужчины, Катце? Которым ты позволял любить себя?

Катце снова кивнул.

— Скажи это вслух, — пальцы гладили внутреннюю сторону бедра, вычерчивая на ней причудливый рисунок. — Скажи.

— Да. У меня были мужчины, — голос охрип. Слова давались с трудом.

— Хорошо, — Рауль выдавил несколько капель из маленького прозрачного тюбика, пальцы сомкнулись на стоящем члене Катце, плавно потянули вниз. Чё-ёрт... Как же хорошо!

— Ты получал удовольствие от того, что они с тобой делали?

— Получал, — Катце не знал, какого ответа ждёт от него Рауль, и решил, что будет говорить правду.

— Ты любишь боль? Любишь, когда тебя наказывают?

— Нет, пожалуйста, Рауль. Я не мазохист, люблю иногда поиграть... в разные игры, это другое, но если ты хочешь, я согласен.

— Нет. Мне было бы неприятно мучить тебя, но я должен был знать... Скажи мне, когда ты удовлетворяешь себя, ласкаешь пальцами внутри?

Катце бросило в жар.

— Я спросил, ты вводишь себе пальцы в анальное отверстие, пользуешься вибратором для стимуляции или другими игрушками? — Рауль спрашивал почти нейтрально, как будто о предстоящей прогулке.

— Нет. Я просто... Я просто дрочу, Рауль. Этого обычно достаточно, — Катце был не из стеснительных, но сейчас он чувствовал, что его лицо пылает.

— Хорошо. Тогда я не буду спешить, — рука медленно двигалась вверх-вниз по его возбуждённой плоти. Пальцы второй руки уверенно скользнули в промежность, осторожно приласкали. — Узкий. Когда ты был с кем-то последний раз?

— Давно. Месяца три назад, может, больше, — он не мог вспомнить, ни когда это было, ни даже сообразить, с кем. Палец осторожно скользнул в его тело. Катце выгнуло в сладкой судороге, пальцы на ногах поджались, он почувствовал, что сейчас кончит, и сдавленно всхлипнул.

— Нет, Катце, ещё нет. Смотри на меня. Смотри. Скажи, ты представлял нас вместе? — рука на члене остановилась, сжав чуть сильней.

— Да. Представлял. Много раз, — губы не слушались, но под этой сладкой пыткой он готов был дать ответ на любой вопрос.

— Расскажи мне, как это было.

— По-разному. Я представлял это по-разному, — Катце наконец понял, чего от него добивается Рауль. — Я хочу встать на колени, чтобы ты взял меня сзади. Медленно, глубоко, чтобы прижался к моей спине, целовал и покусывал между лопатками, потом шею... — ему хотелось, чтобы его подчинили, чтобы Рауль держал за бёдра, не давая вырваться, избежать проникновения, чтобы он был не груб, но по-хозяйски требователен и настойчив. В жизни всегда более чем независимый и самодостаточный, Катце в сексе жаждал над собой власти. Нет, не насилия, а безраздельного владения, ему хотелось отдать себя всего, раствориться в желании партнёра, тогда он получит то, что так давно хотел, и если Рауль не против дать ему это, отказываться он не станет ни за что.

— Да. Встань на колени, прогнись и положи руки под голову.

Катце качало на волнах эйфории. Идеально. Это было идеально. Всё именно так, как он хотел, о чём мечтал. Он повернулся, беззастенчиво отставил зад и, счастливо выдохнув, прикрыл глаза, проваливаясь в сладкий экстаз:

— Всё, что хочешь, Рауль. Всё, что только пожелаешь.

Глава 10.

Гай решил не идти к навигатору, а связаться с каринейцем по внутренней связи — чем меньше телодвижений, тем меньше внимания. Посвящать в свои планы кого-то ещё он не спешил, справится сам, не стоит вмешивать ребят в это дело, не хватало ещё, чтобы закончилось, как у Джиксов — этого он себе точно не простит. Сержант валялся в своей каюте на постели, рядом мёртвым сном спала профессорша. Сегодня он трахал Мимею, будто в последний раз перед смертью, выла она дурной кошкой, а Гай боялся признаться себе, что ему давно не было так хорошо и что он совсем не против продолжить после того, как «Кересса» прибудет в порт. И, может, даже завести то, что называют «отношения». Интересно, что скажет на это профессорша? Нет, сейчас думать об этом он не будет. Сначала Рики и этот урод Минк. Гай решил, что жить не будет, но отправит длинноволосого на тот свет, а потом вернётся и разберётся со всем остальным. В конце концов, Мимее Рики тоже нравился, и, может, они будут не против... Надо только придумать, как правильно предложить. Нет! Всё потом. А сейчас Алек и эти твари на «Керессе». Он нажал вызов:

— Привет, Алек. Слушай, мне надо, чтобы ты через пару часов отключил защиту товарного модуля, — навигатор, похоже, спал, это было отлично, меньше расспросов. — Сегодня опять хотим пойти туда. Надо кое-что проверить, идея появилась.

— Хорошо, — Алек спросонья не сразу понял, кто звонит, да и когда сообразил, особой радости не продемонстрировал. — Наберёшь меня, когда будете готовы, — каринеец хотел, чтобы от него отстали, и побыстрей. Гай достал сигарету из почти пустой пачки, закурил. Теперь осталось заманить зверя в ловушку.

***

— Хорошо же ты приложился, — прокомментировал Рики, проводя пальцами по белому, почти не заметному шраму на лбу Ясона. Тот лежал, а Рики сидел на нём сверху, крепко сжав бёдра коленями. — Повезло, что череп остался цел.

— А у меня титановый череп, Рики, — ехидно заметил Ясон и довольно потянулся. — И титановый скелет.

Гардианец не выдержал, засмеялся:

— Нормально, Ясон, не обращай внимания. Я уже понял, что ты полон сюрпризов. Хорошо хоть член у тебя не титановый.

— Рики, я должен тебе сказать... — Ясон мстительно улыбнулся.

— Не-ет, нет-нет! Пожалуйста! Есть вещи, которые лучше не знать! — Рики погладил объект обсуждения и почувствовал явное одобрение своих действий. — Не титановый — и ладно, а всё остальное мне нравится.

Ясон согласно кивнул и довольно похлопал Рики по бедру.

***

Гай покосился на Мимею и, убедившись, что она спит, нажал кнопку видеовоспроизведения. На экране Рики опять целовал шипастую мерзкую морду. Сержанта снова передёрнуло, но он всё же заставил себя досмотреть до того момента, когда амоец опять станет человеком. Вот срань-то! Теперь всё в Рики выглядело для Гая странным: странным казалось поведение, отсутствующий временами взгляд, даже улыбка и выражение лица были странными. Конечно, он понимал, что не стоит видеть то, чего нет, но справиться с собой не мог. Этот хвост, властно обвивающий бёдра Рики — он не видел в своей жизни ничего более омерзительного. Сознание тут же услужливо подкинуло картинку: обнажённый, возбуждённый Рики сладострастно стонет и извивается в объятиях монстра. Чуть приоткрытый рот кривит гримаса болезненного удовольствия, тёмные глаза широко распахнуты, тонкие прозрачные струйки пота стекают по разгорячённому смуглому телу, рельефные мышцы напряжены. Тьфу ты, гадость какая! Гая замутило, и он попытался отогнать видение.

Сержант что-то слышал про полулюдей-полумашин. Кибермонстров, которые могут брать под контроль человеческое сознание, но думал, что все это выдумки. Никак не ожидал, что столкнётся с таким. «Целая планета марионеток, — голос Скарлет всё повторял и повторял эту фразу у него в голове. — Послушные, покорные...» И самым мерзким казалось даже не то, что эта тварь полностью завладела сознанием Рики, а то, что она использовала его для удовольствия, для удовлетворения похоти, совокуплялась с ним, лапала его тело, оставляла на нём метки, как будто клеймила свою добычу. А Рики совсем ничего не соображает, ему это нравится, а значит, сам он даже не станет пытаться освободиться. Вот почему мисс Блэр пришла к нему: она подозревала, что командир Бизонов теперь не самостоятельная личность.

Гай набрал номер Рики. Сейчас они с Норрисом патрулировали нижние ярусы, прилегавшие к двигательному отсеку. Сержанту было интересно: Демон ломает комедию? Или он настолько подконтролен и даже не соображает, что трахает его тот, кого они усиленно ловят третью неделю?

Рики взял трубку сразу:

— Привет! Что-то случилось?

— Случилось, — Гай замялся. — Это не очень срочно. Надо поговорить.

— Джуд и Фрэнк сменят нас через двадцать минут. Ты где?

— У тебя в каюте, — он помолчал. — Надо кое-что обсудить.

— Ладно, — Рики тоже помедлил. — Нам действительно давно пора поговорить. Скоро буду, дождись меня.

Он вошёл в каюту ровно через полчаса, как и обещал. В обычной рабочей камуфляжке — Демон как Демон, ничего особенного, только взгляд настороженный. Ждёт неприятного разговора, заранее приготовился защищаться? Гай не будет спешить. Намного проще, если Рики пока будет думать, что это ревность, что он ничего не знает. Интересно, скажет правду в конце концов или так и будет держать его за идиота?

— Привет, — Гай сел на кровати. — Давно не виделись. Последнее время у нас с тобой с этим как-то сложно.

— Гай, я виноват, — Рики поднял руки вверх, как будто сдавался. — Мне надо было сказать с самого начала, но дело как раз в том, что вначале я не был уверен, а потом не знал, как сказать. Мне правда очень неудобно.

— Что тебе неудобно, Рики? — когда Гай планировал этот разговор, то был уверен, что выдержит и не сорвётся. Но когда увидел Демона, всё сразу пошло наперекосяк. Сдерживаться получалось из последних сил, он уговаривал себя и успокаивал, но крышу так рвало от нахлынувшей злости, что Сержант боялся полностью потерять над собой контроль. — Тебе неудобно, что ты стал куклой для траха у этого инопланетника, игрушкой для секса по дороге к родной планете? Что ты, гардианец, наплевал на всё: на свою работу, обязанности, а они у тебя есть, мы всё ещё на задании, если ты забыл, и не вылезаешь из постели этого ублюдка? Или думаешь, что он теперь решит за тебя все проблемы? Нашёл себе богатого хозяина, Рики? Отличное начало свободной жизни! Карьера шлюхи для гардианца — вариант самый подходящий!

— Да какого хрена! — Рики взорвался петардой. То, чего Гай и добивался. — Я свободный человек и трахаюсь с тем, с кем хочу. Ты мне друг, Гай, и это навсегда, но я не твоя вещь!

— Ты не моя вещь, ты теперь его вещь! Его подстилка, его карманная собачка, его ручная зверушка. Готов лаять по команде, просить сахар на задних лапках и лизать ему ноги! — до этого момента Гай был уверен, убеждён, что им движет не ревность, а желание спасти друга, но теперь он не мог остановиться. — Рики, лежать! Сидеть! Голос, Рики! Ползи!

— Да! — Рики тоже было уже не остановить. — Да, Гай. Я готов. Целовать ему ноги. Я делаю это и буду делать каждую ночь! И мне не стыдно, Гай, мне нравится целовать его ноги!

— Заткнись!

— Ну уж нет! — Рики рванул на себе камуфляжку, и она расползлась на две части, обнажив смуглое, поджарое тело. Он быстро расстегнул ширинку, скинул штаны и, переступив через них, встал перед Гаем полностью обнажённым. — Ты сам этого хотел. Смотри!

Подтянутое тело Рики как будто светилось изнутри — сильное, полное жизни и желания. Гай видел отметины страсти на гладкой коже — укусы, засосы, неглубокие царапины, на шее, плечах, бёдрах... Как будто любовник пытался его сожрать. Гая передёрнуло от отвращения.

— Не отворачивайся, ты же хотел — смотри. Если Ясон играет моими сосками, то по телу разливается сладкая дрожь. Это очень приятно. А если прикусывает мне кожу между лопатками, я выгибаюсь от удовольствия, а иногда даже кричу — так мне это нравится. Если он лижет мне шею, то у меня встаёт, если даже я кончил совсем недавно. Когда он ласкает языком мне пальцы на ногах, иногда кажется, что звукоизоляция каюты не справится, а когда он берёт в рот мой член...

— Хватит! Рики, я не хочу этого слышать!

— Нет?! Мне казалось, тебя интересуют подробности! Конечно, сунуть нос в чужую постель — что может быть пикантней?! Ты же сам хотел разговора, но начал его не с того! А менять что-либо уже поздно. Слова произнесены, Гай, но я всё равно знаю, что виноват, поэтому я не ухожу, а стою и разговариваю с тобой, хотя больше всего мне хочется просто свалить! — Рики поднял с пола штаны и натянул снова. Посмотрел на замолчавшего Гая — и вдруг успокоился. — Ясон научил меня слышать своё тело. Понимаешь? — теперь он говорил тихо, почти спокойно. — Заставил понять, что мне надо. Научил дразнить себя, содрогаясь от сладкой муки и желания, когда кровь стучит в висках, а в голове не остаётся ни одной мысли, и разрядка похожа на маленькую смерть. Он почти силой вырвал признания у моего тела, но я не жалею об этом ни секунды. Ты знаешь, что такое, когда тебя трахают просто взглядом, и ни стыда, ни сожаления — только экстаз и чистое наслаждение?

Гай не верил своим ушам. Это Рики, который любил, чтобы нежно, без принуждения, которому всегда было достаточно простых ласк? И как это — трахнуть взглядом? Неужели он не понимает, что это противоестественно для человека?

— Ясон трахает меня почти до потери сознания, до того, что я уже не могу владеть собой и умоляю дать мне разрядку, но финал всегда — не унижение, а удовольствие и победа, Гай! И я не могу отказаться от этого. Понимаешь? Не могу отказать себе в Ясоне, а когда его нет рядом, думаю о нём и хочу, хочу его до боли, до звёзд в глазах! — Рики выговорился и, казалось, успокоился. — Поэтому я буду спать с ним, Гай, и мне всё равно, что ты думаешь по этому поводу. Я люблю тебя, как друга, как брата, но сердцу не прикажешь, Гай! У меня одна жизнь, и сколько она продлится, никто не знает, — Рики болезненно поморщился. — Ты же знаешь, как это бывает: один просчет — и вот уже новый Гай или Рики изучают ошибки своих предшественников. Это не бессмертие, это иллюзия, обман, понимаешь?! Я хочу вырваться из этого замкнутого круга, хоть на время, Гай, хочу стать хозяином своей жизни и своим поступкам!

Рики говорил, а он... Кажется, он не слушал. Слова потеряли свои значения. Чьи они? Чьи мысли сейчас озвучивал Рики? Свои — или монстра в человеческом теле, поработившего его разум? Всё было намного хуже, чем он думал. Это не его Рики, не его командир — мальчик для ебли на время полёта для монстра-перевёртыша, тупая марионетка! «Знаешь, что такое Амои? Миллионы живых марионеток, которые живут так, как им приказывают, и умирают, когда скажут». Нет!

Он с ужасом смотрел на говорящего что-то Рики, но не понимал ни слова и видел только следы горячих ласк Ясона Минка, которые клеймом горели на смуглой коже.

— Игрушка, ты его игрушка, Рики. Вещь, домашний питомец. Этого не изменить, — Гай досадливо сморщился и покачал головой. Рики не сказал главного, не признался, а всё остальное — это пустые звуки, попытки скрыть правду. Любовь, секс — ерунда всё это!

— Ты уверен, что он оставит тебя при себе, когда мы прилетим? Ты будешь послушно сосать его член ещё две недели, а потом тебя пинком вышибут, как надоевшего пса, на твою родную гардианскую помойку!

— Мне похуй, Гай! Закончили, — Рики устало вздохнул и развёл руками. — Я сказал всё. Если ты не понял, то давай ты просто оставишь меня в покое.

— Оставить в покое? Я бы оставил тебя в покое с кем угодно, на выбор. С кем угодно, Рики, но только не с ним! — Гай был так зол, что почти шипел. — Он чудовище, Рики. Настоящий уродливый монстр, который уже убил многих и убьёт ещё. И хоть мне, парень, страшно до усрачки, я не позволю ему играть с тобой и со всеми нами! Даже если для этого потребуется разрушить твои иллюзии! — пропасть, их разделяла пропасть. Сердце пропустило один удар.

Он знал, что Рики уловит, заметит, как чуть напряглись его мышцы, как изменились зрачки, поймёт, что сейчас будет. В последнюю долю секунды. Гай прыгнул. Рики ловко ушёл из-под атаки, не попав в стальной захват. Гай был старше, опытней, тяжелее, выше и намного сильнее. На стороне Рики техника, ловкость и скорость. Разворот, серия ударов — бесполезно. Если Гай хочет победить, надо забыть, что перед ним друг, иначе исход поединка не предугадать. Стул в стенку — даже не дёрнулся; нет, с Рики такие простые штуки не пройдут. Сейчас. Гай сделал шаг навстречу, открылся, и Рики в последний момент всё-таки спасовал, не смог, увёл удар по касательной. Он так и не понял, что всё серьёзно. Взмах руки. Вибронож мягко вошёл в живот в районе паха, как раз так глубоко и туда, куда метил. Короткий рывок. Кровь из повреждённой бедренной артерии хлестнула струёй, заливая брюки. Рики остановился, до конца не веря тому, что видит, прижал ладонь к паху, посмотрел безумными глазами на окровавленные руки.

— Гай?!

— Извини, Демон. Поверь, это для твоего же блага. Я установил жучок у вас в каюте. Я знаю, кто он такой, и на что способен. Сейчас тебе будет неприятно услышать, что Ясон Минк, считай, уже труп, но скоро ты придёшь в себя и поймёшь — у меня не было другого выхода.

Рики понимал — это бессмысленно, с такой кровопотерей ему не победить, не выиграть, но он всё равно атаковал, потому что это был последний шанс. Он всё равно сопротивлялся до последнего, даже когда Гай связал ему руки и ноги, он вырывался и даже пытался что-то объяснять, пока перед глазами не качнулось кровавое марево, и он не провалился в темноту.

***

Гай уложил Рики на кровать, быстро оценил тяжесть кровопотери и досадливо выругался. Чёртов упёртый идиот, сопротивлялся до тех пор, пока не вырубился. Не меньше третьей степени.

Он засыпал антисептиком и залил синтобинтом из личной аптечки кривую рану, тянущуюся через пах к левому бедру. Разрез был глубокий, но Гай метил так, чтобы внутренние органы не пострадали, и, судя по всему, не промахнулся. На мгновение стыд раскалённым клинком вонзился в сердце. Рики... Рики даже не смог ударить его по-настоящему, а он отплатил вот так. Гай потряс головой, отогнав ненужные, вредные мысли. У него была цель. Кровь остановилась, но Рики в сознание не приходил. Он лежал бледный, обычно яркие губы сейчас приобрели синюшный оттенок, на лбу выступила испарина. Гай ткнул ему под ключицу датчик индивидуального меданализатора. Вспыхнул оранжевый огонёк, и в кожу вонзились сразу три инъекционных иглощупа. Хреново, но не критично. Ничего, Рики крепкий, и не такое выдерживал. Меданализатор пискнул, и оранжевый огонёк сменился жёлтым. Ну и хорошо, потому что иначе Гай не нашёл бы в себе сил уйти, но теперь он спокоен. Он осторожно сунул Рики под голову подушку, потом вдруг, подчиняясь порыву, чуть приподнял за растрёпанные, влажные волосы и жёстко поцеловал в бледные губы:

— Я вернусь, даже не сомневайся, — пообещал он. — Вот только разберусь с твоей проблемой. Всё будет хорошо, — то, что Рики его не слышит, было совсем неважно. Гай с силой дёрнул шнурок на шее друга и зажал в ладони жетон с индивидуальным чипом солдата Гардиан, поднял выпавший на пол во время драки коммуникатор Рики и нажал на иконку одного из востребованных номеров.

— Привет, — сразу отозвался Минк, и нотки, звучавшие в его голосе, Гаю не понравились. Кажется, Ясон рад.

— Это не Рики, амоец, это Сержант. Слушай меня и не перебивай. Я ублюдок, ревнивая тварь и редкий мудак. И мне плевать на всё, что ты хочешь сказать, и всё, что думаешь по этому и любому другому поводу. Если хочешь получить Демона живым, приходи через полчаса в товарно-транспортный модуль. Третий ярус, сектор шесть. Поговорим о нашей проблеме. И учти, это твой единственный шанс, второго я тебе не дам.

— Что с Рики?

— Пока ничего. Но если кинешься его искать или расскажешь кому-нибудь про мой звонок, обещаю, тебе не понравится то, что произойдёт.

— Я не скажу, Сержант.

— Вот и молодец. Я сказал — встретимся и поговорим. Если сможешь убедить меня, что Рики — не просто твоя прихоть, обещаю подумать. Без оружия, Минк, через полчаса, — Гай положил трубку. Пусть думает, что столкнулся с ревнивым идиотом и что есть вариант уговорить его. О том, что он знает, кто такой на самом деле Ясон Минк, кто убил людей Ходжо и Джиксов, сообщать Сержант не собирался. Пусть считает, что всему виной любовь и ревность. «Раз-два-три-четыре-пять, я иду тебя убивать, амоец. Сезон охоты на чудовищ открыт, а ты разомлел от каждодневного траха, почти трёхнедельного безделья и безнаказанности. Думаешь, что на корабле нет никого, кто мог бы противостоять твоим звериным зубам и компьютерным мозгам? Просто ты никогда не играл в войну с гардианскими наёмниками». Гай криво улыбнулся. Сейчас Рики, Мимея и вся прошлая жизнь вылетели у него из головы. Он видел впереди цель, жаждал только схватки и победы над ненавистным врагом.

***

Гай вышел из-за укрытия, которым служила ему перегородка в блоке, и скрестил руки на груди, демонстрируя отсутствие оружия. Он наблюдал за Минком уже минут пять, тот пришёл вовремя, как договаривались, и, опершись о стенку и превратившись в ледяное изваяние, отключился, как дроид.

— Я видел тебя, гардианец. Глупая игра в прятки, бесполезная трата времени, — Минк поднял голову, как будто его включили. Он пришёл без оружия. — Где Рики?

— Скоро узнаешь, амоец. Рики сам пришёл ко мне, всё рассказал и попросил помощи. Он хотел избавиться от тебя, но не мог. Ему очень плохо из-за того, что ты с ним делаешь, Рики на грани нервного срыва.

— Это ложь, — Ясон настолько был уверен в своей правоте, что Гаю на мгновение стало не по себе. — Запугать его ты не мог, а по собственной воле он бы к тебе не пришёл и тем более не остался. Разве что... Ты как-то заставил его.

Сержант занервничал: «Как он узнал? Настолько уверен в своей власти? Читает мысли? Это вряд ли...» Неожиданно у Ясона сработал сигнал вызова на коммуникаторе, и Гай вздрогнул:

— Нажми отбой! А теперь кинь комм сюда.

Ясон пожал плечами, но сделал, что он сказал. Гай поймал чёрную коробочку переговорного устройства, кинул себе под ногу и ударил по ней каблуком.

— Что ты сделал с Рики, гардианец? Надеюсь, с ним всё в порядке? Я готов выкупить его жизнь. Сколько ты хочешь?

— Деньги? — Гай рассмеялся. — Нет, Ясон Минк, мы не ценим их.

— Как благородно, — фыркнул амоец. — Ты наёмник, Сержант, а наёмники работают за деньги. Не надо, не играй со мной в святого Гая, — он насмехался уже открыто. — Извини, почему-то я не верю в честность и бескорыстность наёмного убийцы. Назови свою цену и не продешеви. Поверь, я смогу тебя удивить, не стоит отказываться.

Гай стащил с себя футболку, повернулся спиной к врагу — нет, пока амоец уверен, что он готов продать Рики, это безопасно — и показал татуировку.

— «Semper fidelis» — смотри, амоец, я сделал её после заварухи на Лаас, когда нас бросили подыхать в окопах под Ардо, — Гай повернулся. — Тогда мы уже попрощались друг с другом, потому что это и правда был конец. Люк валялся в отключке, Норрис получил две пули в грудь, но ещё пытался отстреливаться, хотя всем было понятно, что это бесполезно, а я так надышался люизитом, что то и дело блевал кровью, ещё час — и труп. Тогда Рики сбежал из госпиталя и прилетел за нами, наплевав на все запреты, на то, что сектор закрыт, на приказы командования, прилетел на штурмовике главнокомандующего, который позаимствовал у самого протектора Мауи. Рики был еле живой, и одному богу известно, как у него получилось дотянуть до точки и посадить машину. Но он улыбался, пока не потерял сознание, а назад нас довёз Сид. Потом Рики хотели отдать под трибунал. За нарушение приказа, за кражу и несанкционированный прорыв периметра обороны, но побоялись, и дело замяли. Никто не хотел связываться с гардианцами. Никто. А ты, Минк, похоже, так и не понял, с кем имеешь дело.

Ясон молчал, только в упор, не мигая, смотрел на него неподвижным холодным взглядом.

— Я хотел тебе рассказать, — продолжил Гай. — Хотел, чтобы ты знал, какому парню искорёжил мозги, кого так безжалостно сломал, сделал придатком к своему члену.

— Я никогда не сделаю Рики ничего плохого. Поверь, Гай, я...

— Держи! — Сержант сунул руку в карман, и через мгновение личный жетон с чипом солдата Гардиан, который Рики носил на шее, взлетел в воздух. Ясон вскинул руку, поймал, раскрыл ладонь. — Пусть останется тебе на память.

— Что... Что ты сделал? — Ясон замер, и вдруг понимание исказило гримасой ярости правильные черты, зрачки стали большими, почти во всю не по-человечески ярко-синюю радужку.

— А как ты думаешь? — Гай невесело усмехнулся, стараясь, чтобы выглядело правдоподобно. — Я не мог видеть Демона таким. С кастрированными мозгами, с ничего не видящими, безумными глазами. Я хотел запомнить его таким, каким он был до встречи с тобой. Рики — твоего домашнего зверька больше нет, и скоро в Гардиан родится новый Демон — воин и лидер, такой, каким он был раньше. В Гардиан свой кодекс чести, тебе не понять этого, амоец! Я оказал Рики услугу!

Кажется, Ясон поверил: покачнулся, словно его ударили по лицу, синие глаза вспыхнули безумной, всепоглощающей ненавистью, черты лица отобразили ужас и отчаяние.

— Ну, монстр! — выкрикнул Гай, сделав шаг назад и готовясь к схватке. — Покажи свои зубы! Ты больше никогда не увидишь Рики! Он теперь ничей! Ты не угадал, мною двигала не ревность! Я знаю, кто ты такой! — он чувствовал, что дожмёт амойца, видел это. — Убийца! Урод!

С того момента, как Ясон поверил, что Рики больше нет на этом свете, монстр больше не контролировал себя. Гай держался, чтобы случайно не бросить взгляд, не сделать жест в ту сторону, где за перегородкой притаился старый верный друг — семизарядный гладкоствольный дробовик «Ремингтон 970», для ближнего боя с одиночным противником в замкнутом пространстве вещь просто незаменимая. Гай давно примерился, куда он отыграет, когда Ясон кинется на него, и был уверен, что успеет. Но на этот раз всё пошло не так. Сержант всегда знал, в какой момент противник нападёт. Этому его учили — улавливать чуть заметную реакцию зрачков, смещение центра тяжести перед атакой, то, что скрыть было практически невозможно, даже опытному бойцу. Но Гай не учёл, что в человеческом облике амоец может оказаться таким быстрым. Вот он стоял, расслабленно опершись о стену спиной, и тут же атаковал из этой неудобной позы без всякой подготовки. Вперёд, на Гая, прыгнул ещё человек, но на плече сомкнулись острые зубы монстра. Сержант заорал от боли и неожиданности, с неприятным хрустом сломалась ключица. Он опустил на голову зверя тяжеленный кулак, но тот не среагировал, только тряхнул головой, и челюсти почти сомкнулись, дробя головку плечевой кости. Гай опять заорал и упал на пол. Туда, куда и хотел, но уже понимая, что чистой победа не будет, хоть бы живым остаться. Целой рукой он схватил оружие. Не обращая внимания на то, что острые когти вспарывают кожу и мышцы на боках и спине, упёр короткий приклад в пол.

— Ты не получишь его, тварь! Мы уйдём вместе!

Выстрел в закрытом помещении прозвучал, как взрыв. Монстр пронзительно взвыл от боли и разомкнул хватку. Попал — в этом Гай не сомневался, но куда? Неважно. Ещё выстрел. Тварь откинуло к стене, ударило об неё, монстр опять испустил яростный вопль, но на пол упал уже человек. Ясон находился в сознании, продолжал сверлить врага ненавидящим взглядом, но Гай видел — амоец, считай, покойник, с такими травмами долго не живут. Одну ногу ему оторвало до середины бедра. Вторая... её раздробило так, что она превратилась в окровавленные ошмётки. Из рваных ран, пульсируя, струями била странного оттенка кровь. Не человеческая.

— Достал, Минк, я тебя всё-таки достал! — он слышал свой голос как будто со стороны, сознание плыло. Гай попытался поднять дробовик, но рука не слушалась, он смог только с трудом перевернуться на бок и понял, что лежит в какой-то липкой луже. Кровь? Откуда столько? Чёрт! Победил, он почти победил, но можно ли считать победой такой исход? Ему не вылезти отсюда живым, а значит... значит, погибнут, они вместе. Сейчас или чуть позже, когда взорвётся основной заряд.

— Сдохнем вместе, амоец. Модуль заминирован, и я включил таймер. Недолго осталось, потерпи, скоро станет не больно.

— Это судьба, — Минк смотрел на него широко распахнутыми от ужаса глазами и больше не пытался атаковать, не пробовал ползти или вообще что-либо предпринимать. Он тихо, мучительно застонал, но потом его лицо помертвело, голова откинулась на стену, и Ясон закрыл глаза. Казалось, что ни страшные раны, ни боль больше не тревожат красоту амойца, не могут разрушить его обычного ледяного спокойствия, он как будто впал в медитативный транс.

— Всё повторяется, — наконец произнёс Ясон. — Я не смог использовать второй шанс.

— Что? Что ты там говоришь? — прохрипел Гай. И может быть, амоец ответил ему, но Гай этого уже не слышал.

***

Рики всплывал из забытья мучительно и медленно, скачками, то проваливаясь, то опять приходя в себя. Он не знал, сколько прошло времени между тем моментом, как очнулся, и когда начал соображать и снова приобрёл контроль над телом. Его тошнило. Зверски хотелось пить, и он, с трудом ворочая языком, облизал сухие губы. Это не помогло. Язык тоже был сухим и как будто чужим, голова кружилась.

Рики не сразу понял, где находится, не сразу вспомнил предшествовавшие события, но потом память вернулась резко, ударив по нервам паникой. Ясон! Гай! Ясон! Чёрт меня возьми! Он рванулся, сообразил, что связан, и попытался вырваться — бесполезно. Связывать Гай умел. Орать тоже бессмысленно — звукоизоляция закрытых кают почти идеальна. Идиот! Полный идиот! Придурок! Досада на себя была так велика, что он не выдержал, зарычал от беспомощности и отчаяния.

Вот чего он добился глупым молчанием, попытками сделать вид, что не происходит ничего необычного! Его лучший друг в опасности, а всё из-за того, что он, Рики, не нашёл для него времени. Ложь! Из-за того что ты не хотел, избегал неприятного разговора, не знал, как подобрать слова, чтобы объяснить. А теперь вдруг стало слишком поздно. Гай не знает, на что способен Ясон, даже Рики не до конца знал его возможностей. Но и Ясон плохо представляет себе, кто такой Гай. Плотно приклеившийся к Сержанту имидж своего парня, смелого, сильного, но чуть простоватого — хорошая маска. Только Бизоны знали, что Сержант далеко не прост, и с мозгами у него всё прекрасно.

Голова у Рики болела дико. Страх за лучшего друга и за того, кого он любил больше жизни, выворачивал наизнанку. Он любил Ясона, понял это давно, но даже не думал, что это чувство так сильно и что ему станет наплевать на всё, даже на свою жизнь, лишь бы с ним ничего не случилось. Может быть, сейчас Гай и Ясон — два самых дорогих для него человека — сошлись в смертельной схватке. Ему стало трудно дышать, и Рики всё-таки закричал. От отчаяния, и чтобы немного прийти в себя. Его коммуникатор лежал на столике. Не очень далеко, но дотянуться — никак. Рики долго возился, пытаясь перекатиться на бок. В конце концов это удалось. Он ещё раз рванулся, упал с кровати так, чтобы зацепить со стола комм, снова заорал, теперь от резкой боли в паху, извиваясь, подвинулся к приборчику и перевернулся на живот. Коммуникатор упал правильно — экраном вверх, осталось только ткнуть носом в иконку важных вызовов. Демон перенёс вес на плечи и сделал попытку. Катце! Он попал в Катце, не в Ясона, как хотел, но может, это было и к лучшему. Может, судьба приняла за него более правильное решение.

— Привет, Рики! — учёный отозвался почти сразу.

— Помоги мне. Срочно! Только быстро, и никому не слова, — Рики не был до конца уверен, что Бизоны не в курсе. Если Гай рассказал им, что Ясон может принимать другой облик, что это он убил группу Ходжо и Джиксов, спел песню, что Рики теперь под контролем чужого интеллекта, они вполне могли поверить и помешать Катце. — Я в своей каюте. Код доступа... — он назвал номер.

— Сейчас буду.

Катце примчался минуты через три, не больше, и, открыв дверь, тут же чуть не упал, проехался по скользкому от крови полу и схватился за стену.

— Твою мать, Рики! Что тут было?! Это кровь... твоя?!

— Моя. Возьми в столе нож.

Катце кивнул, достал вибронож и осторожно разрезал шнур, которым Гай стянул запястья и щиколотки Рики. — Тебе надо в медблок.

— Никуда мне не надо, — Рики осторожно сел на кровать, разминая затёкшие руки. Затошнило ещё сильней. То ли от сильной кровопотери, то ли от липкого, парализующего волю страха, который был в мозгах Демона таким редким гостем, что сейчас, победно завладев сознанием, впился в него зубами и когтями.

— Кто тебя?

— Гай.

— Чёрт! Из-за Ясона, — Катце кивнул. — Идиоты! Ты и твой друг — два безмозглых кретина. Устроить такую херню только из-за своей упёртости, из-за своих идиотских представлений об отношениях! Свободные люди, мать вашу! Такой геморрой просто не исправишь! Вот до чего дошло! — Катце ткнул пальцем в залитую синтобинтом рану.

— Ты не понимаешь! — Рики знал, что Катце в курсе того, что скрывают амойцы. Ясон рассказал. — Гай всё узнал. О том, кто и как убил научников и Джиксов.

— Твою мать! — Катце сел на кровать. — Тогда тем более надо было с ним поговорить. Нормально!

— Да пытался я, — Рики покачал головой. — Только поздно было. Я знаю, что виноват, Катце, но я постараюсь всё исправить. Надо узнать, где сейчас Гай, — Рики скривился от боли, но стянул с себя разрезанные, залитые кровью брюки, открыл шкаф и, достав новые, с трудом их надел.

— Я и так знаю. Пошёл в товарный модуль, я был у Алека, когда он позвонил. Что-то ему там надо.

— Что–то надо... — Рики задумался. — Он вбил себе в голову, что меня надо спасать от Ясона, а если Гай что-то надумает, то всё! Чёрт! Катце, звони Ясону! Немедленно!

Катце набрал номер.

— Не понимаю. Ясон вызов принял, но тут же отбил и отключил комм.

— Включи навигацию. — Рики уже оделся полностью и нацепил кобуру с пистолетом. — Посмотри, откуда принят звонок. Мне очень хочется ошибиться, Катце, но боюсь, что...

— Он там же. В товарно-транспортном модуле. Третий ярус, сектор шесть, — Катце испуганно посмотрел на Рики. Кажется, он понял... — Чёрт! Твою мать! Они же поубивают друг друга!

— Идём, — Рики тяжело поднялся. — Пока Гай не натворил глупостей.

Глава 11.

— Куда! Ты еле живой! — Катце ловко поймал Рики за запястье. Тот повернулся, посмотрел спокойным долгим взглядом и уверенно выдернул руку.

— Я их в это втянул — мне и вытаскивать, — ответил он, уже выходя в дверь, чуть повернув голову и бросая слова за спину. На ходу расстегнул замок индивидуальной аптечки, сунул в рот две таблетки синергета, зная, что сейчас станет лучше, повернулся, взял из рук Катце бутылку с водой, которую тот предусмотрительно захватил из каюты, и, не останавливаясь, на ходу, отпил чуть меньше половины. Сразу стало почти хорошо. Анальгетики пока глотать не стоило — неизвестно, что ему уже вколол Гай, и какой коктейль из препаратов теперь циркулирует в крови. Такую боль Рики мог терпеть сколько угодно и без лекарств, он её просто не замечал, а вот без стимуляторов не обойтись. Осталось ещё две таблетки, но это — на потом. И ещё кое-что — он осторожно коснулся пальцем прозрачной упаковки: последний довод и последняя надежда гардианца — умереть, победив — «Чёрная луна». Препарат мог вырвать у организма последнее: неприкосновенный резерв, обеспечивающий физическое существование, но расплата за это, если не попадёшь в руки гардианских медтехов, почти всегда — смерть. Он надеялся, что необходимости в этом не случится.

Коридоры «Керессы» безлюдны, корабль как будто впал в спячку, но сейчас это на руку. Рики слышал, как Катце на ходу пытается ещё раз связаться с Гаем и с Ясоном. Не дождавшись ответа, он чертыхнулся, набрал своего доктора Ама и быстро, в двух словах, рассказал, что произошло. Вот и переходной тамбур в товарный модуль. Тихо, пусто. Бронированные двери, становившиеся при отстреле сегмента обшивкой «Керессы», открыты, блокировка снята. Рики нажал кнопку вызова лифта, который связывал модуль с телом корабля. За время, пока гардианцы ловили несуществующего скорпеораптора, они неплохо изучили коридоры товарного отсека, поэтому где третий ярус сектор шесть, Рики знал и без навигации.

— Жди здесь, Катце. Там тебе делать нечего, — гардианец коснулся кончиком пальцев груди учёного, как бы останавливая. — Если Гай увидит нас вдвоём, то может сорваться и начнёт палить. Решит, что вместе с Ясоном у нас перевес.

— Ты просто не доверяешь мне, гардианец, — криво усмехнулся Катце.

— Жапомни, щурёнок! — смешно прошамкал Рики, подняв вверх указательный палец — копировал своего первого инструктора из Академии. — Раненый гардианец вщегда круче невредимого гражданского! — Рики ослепительно улыбнулся, демонстрируя, что с ним всё хорошо. — Просто я знаю, что задумал Гай. Отсек заминирован. Он отключит противопожарную систему и взорвёт пару зарядов. «Кересса» автоматически отстрелит модуль, а потом Гай ахнет всё остальное, просто поставит таймер на нужное время. Я бы сделал именно так.

— Ёбт!..

— Тихо! Поэтому ты нужен здесь. Дождись Рауля, расскажи ему, мне может понадобиться помощь. Он у тебя тоже... с хвостом, а значит, сил там много.

Двери лифта открылись, и последние слова Рики сказал, уже ступив на платформу. Кабина плавно скользнула вниз.

Коридоры модуля, как всегда, тонули в темноте, но стоило Рики выйти из лифта, как свет загорелся. Он шёл вперёд, считай, бежал и знал, что за спиной у него смыкается мрак. Чувствовал он себя намного лучше. Тошнота и головная боль прошли, слабость стала не такой пугающей, и он почти поверил, что справится, сил должно хватить. Выстрелы Демон услышал, когда до точки оставалось не так далеко, выругался и рванул в полную силу, не экономя тот небольшой ресурс, которые дали стимуляторы.

— Ясон! — он свернул за угол, влетел в шестой сектор и сразу понял, что опоздал. Гай лежал ничком на полу, под ним расплывалась большая кровавая лужа. Левая рука была неестественно вывернута и искалечена так, что плечо казалось разжёванным куском мяса, глаза закрыты, Сержант не шевелился. У противоположной стены сидел Ясон в разорванной, окровавленной одежде, волосы спутаны, а его ноги... От них мало что осталось.

— Что вы... Что вы натворили! — Рики кинулся к нему, на ходу срывая рубашку — надо остановить кровотечение. У него две аптечки — его и Гая, значит, только два жгута. А надо три... если Гай жив. Боль, смерть — он все-таки не успел, совсем чуть-чуть. Только не думать, что с такими травмами шансов почти никаких! Нет, Ясон ещё жив, он не человек, а значит, есть надежда!

— Рики, живой! — Ясон открыл глаза. Почему он так обрадовался? Ему жить считанные минуты, а он улыбается.

— Ясон! Сейчас!

— Не надо. Кровь уже остановилась. Посмотри, что с твоим другом, — спокойный уверенный голос амойца подействовал, как холодный душ, Рики пришёл в себя, у него стало даже получаться немного соображать: действительно, такие страшные раны, а кровотечение остановилось, и при этом Ясон в сознании, разговаривает, реакции вполне в норме. Демон не стал терять время, нагнулся над Гаем, приложил пальцы к шее — пульс слабый, но он был. Рики быстро перетянул искалеченную руку выше плечевого сустава жгутом, притянул к торсу кусками своей рубашки. Противошоковое, анальгетики, гемостатики, гормоны, кардиостимуляторы — индивидуальный мединъектор сам выстреливал в вену необходимые дозы препаратов. Где-то глухо ухнул взрыв, пол задрожал, и тут же взвыла сирена безопасности: «Пожар на четвёртом ярусе. Купировать не удается, противопожарное оборудование неисправно, угроза отсеку, — бесстрастно сообщил механический голос. — Всем покинуть модуль. До отделения сегмента осталось двенадцать минут».

— Забирай Гая и уходи, — голос Ясона звучал в этой ситуации странно по-деловому, так, как будто ничего не произошло. — Я быстро регенерирую. Поднимешься — отправишь вниз платформу. Я иду за тобой. Мне надо чуть времени, чтобы закончить цикл восстановления и трансформироваться.

Рики посмотрел на него недоверчиво, не мог решить, правду говорит Ясон или нет. Человек при таких травмах, скорее всего, уже был бы мёртв или в глубоком гиповолемическом шоке. И точно не разговаривал бы и тем более не отдавал бы приказы, а Ясон выглядел вполне... Нормально он выглядел, если не смотреть вниз, на то, что осталось от ног.

— Быстро, Рики, времени нет! — командовал амоец. — Со мной всё будет хорошо. Давай!

— Мы успеем, — Рики кивнул, принимая решение.

Он попытался поднять Гая. Раньше с ним на руках он бы смог даже бежать, сейчас — еле пронёс половину маршрута, опустил на пол, хрипло дыша, и оперся о стену. «Какой же ты тяжёлый, Сержант!» Вторую часть пути до лифта он практически тащил безвольное тело, ноги Гая волоклись по полу, а Рики не хотел терять время, не останавливался, чтобы убедиться, что тот ещё жив. Стены коридоров мелко вибрировали. «До отделения модуля осталось...» Рики всерьёз стал сомневаться, что ему хватит сил. Ещё немного, ещё пару метров. Только бы не отключиться. Наверху ждёт Катце и, может быть, Рауль. А значит, у них у всех есть шанс, если только он сейчас не подведёт, если не отрубится. Последние две таблетки синергета Рики кинул в рот уже в лифте. Теперь доза препарата максимальная, а больше — всё равно не поможет, хоть упаковку глотай. Подействовать стимулятор не успел, и в себя Рики пришёл от того, что кто-то бил его по щекам. Катце... Мир вращался перед глазами бешеным волчком. Демон вытер выступившую на лбу испарину, повернул голову. В ушах шумело. Гай лежал рядом ничком и признаков жизни не подавал.

— Живой он. Пока, — Катце помог сесть. — У нас проблемы. Когда в модуле бахнуло, центральный компьютер временно блокировал все отсеки корабля. «До устранения угрозы распространения пожара». В общем, двери между секторами не открыть. Мы здесь заперты, и никто не придёт, но Рауль, он что-нибудь придумает.

— Ясон! Где Ясон?! — Рики хрипел.

— Я не знаю, Рики! Вас было двое.

— Он... Он остался внизу. Ему оторвало ноги! Но Ясон сказал, что идёт за мной, что быстро регенерирует, кровь остановилась!

— Ты идиот? — Катце бешено тряс Рики за плечи. — Ты что думаешь — раз не человек, то у него за минуту ноги отрастут?! Он же не раковая опухоль, не одноклеточная амеба, чтобы с такой скоростью!

— Ясон обманул меня! Твою мать! Обманул! — чёрт, он же совсем ничего не соображает! Ясон сказал, а он просто поверил. Ну, точно — идиот! Блонди хотел, чтобы он ушёл. Знал! Знал, что всё скоро взлетит на воздух!

«До отделения модуля осталось девять минут».

Рики встал на четвереньки, потом тяжело поднялся, держась рукой за стену, и шагнул к лифту.

— Нет! Ты же из лифта сам выйти не мог!

— Мне уже лучше, не переживай. Закинулся стимуляторами, сейчас буду в полном порядке. Я иду за Ясоном.

— Не успеешь, — Катце шагнул за ним. — Я не пущу! Нет, я иду с тобой!

Ствол любимого пистолета Рики уставился Катце в колено.

— Стоять! — Рики покачал головой и совсем не дружелюбно оскалился. — Ты останешься с Гаем. Не для того я тащил его, чтобы он сдох от потери крови. А я должен попытаться. Я люблю его, понимаешь? Если у меня не получится, значит, мы умрём вместе. Это мое право и мой выбор, ты не можешь запретить.

***

Ясон был спокоен. Главное, что Рики выбрался, а собственная жизнь его не волновала. Счастье закончилось слишком быстро, конечно, он не успел, не надышался. И всё равно он рад этим неделям, и если плата должна стать такой, пусть так и будет. Зато он понял, что значит быть живым по-настоящему. Ясон думал, что очень изменился за эти годы. То, что тогда произошло с ним и Рики — взрыв Дана-Бан и «Чёрная луна» — он привык считать глупой, непростительной ошибкой, своей ошибкой. Тогда он совсем слетел с катушек, до конца даже не понимал, как рискует. Но обстоятельства сложились, как сложились, и теперь он опять попал в ловушку, в этот раз не по глупости, а совершенно сознательно. Блонди-фаталистов не бывает. Слишком хорошо они ощущают причинно-следственные связи, видят незримые нити, соединяющие частицы мироздания в единое целое. Всё в мире не случайно, всё можно объяснить без магии и мистицизма, но то, что при бесчисленном количестве вероятностных вилок события опять выстраиваются в до боли знакомую, не вполне логичную схему — этого Ясон объяснить не мог. Однако в конце ему всё-таки удалось изменить предел функции. Удалось. Ясон слышал, как поднимается лифтовая кабина, значит, Рики выбрался, но вернуться сил у него не хватит. Это хорошо, значит, Ясон смог спасти хотя бы его. Почему, когда Рики рядом, мозги перестают работать? Удивительно, за столько лет ничего не изменилось. Ему осталось совсем немного, не стоило тратить последние минуты на отчаяние. Ясон усмехнулся, закрыл глаза и плавно погрузился в воспоминания. Скоро всё закончится — и хорошее, и плохое.

***

Когда Демон вошёл, блонди сидел на том же месте и в той же позе, его лицо выражало безмятежность и спокойствие, но при виде Рики на нём отразился такой ужас, как будто только в это мгновение Ясон осознал близость смерти.

Рики понимал, что это всё, сил больше нет. Он еле дотащился, почти рухнул перед блонди на колени, прямо в лужу странной, синеватой крови и, тяжело дыша, оперся о левую руку.

— Ты! Ты обманул меня, Ясон Минк! — Рики яростно тыкал пальцем в грудь блонди.

— Нет! Рики, только не это! Зачем ты вернулся?!

— Я не мог оставить тебя одного!

«До отделения модуля осталось семь минут».

— Всё повторяется. Выхода нет, — Ясон тихо и тоскливо застонал. — Сейчас ты предложишь мне сигарету, — он говорил так, как будто уже умер, и Рики понял, что он смирился. Смирился, потому что привык рассчитывать только на себя, на свои силы, а их не осталось.

— Ты идиот, амоец? Нам надо выбираться, потом покуришь!

— Я не могу идти, Рики, даже если получится трансформироваться, — Ясон чуть покачал головой. — Ресурс исчерпан, а ты и себя едва ли до лифта дотащишь.

Ясон был прав, шансов почти никаких, но он не сдастся. Никогда! До последнего.

— Ты говорил, что Рики, которого прозвали Дарк, не пасовал перед обстоятельствами, значит, не станет и Рики-Демон.

Пальцы аккуратно вскрыли прозрачную упаковку. «Чёрная луна» поднимает даже мёртвых, но он в очень плохой форме и уже на стимуляторах, хватит ненадолго, но минут пять-семь у него будет. А потом... Потом — какая разница? Это его вина, и он заплатит. Внутрикожная инъекция, всё просто и продумано — сорвать пломбу, нажать зелёную штуку, прижать к телу в любом месте. По телу разлился невыносимый жар, тут же потух и сменился пугающей легкостью. Он опять мог двигаться.

— Теперь времени достаточно, Ясон.

Опять надоевшие коридоры и повороты, двери лифта. Веса Ясона он почти не чувствовал, хотя знал, что тот очень тяжёлый, даже без ноги. Ну вот, кажется, и всё. Совсем недалеко, почему раньше казалось, что это так сложно? Палец на сенсор, створки закрылись, кабина начала подниматься. «До отделения модуля осталось...» Он успел.

В недрах модуля опять что-то бухнуло, стенки лифта затряслись, и он остановился.

— Чёрт! Не может быть! Этого просто не может быть!

***

Гай пришёл в себя, открыл глаза и тут же резко попытался сесть.

— Лежи смирно, у тебя серьёзные травмы! Кровотечение я остановил, но дела плохи.

Мутило, картинка перед глазами двоилась. Над ним склонился... Катце?! Как он тут оказался? Это он его вытащил?

— Рики. В своей каюте! Он ранен! — Гай должен был срочно сообщить самое главное. Вдруг он сейчас сдохнет или надолго отключится?

— Рики в модуле, — Катце показал на шахту лифта. — Вытащил тебя и ушёл за Ясоном.

«До отделения модуля осталось семь минут».

— Как ушёл?! Почему ты его не остановил? Сейчас «Кересса» отстрелит модуль, а потом — взрыв!

— Ногами ушёл! Как бы я удержал гардианца с пистолетом, Гай? Ты же знаешь Рики! Он сказал, что любит Ясона, что не оставит его там одного, и ушёл!

— Любит? Чё-ёрт! Я иду туда! — Сержант снова попытался сесть, но тяжело завалился на бок, зарычав от боли, потом перевернулся и встал на четвереньки, опираясь на целую руку. Плечо травмированной руки Катце плотно примотал к торсу, предплечье безвольно болталось. Мощный удар в заблокированные двери тамбура со стороны жилого сектора «Керессы» сотряс стены.

— Что это? — Гай помотал головой. Ему мерещится?

Ещё один удар. Металл прогнулся и лопнул. Когтистые лапы рвали обшивку, как бумагу. Рука автоматически искала оружие, но кобуры не было. Он шёл на встречу с дробовиком, который остался там, внизу.

— Рауль! — Катце вскочил.

Монстр доломал двери и протиснулся в буфер, став доктором Амом. Гай замер. О господи, это же выход! Тварь так быстро двигается, такая сильная и ловкая, значит, у Рики есть шанс! Если этот доктор поможет, он сам расцелует его клыкастую морду.

— Где они? — Рауль был лаконичен и на удивление спокоен и собран.

Катце молча указал в сторону модуля, и почти тут же на панели лифта загорелся индикатор. Кабина поднималась:

— Успел, он успел!

В глубине отсека прогремел ещё один взрыв.

«Движение лифтовой кабины блокировано. Шахта повреждена. До отделения модуля четыре минуты».

Рауль молча прыгнул в тёмный проём, трансформируясь в полёте. Лететь было метра три, для этого тела — сущая ерунда. Он приземлился на крыше лифта, та жалобно ухнула, но выдержала.

На мгновение показалось, что ничего не выйдет, он не справится — стальная шахта с одной стороны крепко притёрла кабину. Лифт гудел, пытаясь вырваться, но с места двинуться не мог. Рауль крепко обвил трос подъёмника хвостом и потянул. Нет, так ничего не получится! Он ударил когтями в стенки шахты, вспарывая металл, зацепился, упёрся изо всех сил. Трос крепкий, должен выдержать. Ну же! Давай! Послышался противный скрежет металла о металл, что-то механически взвизгнуло, и лифт чуть двинулся вверх. Ещё немного. Есть! Они поднимались.

Рауль подождал, когда крыша подъёмника, на которой он стоял, окажется достаточно высоко, прыгнул, зацепился когтями за край шахты, быстро подтянулся и выбрался наружу.

Через несколько секунд Рики шагнул в тамбур с Ясоном на руках и тут же бережно опустил свою ношу на пол. Рауль, уже человек, опустился перед другом на колени:

— Как ты?

— Нормально, — казалось, Ясон ещё не до конца поверил, что они выбрались, но, как всегда, держался спокойно и собранно. Выглядел он ужасно. Левой ноги не было до середины бедра, правая, почти оторванная ниже колена, болталась на окровавленных остатках мышц и сухожилий, волосы спутаны и испачканы своей и человеческой кровью, но отдавать приказы это ему не мешало. — Ты же знаешь, со мной теперь ничего не случится. Боль я вполне могу терпеть. Займись Рики, он что-то колол себе из аптечки.

«Внимание! Отделение модуля», — механический голос раздражал, не хотел оставлять их в покое.

Стальные щиты плавно скользнули навстречу друг другу, закрывая тёмный вход в лифтовую шахту. Сильный толчок — и часть «Керессы» отправилась в последнее самостоятельное путешествие.

Рики улыбался. Он успел, задание выполнено, а значит, Ясон останется в живых. И, может быть, когда-нибудь они снова встретятся. Пусть даже в следующей жизни. И совсем неважно, что он не вспомнит ничего об этой. У них всё начнётся сначала, всё ещё будет хорошо.

Демон сел на пол, потом лёг. Тело сотрясала крупная дрожь. Перед глазами загорались и медленно гасли яркие вспышки. Его тормошили, о чём-то спрашивали, но он не смог бы ответить, даже если бы понял, что от него хотят.

— Рики, очнись! Рики! — Гай? Живой. Хорошо... Сознание угасало. Его медленно уносил поток раскалённой лавы. Голоса доносились глухо, как будто кто-то пытался докричаться до него через стеклянную стену. — Да делай ты, что хочешь! Спи, с кем хочешь! Живи, как хочешь, только открой глаза!

Рики улыбался. Оба живы, он вытащил их, вытащил, он победил.

Гай закрыл лицо ладонью. Понимание, что виноват во всём произошедшем, сдавило горло ледяной петлёй, мешая вдохнуть.

— Что с ним? Что с Рики? — Рауль слегка потряс гардианца за целое плечо, привлекая внимание. Доктор Ам был пугающе, демонстративно спокоен.

— «Чёрная луна». Универсальный стимулятор. Гардианцы используют его, если нет другого выхода. Он запускает все резервы, но потом... потом вероятность выжить очень мала, а антидота к этой дряни не существует, — лицо Гая исказила гримаса отчаяния. Он сел, открыл свою аптечку и протянул Раулю шприц-тюбик в прозрачной упаковке. Как умирают от «Чёрной луны», Сержант знал хорошо, видел не раз. — Вот такой.

— Сколько у меня времени? — доктор Ам изучал состав препарата на этикетке.

Гай попытался сосредоточиться, запереть отчаяние в тёмный угол хотя бы на время:

— Час, может, полтора. Потом короткая агония — и всё. Криокамера — не выход, испробовано.

Катце взял шприц-тюбик из рук Рауля:

— Тут нужны узкоспециальные препараты, специфические сорбенты и переливание крови. Не одно. Ткани эту дрянь отдают с неохотой. А у нас нет и половины того, что надо. Но мы же попробуем? Рауль?

Доктор Ам неуверенно кивнул. Конечно, он попробует, но заменители крови тут не сработают. И даже если они найдут доноров... Сорбентов нет, значит, надо троих с нужной группой и резусом. Плюс стандартный резерв консервированной, но где быстро взять нужные препараты? Это же не гардианский госпиталь — там такие случаи предусмотрены и всё под рукой.

Узкий обзорный экран буфера неожиданно полыхнул красно-фиолетовым пламенем, «Кересса» содрогнулась — товарный модуль разлетелся на куски, часть из которых врезалась в защитные противометеоритные экраны и сгорела малиновыми вспышками.

Ясон гладил кончиками пальцев неподвижное лицо. Рики! Нет, только не так! Только не второй раз! Тогда Рауль не смог сделать ничего. От того яда не было спасенья. Он действительно пытался, но и Рауль не всесилен: « Я не справился, это было невозможно. Мозг твоего пэта мёртв, но мы поддерживаем жизнь в теле. Ясон, — взгляд доктора Ама стал острым, как скальпель, — если ты хочешь, я смог бы...» «Нет, отключите аппаратуру». Ясон был уверен, что поступает правильно. Но это же не тот яд, это другое! Неужели выхода нет?

Он нежно целовал закрытые глаза, сжатые бледные губы, касаясь горячей кожи бережно, аккуратно, как будто боясь разбудить.

Это не может закончиться вот так.

— Рауль, я прошу тебя. Ты должен помочь! — отчаяние, беспомощность, безысходность — он опять не контролировал ситуацию, и это было невыносимо. Если Рауль не справится... Нет, он не хочет даже думать об этом!

— Да шевелитесь вы, мать вашу! Соображай быстрей, доктор Ам, нет у нас времени!

— Надо перенести их в медблок, — сразу поднялся Катце. Двери между отсеками уже разблокированы, я расконсервирую химлабораторию, попробуем синтезировать необходимые сорбенты и...

— Что тут происходит? — через дыру в двери в тамбур шагнул Алек. — Я только что получил предупредительный сигнал, Кересса ложится в дрейф, у нас нет другого выхода. Это амойцы, и настроены они решительно. Если вы сделали что-то этим двоим...

Ясон медленно поднял голову. Он ещё не до конца мог поверить, что у них получилось — получилось разорвать круг, нарушить заданый кем-то алгоритм, в конце которого всегда ждала смерть.

— Всё нормально, Ясон. Всё нормально, — Рауль внимательно смотрел куда-то поверх плеча Катце. — Теперь всё будет хорошо. Теперь я успею. Должен успеть. Катце, ты не представляешь себе, что такое амойская медицина, — он тихо рассмеялся. Гай проследил за взглядом доктора Ама и замер. В узком обзорном иллюминаторе светилась большая синяя точка, она быстро увеличивалась, приближалась, приобретая очертания амойского военного крейсера.