— Господин Лагат, вы, как всегда, элегантны, — щебечет миссис Крао, хлопая длинными ресницами.

Гидеон вежливо улыбается и возвращает комплимент. И думает, что новая мода сделала из жены одного из директоров концерна Гальярдо нечто больше похожее на птицу, чем на женщину. На ней накидка из белых перьев с платиновым напылением, кроваво-красные чулки, в тон им остроносые туфли на высоком изогнутом каблуке, шорты и топ из бежевой кожи, выделанной до полупрозрачности. На голове миссис Крао — огромная шляпа из разноцветных перьев разной длины, а из-под неё выбиваются тёмные локоны, забранные в сетку, украшенную пухом и жемчугом. Даже искусственные ресницы заканчиваются миниатюрными золотистыми пёрышками.

«Перья, перья, перья... — стонет мысленно господин Лагат. — Сегодня нет ничего хуже перьев».

Хотя на ногтях миссис Крао нет ни перьев, ни пуха, они настолько длинны и так остро наточены, что скорее напоминают когти.

И, к сожалению, миссис Крао — не единственная, кто следует моде. Зал переполнен воздушными образами, и приходится обходить пышные павлиньи хвосты, уклоняться от хохолков и крыльев. Всё это делает вечер почти невыносимым. Но Гидеон уже давно привык, что на любом приёме есть часть, которая ему не нравится. Просто нужно дождаться, когда весь этот птичник разбредётся по углам, и тогда настанет его черёд наслаждаться вечером.

Гидеон никогда не задаёт вопросов. Всегда предоставляет жертве возможность самой всё выболтать. Это совсем несложно. Особенно если дело касается женщины. Их издревле сравнивали с курицами — глупыми птицами, годными только для размножения и в качестве еды. Сколько бы столетий ни прошло, а сравнение до сих пор остается верным. Произвести впечатление на одну из этих куриц или на всех сразу — не стоит никакого труда. Им достаточно уже того, что с ними разговаривает блонди. А если он подаст одной из них руку, предложит шампанское, склонится к самому уху, чтобы шёпотом восхититься её красотой или отдать должное костюму — всё, они для него готовы свернуть горы. А ещё он знает, что они рассказывают об этом друг другу, и каждая мечтает, что он подойдёт именно к ней.

Но Гидеона может заинтересовать далеко не каждая курица. Только та, которая несёт золотые яйца. Сегодня ему нужно поворковать с миссис Гальярдо — женой крупного магната. Хотелось бы услышать, какие у четы Гальярдо есть слабости. При заключении долгосрочных контрактов всегда полезно знать о партнёре по бизнесу что-нибудь... пикантное. А в свете предстоящей грандиозной сделки — и подавно.

Вечер идёт своим чередом, и Гидеон постепенно перемещается по залу. Он всегда окружён женщинами. Но постепенно меняет своих собеседниц незаметно для них самих, чтобы в один прекрасный момент и та, которая ему нужна, тоже смогла приблизиться к нему.

Господину Лагату доставляет удовольствие обладать информацией, которая может уничтожить всё, что составляет жизнь человека. Или представителя элиты. Последние крайне неохотно делятся секретами, но за это Гидеон любит своих братьев больше всего: их тайны — действительно разрушительны. Обладание ими — как обладание личной ядерной бомбой: позволяет чувствовать себя почти богом.

Секреты этих расфуфыренных клуш куда мельче, но Гидеон чаще пускает их в ход, выторговывая для Амои более выгодные условия.

А вот и миссис Гальярдо. И она уже в который раз разочаровывает Гидеона. Остальные женщины — жёны, любовницы, просто подстилки на одну ночь — все одеты соответственно случаю: на них нарядные кричащие костюмы, от которых господина Лагата уже тошнит. Но он понимает: это — необходимость, каждый должен соответствовать своему статусу. Особенно на таких приёмах. Но миссис Гальярдо, похоже, плевать на условности. Она одета скромно. Даже слишком. Если бы не колье и серьги с крупными чёрными бриллиантами, любой бы счёл её лишней на этой пестрой вечеринке. Просто тёмно-синее платье-футляр, меняющее оттенок при каждом движении. Единственная дань моде в её костюме — веер, отделанный мелкими пёрышками.

«Кажется, зель?» — прикидывает на глаз Гидеон.

Зель — ценная птичка с Гинзы, находящаяся на грани вымирания. Натуральные перья наверняка стоят сейчас баснословных денег.

Но это не меняет дела. На фоне других миссис Гальярдо — как белая ворона. Однако именно эта ворона сегодня интересует Гидеона Лагата. Поэтому он позволяет миссис Крао и её подружке, одетой во всё розовое, увлечь себя к столу, рядом с которым стоит миссис Гальярдо в обществе двух телохранителей.

— Она немного странная, — тут же шепчет Гидеону на ухо миссис Крао. — Эта миссис Гальярдо, я имею в виду. Такая странная. Какая-то она не такая...

Её подруга прячет лицо за тёмно-розовым веером и хихикает. Гидеон смотрит на своих спутниц с мягким укором.

— Ой! — спохватывается миссис Крао и отводит взгляд. — Вы же хозяин вечера, а я вам такое говорю! Я такая... такая...

— Очаровательная, — заканчивает за неё господин Лагат, целуя ей руку. Загнутые ногти цепляются за белую перчатку, и Гидеон радуется, что между этой рукой и его собственной есть хотя бы тонкая прослойка ткани.

— Глупая, — вздыхает миссис Крао, но её лицо тут же расцветает в улыбке.

Все они — и эта курица, и другие — абсолютно уверены, что быть очаровательной достаточно. Нет. Гидеон несправедлив. Это спутницы бизнесменов таковы. Им не нужны мозги. Они — такое же подтверждение статуса мужа или любовника, как для блонди — пэт-академка. Но несмотря на свою глупость, в одном миссис Крао права: Танита Гальярдо действительно «не такая» — она скорее подошла бы в жёны политику. Те — совершенно другое дело. Глупая жена при политике — это катастрофа. Им глупыми быть нельзя. Поэтому приёмы для высших чинов обычно более интересны господину Лагату, чем деловые. И миссис Гальярдо в этом случае — приятное исключение.

— Ничего-ничего, — подаёт голос миссис Гальярдо. — Для вас это простительно, дитя моё. Вы слишком молоды, чтобы обладать интеллектом.

Голос у неё низкий, но мягкий, без хрипотцы. Гидеон, конечно, знает, что миссис Гальярдо уже немолода. Ей восемьдесят два. Возраст, который могут скрыть только большие деньги, потраченные на омоложение. У миссис Гальярдо деньги есть, поэтому выглядит она лет на сорок. Увы, омолаживающие процедуры не исправляют склочного характера и не избавляют от саркастичности — черт, которые часто приходят с возрастом.

Миссис Крао обиженно надувает губки, но Гидеон снова ей улыбается, и обида моментально исчезает из ярких глаз под пушистыми ресницами.

— А теперь, деточки, — продолжает миссис Гальярдо, — не пора ли вам отведать мороженого? Вижу, там дивные горы холодного лакомства, — она вытягивает шею, якобы высматривая что-то в другом конце зала. — Идите, милые, дайте бабушке Таните поворковать с господином Лагатом о серьёзных делах. Потом заберёте его обратно.

Гидеон слегка морщится, но берёт себя в руки и улыбается.

— Идите, — говорит он, лишь немного склоняя голову. — Мы закончим наш разговор чуть позже.

Миссис Крао с подругой уходят, не скрывая недовольства. Но Танита Гальярдо — весьма влиятельная особа, её муж — основатель концерна Гальярдо и председатель совета директоров. Конечно, мистеру Крао принадлежит двадцать один процент акций, и его голос имеет большой вес, но связываться с миссис Гальярдо — рискованно. К тому же, находиться в её обществе — явно тяжёлое испытание. Так что миссис Крао немного жалеет господина Лагата. И, само собой, её раздирает любопытство: что же такое важное должен обсудить Гидеон — про себя она часто называет его по имени — с этой мымрой. Но любопытство всегда должно иметь границы. Миссис Крао это прекрасно знает. Поэтому она не делает попыток что-нибудь разузнать. Гидеон ведь обещал, что они потом «закончат свой разговор».

— Оставьте нас, — бросает миссис Гальярдо приставленным к ней телохранителям.

Гидеон удивляется, видя, как мужчины отходят к стене, чтобы не мешать беседе. Это не противоречит этикету, но противоречит правилам безопасности любой персоны, имеющей такую власть.

— Итак, вы хотели со мной о чём-то поговорить? — заявляет миссис Гальярдо. — Вернее, разузнать. Разочарую вас. Мы с мужем уже столько пожили на белом свете, что были бы рады, если бы у нас ещё остались хоть какие-то слабости.

— Миссис Гальярдо... — с укоризной, понизив тон почти до шёпота, произносит Гидеон.

— Просто Танита, — отмахивается от него миссис Гальярдо. — Поверьте, мой дорогой мальчик, не только вы способны навести справки. Мы тоже кое-что можем.

На миг у господина Лагата возникает желание сомкнуть пальцы на тонкой шее собеседницы за такую фамильярность. Кем эта старуха себя возомнила?!

Подобные мысли нехарактерны для элиты, но Гидеон знает, что такое гнев. Ему не впервой испытывать это чувство. И оно ему, как ни странно, нравится.

— Ну так что, Гидеон? Я ведь могу вас звать по имени? — усмехается она так, словно ей вообще не нужно его разрешение. — Так вот, мой дорогой Гидеон. Мы получим этот контракт на тех условиях, которые были оговорены изначально. Мы с мужем здесь только ради этого. Никаких борделей, казино, мальчиков, девочек или уродцев.

«А вот тут ты ошибаешься, милочка».

Гидеон мысленно усмехается, потому что знает то, чего не знает она: в последние три дня мистер Гальярдо несколько раз заезжал в Раная Уго. И он даже видел — зачем. Оказывается, супруг этой старухи не чужд некоторых извращений.

Но Гидеон думает, что этих подробностей может оказаться слишком мало, чтобы повлиять на магната. Всегда неплохо иметь в запасе что-то ещё. А семейный скандал — часто больно бьёт по репутации. И если у супруги столько же прав на компанию, сколько у супруга...

— Меня не интересуют подробности вашей личной жизни, — спокойно улыбается Гидеон. Он предлагает ей шампанское и старается скрыть своё разочарование: в этот раз игра была до безобразия коротка. — Расскажите мне лучше о мистере Крао.

— Об этом чудаке? — фыркает миссис Гальярдо. – Он помешан на этой тупой расфуфыренной девице, своей жене. Так что под него копать бесполезно. Он даже не смотрит на других.

Гидеон и это знает.

Краем глаза он ловит на себе взгляд миссис Крао. Бедная! Она не сводит с него глаз. И в них такая тоска, что если бы Гидеон имел представление о сочувствии, он непременно захотел бы её утешить. Но вся беда в том, что единственное чувство, знакомое мистеру Лагату — это гнев. Так что тоскливые вздохи и грустные взгляды совершенно его не трогают. Поэтому миссис Крао достается роль аутсайдера на этом вечере. Гидеон, конечно, обещал закончить разговор, но это была всего лишь фигура речи.

***

Миссис Крао рассеянно принимает из рук подруги очередной бокал. Она не может поверить в происходящее. Гидеон, её Гидеон продолжает мило беседовать с Танитой Гальярдо. Иногда миссис Крао вроде бы даже ловит на себе торжествующий взгляд старухи. И ей становится больно. Гидеон ведь обещал! Обещал, что они закончат разговор. Обязательно. Пусть даже и не было никакого разговора. Он обещал!

Но Гидеон словно забыл про неё. Он целует руку Таниты Гальярдо и идёт к другому блонди. Кажется, это Ясон Минк?

Миссис Крао знает, что этих великолепных мужчин тринадцать. Но только Гидеон Лагат завладел её сердцем и душой. Только его она помнит. Остальные, пусть даже они само совершенство — не существуют для неё. Их имена не имеют значения.

Имеет значение только то, что Гидеон что-то обсуждает с тем, другим блонди. Но миссис Крао не теряет надежды. Она ждёт, что после этого блистательный Гидеон Лагат всё-таки вернётся к ней, но этого не происходит. Её идол, её единственная страсть словно стёр её из своей памяти.

Вот он мило улыбается даме в ярко-зелёном костюме. А через пять минут она видит его предлагающим вино другой — на той великолепный белоснежный наряд. На несколько секунд миссис Крао задерживает взгляд на этой женщине, отмечая жемчужные капли, которыми расшит подол её платья, и прямые волосы, покрашенные в белый. Простая причёска и прямой пробор должны бы казаться нелепыми, но они дополняют образ.

Миссис Крао не знает, как болит душа. Но её сердце в тот момент, когда мистер Крао подходит, чтобы увести её с приема — болит. Никогда и никто ещё не пренебрегал ею. И это особенно обидно. Обидно до слёз. Она приезжает сюда только ради него все эти годы. Больше для неё ничто не имеет значения.

Конечно, она знает, что Гидеон Лагат — не простой человек. Она много знает о нём. Всё, что можно найти в Сети. И даже немного больше. Из-за него она уговаривает мужа лететь на Амои, чтобы провести хоть немного времени с этим великолепным мужчиной. Чем в это время занят мистер Крао, ей плевать.

И вот великолепный Гидеон Лагат прямо перед ней, но так далёк. Вечер окончен, а он так и не исполнил своего обещания. Но миссис Крао всё ещё ждёт. Хоть уже и держит под руку супруга, готового покинуть Парфию.

Мысленно она умоляет Гидеона хотя бы об одном взгляде, который покажет ей, что он сожалеет, что хотел бы провести с ней время...

Нет. Гидеон Лагат в компании с другим блонди, с которым говорил до этого, стремительными шагами пересекает огромный зал. Светло-серый короткий плащ, как это сейчас модно, слегка развевается за его широкой спиной. И Миссис Крао не может отвести взгляда от своего идола.

Она думает о том, как господин Лагат сейчас подойдёт к ней, и она снова увидит его улыбку...

Всего несколько сантиметров разделяет их, когда взгляд светлых глаз скользит по лицу миссис Крао, не задерживаясь. Все внимание Гидеона отдано тому, другому блонди.

Потом происходит нечто и вовсе непонятное — господин Лагат проходит мимо, не замечая робкой улыбки. Край плаща блонди не больно, но неприятно бьёт миссис Крао по руке, которую она подняла, чтобы подать ему — что за глупая ошибка!

Сохранить лицо стоит больших усилий, хотя слёзы по-детски сильной обиды уже душат её. Сколько унижений вынесла она за этот вечер!

Миссис Крао гордо вздёргивает подбородок. Она не должна показывать своих чувств на публике. Это недопустимо.

Только, ночью, вернувшись с вечеринки, куда её позвала Химера, миссис Крао падает на кровать и дает слезам волю. Она не беспокоится, что её кто-то увидит. Муж в это время, она уверена, развлекается с дорогими шлюхами.

Как жаль, что средство Химеры не помогло ей избавиться от воспоминаний об этом вечере! А ведь она так хотела, так надеялась!

Миссис Крао засыпает поверх покрывала, так и не сняв свой костюм. Ей снится что-то очень странное. Неестественное. Очень красочное и непонятное. Оно качает её на волнах сна. В небе цвета королевского пурпура расцветают зелёные герберы и, как облака, заслоняют бурое солнце...

***

— Тихо, тихо, — мистер Крао прикладывает к губам указательный палец и заглядывает в комнату супруги.

Двое мужчин, стоящих у него за спиной, переглядываются и кивают.

Молодой человек с длинными светлыми волосами, одетый в короткие шорты из голубой блестящей кожи и прозрачную серебристую жилетку, просто опускает голову. Его учили не подавать голоса, пока хозяин не спросит.

Мистер Крао довольно улыбается. Мелисса Крао — его единственная слабость. Ради неё он готов на все.

Он смотрит на свою спящую жену, которую обожает до такой степени, что за пять лет брака так и не нашёл в себе сил коснуться её. Она для него — как фарфоровая статуэтка, тронь — разобьётся на мелкие кусочки и растеряет всё своё очарование. Мистер Крао любит свою жену. Обожает и боготворит. Он завидует господину Лагату, на которого в последние годы устремлён восхищённый взгляд жены. Со своим супругом миссис Крао всегда очень мила и приветлива. Она обожает его, благодарна ему, но... Боги! Как бы он хотел, чтобы эта восхитительная женщина посмотрела на него так же, как на этого блонди, хоть раз!

— Ну, иди! — мистер Крао осторожно дёргает цепочку поводка, и она тихо звякает. — Иди. Это — твоя хозяйка.

Светловолосый юноша поднимает на мистера Крао глаза и робко кивает.

— Ты не должен быть таким, — разочарованно ворчит мистер Крао. — Я тебя как учил?

Юноша расправляет плечи и поднимает голову, стараясь выглядеть так, как хочет хозяин. Но он — всего лишь пэт. Дорогой, эксклюзивный. Но всего лишь пэт. Ему незнакомы понятия «собственное достоинство», «гордость» и многие другие. Но эти — главные, потому что мистер Крао хочет, чтобы его жена была счастлива.

— Ладно, иди, — приказывает мистер Крао, но из его голоса не исчезает разочарование.

Он недоволен собой, недоволен своим приобретением, недоволен всем. Но ничего другого ему не остаётся. День Рождения Мелиссы наступит через пять минут. Главный зал их номера уже украшают белыми и синими герберами — её любимыми цветами. На завтрак она получит воздушный десерт из пассиона и карамболы. Мистер Крао терпеть его не может, но его дорогая Мелисса просто без ума от этой гадости.

Сегодня всё будет для неё. Если бы мистер Крао мог, он бы организовал исключительно для неё вечер в Парфии. Но увы, даже его средств не хватит, чтобы заплатить за это. Поэтому он арендовал самый пышный зал в этом же отеле. Он оплатил перелёт сюда всех её близких друзей и разместил их этажом выше. Конечно, взяв с них слово не высовываться раньше времени. Все развлечения за его счёт, разумеется, но пока — только в номерах. Потом они все соберутся в зале, чтобы поздравить её.

Мистер Крао никогда не жалеет денег, если речь идёт о Мелиссе. Он готов растоптать собственную гордость, подарив ей пэта, который сможет быть с ней в постели.

Сама мысль об этом причиняет мистеру Крао невыносимую боль. Но если Мелисса будет счастлива, всё остальное не имеет значения.

Пэт тихо проскальзывает в комнату, и мистер Крао выпускает из руки петлю поводка.

Дверь закрывается.

Пэт должен встретить пробуждение своей хозяйки, сидя в большом кресле у окна. Не как обычная игрушка, а как копия того, кем так увлечена миссис Крао. Мистер Крао только немного жалеет, что не удалось нарушить ещё одно табу — создать для пэта костюм, как у блонди. Это не было бы нарушением закона, но мистер Крао просто не успел. А закон он уже и так нарушил, потребовав, чтобы пэту изменили внешность...

Но тс-с-с! Об этом — молчок. Мистер Крао заплатил продавцу на чёрном рынке достаточно для того, чтобы сохранить всё в тайне.

***

Миссис Крао просыпается поздно. Так было всегда и наверняка всегда будет. Она любит проводить ночи вне постели, которую с ней так и не разделил супруг. Поэтому с тех пор, как вышла замуж, Мелисса Крао не видела ни одного рассвета.

Она открывает глаза и с прелестных губ слетает:

— Вот блядство!

Миссис Крао редко ругается, но в этот раз можно. Во-первых, у нее сегодня День Рождения, а значит, никаких «нельзя»! Во-вторых, она прогнала служанку, встретившую её, как и положено, у двери. Поэтому миссис Крао чувствует себя мерзко: костюм и так не был особо удобным, но спать в нём — ещё хуже. Перья накидки впиваются в кожу, как маленькие тупые иглы. Голова под шляпой, которую она тоже не удосужилась снять, вспотела и чешется.

Ничего не скажешь, приятное пробуждение.

Мелисса с кряхтением, как старуха, садится на кровати и обхватывает голову руками. Напиваться вчера было явно плохой идеей. Ещё более плохой идеей было пробовать ту дрянь, которую предложила Химера. Но так хотелось забыть!

Надо позвать служанку, чтобы принесла таблетки и набрала ванну. Привести себя в порядок — вот что сейчас важнее всего. У неё сегодня День Рождения! И наверняка муж устроит большой праздник. Он обожает делать сюрпризы. А Мелисса любит их получать. Просто нужно прийти в себя.

Миссис Крао тянется к кнопке вызова личной прислуги, но замирает, услышав странный звук — вроде тонкого звона металла. Понимая, что в комнате не одна, Мелисса медленно поворачивается и видит: в кресле у окна кто-то сидит. Миссис Крао становится страшно. Нет. Её охватывает ужас. Такой, из-за которого человек может только открывать рот, не издавая ни звука и не в силах позвать на помощь.

«Как? Это ведь один из самых дорогих амойских отелей! Сюда невозможно проникнуть!»

Но незваный молчаливый гость — здесь.

«Кто же ты, мать твою? Что тебе надо?» — думает Мелисса Крао. Головная боль затмевает страх. Теперь она раздражена этим неожиданным визитом. А ещё она задаётся вопросом: «Какого хрена ты медлишь?»

Ведь никто не проникает в чужие номера просто так. Обычно после незваных посетителей горничным приходится стирать кровь и мозги со стен или выбрасывать в утиль окровавленные простыни.

— Ну? — не выдерживает Мелисса.

Незнакомец встаёт, и тут миссис Крао вскрикивает. Но в этом вопле нет страха, в нём ярость. Крик переходит в глухое рычание, потому что теперь она может различить черты лица того, кто перед ней. На неё смотрит Гидеон Лагат! Это и он, и одновременно — не он. Его лицо Мелисса никогда ни с чьим не спутает, даже если у него нет ни одной запоминающейся черты, вроде родинки или носа с горбинкой. Нет. Это лицо — точная копия.

Мелиссу снова захватывают чувства, которые ещё так недавно пылали в ней неистовой страстью. Он здесь, с ней рядом! Как она ждала этого, как мечтала! И считала невозможным.

А он, он медленно подходит к кровати и опускается на колени! В голубых глазах — неуверенность и толика страха. Словно он боится, что его сейчас ударят.

В один миг всё меняется. Мелисса словно оказывается в огромном море лжи, которое перестало быть всего лишь метафорой. Ложь — вся её жизнь. Всё вокруг — ложь. И он — тоже ложь!

Мелисса переползает к нему по кровати, не отрывая взгляда от лица, которое так обожала всего день назад. Спуская ноги на пол, она чувствует, как дрожат её губы, как скрючиваются пальцы — словно лапки птицы, цепляющейся за ветку дерева. Мелисса дрожит от негодования и ненависти.

Он боится, что Мелисса его ударит? Ну так она и собирается это сделать!

Мелисса всегда спокойна и рассудительна. Должна быть такой. Только ночью она даёт себе немного свободы — когда остаётся одна со своими игрушками, которые всюду возит с собой. Пусть муж её не трогает и не хочет как женщину, но она-то молода и хочет близости — или хотя бы разрядки. От одной мысли, чтобы разделить постель с другим мужчиной, её мутит до сих пор — так было всегда. Остались только они — механические игрушки, которыми она управляет по своему желанию. Никто не сможет удовлетворить её так, как научилась это делать она сама. Никому больше она не расскажет своих тайн. Могла бы поведать супругу, ведь он примет её любой — это Мелисса знает. А может быть, и нет.

Мистер Крао — истинный ценитель красоты, страстный коллекционер, и главный экспонат в его коллекции — жена. Он не прикоснётся к ней, как бы она ни просила. Не тронет её, как не трогает свои картины, которые запирает в прозрачные кубы. Пренебрежение супруга злило Мелиссу когда-то давно, но злость, как и любое другое чувство, истончается, стирается о время. Так и от её обиды остались жалкие ошмётки. Жаль, что её страсть к Гидеону Лагату не может стереться так же.

Мелисса улыбается, протягивая руки к этому человеку, к его лицу, которого очень хотела коснуться всё это время. Она считала его самым восхитительным, самым совершенным. Она даже мечтала о нём, вызывая в памяти его образ, когда удовлетворяла себя. Только ему она могла бы позволить стать своим любовником. А он...

Рука Мелиссы сама размахивается и бьёт наотмашь. Он не кричит — только отшатывается и всхлипывает, заслоняя руками лицо. Но миссис Крао успевает заметить поперёк щеки четыре кровавые полосы. Она смотрит на свои пальцы с заточенными ногтями и усмехается. Какая же это всё-таки удивительная вещь — мода! Она делает людей не только красивыми, но и опасными. Такое сочетание забавляет миссис Крао. А ещё ей нравится слышать стон. Она тянется к прикроватному столику — тяжёлая статуэтка с изображением какого-то божества может стать не только украшением спальни, — размахивается снова, и человек с лицом Гидеона падает.

Она становится на колени рядом с этим существом и проводит рукой по его незащищённой груди. Гладкая кожа без единого пятнышка или морщинки. Идеален. Так же, как Гидеон. Гидеон, который так обидел её!

Мелисса чувствует, как поднимается и опускается широкая грудная клетка, как в ней бьётся сердце, словно птица. Маленькая пёстрая птичка, запертая под рёбрами, как в клетке. Интересно, может, она хочет выбраться? Если бы Мелисса оказалась запертой в клетке — она бы хотела!

Надо помочь, да? Птичка сама никогда не выберется!

Но как же сложно! Ногти-когти скользят, срываются, оставляя на бледной коже ярко-красные мазки. Прямо как на картинах Тахао или Кона. Мелисса знает их, потому что супруг обожает рассказывать о новинках в своём хранилище. Он готов часами распинаться о красках, тенях, полутонах и о том, как восхитительно легли мазки. Он и о жене говорит так же — с восхищением, расписывает её красоту и утончённость, словно другие рядом с Мелиссой — просто уродины, не стоящие внимания.

И почему сейчас ей вспомнилось это?

Хотя какая разница? Она чувствует себя уже не произведением искусства, а художником! Творцом! В кои-то веки она что-то создаёт — прекрасное и возвышенное. Она чувствует, как руки становятся влажными и скользкими, как смазка, которую используют во время секса.

«Это и называется вдохновение?» — догадывается она.

Мелисса Крао никогда раньше не испытывала ничего похожего — она словно отрывается от земли, поднимается над всем миром, охватывает его одним взглядом — как небо, как космос!

Она должна довести свою картину до конца!

Мелисса быстро, нетерпеливо снимает то немногое, что надели на её холст. Нет времени... Нет времени! Вдохновение — как солнце: то ярко сияет, то прикрывается облаками, словно стыдится чего-то... Нет времени! Кистей нет! Есть только...

Она с любовью смотрит на свои руки. Что может быть прекрасней! Её муж, её замечательный муж прав, а она ошибалась! Это — совершенство. Безупречные линии, идеальный инструмент!

Мелисса ласкает свой холст, плавно нанося новые мазки. Чистая, алая краска ложится широкими полосами и слегка темнеет, загустевая. Но ей не хватает теней. Что свет без тени? Пустота. Её пальцы — теперь это кисти художника — скользят по «холсту», задевают бледный, вялый член, повторяют очертания ног, протискиваются между ними и, преодолевая сопротивление, окунаются в новую «палитру». Там тесно, но Мелисса проталкивает одну из своих «кистей» глубже, туда, где жарко, влажно и восхитительно! Теперь у неё есть и другие цвета. Теперь она может создавать тени!

— Мелис...

Миссис Крао оборачивается, и на её губах появляется улыбка. Она счастлива, ведь её супруг, её дорогой супруг сейчас увидит то, что наверняка захочет поместить в свою коллекцию...

Но он лишь с ужасом смотрит на неё.

— Мелисса, что...

Она не понимает, почему он не хочет взглянуть на её картину.

Мелисса протягивает к нему руки. Они в чём-то красном и коричневом. Ах да! Это же её кисти, испачканные в красках. Она ведь теперь художник!

Она хочет что-то сказать, но не успевает. Дверь за спиной мистера Крао распахивается, и в комнату врываются какие-то мужчины в чёрных уродливых костюмах.

— Убирайтесь! — визжит она. — Вас здесь быть не должно! Вы испортите мою картину!

Но они не убираются. Один из них размахивается и бьёт мистера Крао по ногам большой длинной палкой. Мистер Крао вскрикивает и падает. Мелисса собирается подойти к нему, но второй человек в чёрном мешает ей — он тоже замахивается для удара. Мелисса бесстрашно выставляет вперёд руку. Она ведь теперь творец! Она может всё!

Но руку обжигает болью.

Она оборачивается и видит, как её холст корчится на полу, размазывая по пушистому зелёному ковру её краски.

Как обидно! Она не закончила свою картину...

***

Губы Гидеона Лагата кривятся, будто ему на язык попала редкая гадость.

— Да, зрелище не из приятных, — соглашается Ясон.

По голосу Минка и не догадаешься, что он торжествует, но Гидеон-то знает.

— Это твой бывший фурнитур позволил такому случиться! — возмущение Гидеона справедливо, ведь это Катце распорядился выполнить необычный заказ — сделать пэту пластическую операцию, чтобы он стал похож на блонди.

— Он просто выполнил каприз клиента, — невозмутимо отвечает Ясон. — И между прочим, запросил за это такую сумму, что даже я удивился его наглости.

— Ты должен был поставить меня в известность! — продолжает Гидеон. — Это... Это переходит все границы! Ты накажешь его!

— За что? — Ясон улыбается и, откидываясь на спинку кресла, кладёт одну ногу на другую. — За то, что он принёс нам больше денег, чем мог бы?

— За то, что он поставил этой парочке такого пэта! — упорствует Гидеон.

— Невелика цена за сговорчивого Крао, — равнодушно парирует Ясон, сцепляя пальцы перед собой и наклоняясь вперёд. — Признай, что мой план оказался удачней твоего.

Гидеон резко отворачивается. Он ненавидит Ясона. Так давно, что эта ненависть уже стала частью самого Гидеона. Как кровь, как плоть. А теперь ещё и это. Пока Гидеон ломился к Гальярдо в дверь парадного входа, Минк незаметно зашёл с чёрного.

— Катце всё уладит с Крао, — снова говорит Ясон.

— Уладит? — переспрашивает господин Лагат.

Ясон кивает и нажимает пару кнопок на своём комме. Экраны затухают на мгновение, а потом вспыхивают снова. Гидеон видит мистера Крао — трясущееся желе в изодранном костюме. Мистер Крао стоит в какой-то комнате со светлыми стенами. По грязным щекам текут слёзы. Он смотрит на миссис Крао, лежащую на полу. Одежды на ней нет, если не считать корку запёкшейся крови, покрывающую почти всё тело. Длинные тёмные полосы изуродовали нежную кожу.

— Он собирается её убить? — спрашивает Гидеон.

— Конечно, нет, — Ясон усмехается. — Это было бы слишком расточительно.

Гидеон хмурится, но он уже догадался, к чему клонит Минк.

Катце подходит к мистеру Крао и что-то ему говорит. Гидеон не слышит ни слова, но видит, как мистер Крао кивает — быстро-быстро, как человек, который очень хочет убедить собеседника, что он на всё готов.

«На всё... Это хорошо», — соглашается Гидеон.

Дверь в комнату открывается, и мистера Крао уводят. Несколько секунд проходит в томительном ожидании. Гидеон с раздражением смотрит, как Катце прикуривает сигарету и, прислонясь к стене, выпускает в потолок струю дыма.

Появляются два человека с каталкой и укладывают на неё Мелиссу Крао. Её прекрасное лицо не тронуто — это сразу бросается Гидеону в глаза. Значит...

Мелисса открывает глаза и пытается приподняться, но не может. Её руки и ноги привязывают к каталке широкими ремнями.

Катце подходит к ней и что-то говорит. Миссис Крао начинает кричать и пытается вырваться, но это невозможно.

Её увозят.

Катце остаётся в комнате один. Он снова затягивается сигаретой, поворачивается лицом к камере, смотрит несколько секунд и только потом тоже уходит.

— Куда её? — интересуется Гидеон.

— Хочешь выбрать сам? — предлагает Ясон.

Гидеон усмехается: задолжать Ясону Минку – слишком дорогое удовольствие. Он не может и не хочет себе его позволять. Да и зачем?

— Нет, возиться с этим у меня нет никакого желания, — говорит он и видит, как Ясон улыбается. — Но мне интересно...

— Комната с мягкими стенами, конечно, — продолжает улыбаться Ясон. – Я, признаться, не думал, что она сойдёт с ума, но так даже лучше.

Гидеону не кажется, что Ясон Минк наслаждается каждой секундой этого разговора. Он уверен, что это так.

— Разумеется, — господин Лагат кивает в ответ. — А дальше?

— Катце может предложить Крао использовать современные амойские технологии... — Ясон усмехается. — Крао отдаст всё, чтобы получить супругу обратно. Люди так глупы: они готовы платить миллионы за одну лишь надежду.

С этим Гидеон согласен: люди глупы. Но, как ни печально это признавать, блонди недалеко от них ушли. Во всяком случае, Гидеон Лагат, который готов заплатить миллиарды за одну только надежду, что он увидит когда-нибудь Ясона Минка поверженным и раздавленным. Да, за эту надежду Гидеон бы отдал всё.

Наверх

Под аэрокаром расстилалась равнина — однообразная и неинтересная. Рауль лениво следил за сменой растительности, думая, что вполне мог бы не ехать сам, а послать одного из заместителей. Но интерес учёного помешал принять такое простое решение. Раулю было любопытно. Это недостойное блонди чувство он всегда маскировал под научной любознательностью и старался не показывать при других. Но в этот раз едва удержался. Дело было, конечно, не в шумихе, которую наделал «Катарсис» — судно, обнаруженное несколько месяцев назад дрейфующим в Большом Магеллановом Облаке. Большие новости редко заинтересовывали Рауля — он сам и его открытия часто становились причиной сенсаций. Однако на удивление хорошо сохранившийся межгалактический корабль преподнёс много сюрпризов. В том числе и таких, которые Совет Федерации постановил не предавать гласности. Но Юпитер заинтересовался засекреченной информацией и без труда получил то, что ему было нужно. На одном из заседаний он познакомил Синдикат с весьма любопытными подробностями.

Ни в документах действующих компаний, ни в архивах не удалось обнаружить никаких упоминаний о «Катарсисе». Оборудование и внешний вид говорили о древности судна, а надписи были сделаны на архаичном американском диалекте, которым не пользовались уже пятьсот лет. Поэтому до того, как бортовые самописцы попали к дешифровщикам, никто из официальных лиц не рисковал делать заявлений, и судьба корабля обрастала легендами. СМИ соревновались, кто придумает историю страшнее. А оснований для подобных домыслов было хоть отбавляй. Корпус «Катарсиса» почти не пострадал, что было удивительно, учитывая, сколько лет корабль находился без управления в открытом космосе, но внутри всё было перевёрнуто вверх дном. Разбиты были даже даже навигационные приборы, и похоже — специально. Картину ужасающей трагедии дополняли несколько высохших трупов, у двух из которых была разворочена грудная клетка, и просто разрозненные части тел, плавающие в невесомости, — всё, что нужно для разгула больной фантазии любителей ужастиков. Скептики выдвигали предположение, что на корабль просто напали космические пираты. Это могло бы быть правдой. Но самым ценным на «Катарсисе» было исследовательское оборудование, в том числе высокоточные приборы. И оно было на месте. Только повреждено до такой степени, что восстановлению не подлежало. Да и пираты никогда не опускались до того, чтобы вскрывать и расчленять людей. Убивали, насиловали, пытали — да, было, но бессмысленных зверств за ними никогда не числилось. К тому же некоторые авторы статей обращали внимание читателей, что единственная дыра в обшивке корабля — огромная, почти пяти метров в диаметре, пробоина с неровными, оплавленными краями — была проделана изнутри. То есть, что бы там ни случилось, кто-то из последних выживших предпочёл разгерметизацию корабля собственной жизни.

Это было общеизвестно.

А вот дальше начиналось странное и, как всегда, самое интересное. Расшифровка записей бортового журнала, доступ к которой нелегально получил Юпитер, подтвердила, что судну почти девятьсот лет, семьсот десять из которых оно дрейфовало в космосе. Многие моменты были неясны, но судя по тому, что удалось перевести на современный язык, «Катарсис» был исследовательским судном. Среди его приоритетных задач значилось подтверждение статуса планет, которые земляне собирались колонизировать. В перечне, состоявшем из девяти систем, были и координаты Гарана. И если верить бортовому журналу, Амои была последней планетой, на которую спускался экипаж «Катарсиса». Одну из записей, сделанную капитаном корабля незадолго до того, как всякие записи вообще прекратились, Юпитер воспроизвёл: «...мы обнаружили на двенадцатой планете LV1201... система координат... полезные ископаемые... не подтверждено... повторная высадка... плато в южной части материка... разлом... координаты... пещера со следами... странной формы... не просвечивается рентгеновскими лучами... определённо неземного происхождения... образцы доставлены на корабль... контейнер вскрыт. Согласно записи доктора Купера, он воздействовал на контейнер тепловыми лучами... потерял сознание... контейнер пуст... на корабле обнаружена необычная форма жизни: членистоногое, похожее на огромного паука с длинным суставчатым хвостом... существо мертво... поместили в морозильник, чтобы исследовать более детально на Земле... доктор Купер, кажется болен... жалобы на отсутствие чувства насыщения...»

Уже этого было достаточно, чтобы заинтересовать Рауля-учёного. Но Юпитер дал возможность ознакомиться с отрывками уцелевших видеозаписей с «Катарсиса», выбрав только те, которые предшествовали трагедии. Тогда-то они и увидели существо, которое видеокамеры того времени не смогли чётко запечатлеть — таким быстрым и хитрым оно было. Юпитер использовал все возможности современной графики и смог воссоздать внешний вид этого... животного? Рауль смотрел на вытянутый череп, обтянутый чёрной блестящей кожей, на ротовое отверстие и острые зубы, с которых капала слюна, на хвост, заканчивающийся острой треугольной пластиной... Этот монстр без видимых усилий убивал людей, а они так и не смогли нанести ему ощутимого ущерба. Впрочем, в арсенале исследовательской группы было только простейшее оружие, которое могло защитить разве что от диких животных, но не от существа, которое было словно специально создано для того, чтобы убивать. Оно легко пробивало грудную клетку человека руками или хвостом, отрывало конечности...

Рауль годами трудился над созданием оружия. Он вывел десятки монстров, способных сражаться в самых разных условиях. Но ничего подобного увиденному на экране. Он даже подумал, что, возможно, это существо окажется способно нанести вред элите. Мысль, которая должна была бы ужаснуть блонди, но Рауль испытал только непривычное возбуждение при мысли о такой перспективе. Он уже давно не сталкивался ни с чем подобным. Любая задача, которую он решал в последние годы, была для него лёгкой, даже слишком. Работа не приносила ни удовольствия, ни удовлетворения. Это была просто работа. Но он ещё помнил, как в первый раз создал нечто, чего раньше не существовало. Помнил гордость, которую испытывал, когда видел своё детище в действии. Так давно!

Поэтому Рауль так заинтересовался этим существом. И поэтому, когда Морон Илль, с которым блонди был знаком по нескольким проектам, неожиданно предложил присоединиться к нему в поездке, — не отказался. Даже когда узнал, что лагерь экспедиции находится в ста пятидесяти милях от Танагуры: его разбили недалеко от подножия горы, координаты которой обнаружил Юпитер, самостоятельно занявшись дешифровкой взломанных им файлов.

***

Когда аэрокар опустился на посадочную площадку, их с Мороном встретил дежурный обслуживающей группы. Он настоял, чтобы гости надели прочные рабочие комбинезоны и высокие ботинки на толстой рифлёной подошве. Каждого из них опоясали широким ремнём с креплениями для фляги, фонаря, небольшой аптечки и длинного тонкого троса с карабинами. Волосы пришлось стянуть в хвост и спрятать под обязательный шлем. Ни у Рауля, ни у Морона не возникло желания спорить. Им выделили проводника — жада по имени Демиен Ро, на нём был такой же комбинезон, только заляпанный грязью. С ним подошли ещё двое сопровождающих, тоже жады, они тащили какой-то ящик в человеческий рост — видимо, оборудование.

Юпитер отклонил предложение Синдиката по использованию граждан хотя бы для самых черновых работ. Вместо них сюда завезли дроидов. Но всю остальную работу выполняла элита.

Сухой воздух, осыпающаяся под ногами порода — ничто из этого Рауля не волновало. Цель находилась совсем близко. Слишком близко, чтобы обращать внимание на неудобства.

От лагеря они минут тридцать добирались по пологому склону до узкого разлома. Оттуда — ещё несколько миль по расщелине. Когда Рауль почувствовал удар по голове, а под ноги ему упал сорвавшийся откуда-то сверху камень, блонди порадовался, что не отказался следовать правилам. Расщелина привела их на площадку, стены которой образовывали колодец и возносились вверх на несколько миль.

Проводник оставил их, чтобы связаться с группой, работавшей внизу. Рауль и Морон решили немного осмотреться.

Сбоку, за небольшим выступом, они увидели вход в пещеру, оказавшийся довольно большим — не меньше десяти метров в высоту. И Раулю показалось, что это не естественное образование.

— Слишком уж правильная у него форма, — произнёс Морон, тоже осматривая тёмный вход. — Интересно, это исследователи его расширили?

— Не представляю, зачем им это было нужно, — Рауль отрицательно покачал головой. — Подобного оборудования у них на борту не было. Да и для чего оно могло им понадобиться здесь?

— Зачем они вообще сюда полезли? — Морон задумчиво осматривал стены «колодца». — Здесь же ничего нет.

Элита, кроме блонди, не знала, что Юпитеру удалось получить доступ к файлам «Катарсиса». Исключение составили те, кто работал непосредственно над проектом «Катарсис-Прайм». Да и они знали только то, что необходимо. Поэтому Морон был не в курсе, что этот «колодец» был обнаружен случайно. Мобильные исследовательские системы сбрасывали с челнока над определённой точкой. На высоте две с половиной тысячи футов раскрывались парашюты, машина, больше напоминавшая гусеничный трактор, приземлялась, автоматически разворачивалась и занималась сбором образцов грунта, растительности, воздуха, воды — всего, что попадалось на пути. В течение трёх суток команда наблюдала с орбиты за её работой, а потом забирала. Но у одного из этих тракторов сработало только два парашюта из трёх. Из-за возникшего крена машина приземлилась вовсе не там, где должна была, а на плато. Её обнаружили застрявшей между камнями на краю этого самого колодца. Люди увидели зев пещеры внизу и решили спуститься.

Любопытство, которое привело к трагедии. Но Рауль их даже в какой-то степени понимал. Он был учёным, они — исследователями, которым всегда был свойствен авантюризм. И которые часто не понимали, насколько велика опасность, подстерегающая их за поворотом.

— Кто знает, — задумчиво ответил Рауль.

— Господин Ам, господин Илль, — к ним подошёл Ро. — Внизу нас ждут. Прямая связь с Танагурой оттуда невозможна, и если вам нужно с кем-то поговорить, лучше сделать это сейчас.

— А как осуществляется связь с лагерем? — поинтересовался Морон.

— В тоннеле есть ретрансляторы, по ним сигнал передаётся сюда, — Ро показал на небольшую коробку — она топорщилась в стороны антеннами. — И дальше через спутник уже в лагерь. Но это только общая связь на определённой частоте, и пользоваться ею в личных целях запрещено в целях безопасности.

— Да, конечно, — кивнул блонди. — Мы можем отправляться. У меня нет на сегодня важных дел и звонков.

Спуск по тоннелю вниз оказался долгим, но простым: это была расчищенная, хорошо освещаемая дорога. Единственной неприятностью была вода, которая постоянно капала с потолка.

— Здесь пришлось убирать сталактиты и сталагмиты, — рассказал Морон. — За несколько сотен лет вырос настоящий лес, что снизу, что сверху. Вывезти столько камней было очень сложно. Так что их просто поднимали на плато. Теперь там насыпь метров семь-восемь высотой и шириной больше десяти.

Эти подробности Рауля совершенно не волновали. Но он не останавливал Ро, продолжавшего рассказывать, как сверху спускали по частям оборудование, как его монтировали прямо внизу, как устанавливали защитный периметр...

— Защитный периметр? — это было для Рауля полной неожиданностью.

— Да, господин Ам, — подтвердил Ро. — Проанализировав материалы, которые предоставил нам Синдикат, мы пришли к выводу, что обнаруженные «Катарсисом» контейнеры являются яйцами.

— Прошли сотни лет, Демиен! — усмехнулся в ответ Морон.

— Мы не знаем, сколько времени прошло с того момента, как они были отложены, вы совершенно правы, — согласился Ро. — Но мы не знаем также, сколько они пролежали в этой пещере до того, как здесь оказалась экспедиция с «Катарсиса».

— Не буду спорить, — решил Морон. — Время покажет.

— То есть вы нашли эти «яйца» там, в пещере? — уточнил Рауль.

— Да, — Ро кивнул. — Мы сейчас как раз работаем над полным отчётом для Синдиката. С промежуточными отчётами ознакомился господин Минк. И он же санкционировал дальнейшие работы, выделил нам ещё дроидов, разрешил подключить других учёных и подписал увеличение финансирования.

«Господин Минк, да? — подумал Рауль. — А мне ни слова не сказал, хоть и знал, что я интересуюсь этим делом с самого начала».

— И что мы имеем на данный момент? — нетерпеливо спросил блонди.

— Это вы можете увидеть сами, — Ро остановился.

Рауль тоже остановился и тогда увидел.

Они оказались на пороге пещеры — такой огромной, что дух захватывало. Впрочем, это не был порог в буквальном смысле — в одной из стен была дыра примерно в двадцати метрах над полом, с края которой и открылся блонди этот потрясающий вид. Пещера напоминала грандиозный зал: сталактиты, сросшиеся со сталагмитами, сотни или тысячи лет назад образовали гигантские колонны; целые озёра тёмной воды внизу — гладкой, словно отполированный пол; сталактиты поменьше, свисающие с потолка, как необычной формы люстры, и стены с причудливым рисунком, многократно отражающие любой звук...

— Но как?.. — Морон, похоже, потерял дар речи.

— Спуск здесь, если вы имеете в виду это, — ответил Ро и сделал шаг назад.

С левой стороны от отверстия, проделанного неизвестно кем и непонятно зачем, вдоль стены шёл почти ровный неогороженный пандус шириной в три метра. Внизу, на площадке, где заканчивался спуск, стояли белые корпуса передвижных лабораторий, а между ними, словно столбы света, — цилиндрические светодиодные лампы. С такой высоты всё виделось непривычно маленьким. Особенно в сравнении с самой пещерой: она была таких размеров, что казалось — в ней поместится Эос.

— Впечатляет, — признался Рауль.

— Снизу впечатляет ещё больше, поверьте мне, — доверительно сообщил Ро. — Это грандиозно. Но, конечно, поля «яиц» впечатляют сильнее.

— Поля... — повторил Рауль. — И сколько их?

— Идёмте, - пригласил Ро, повернулся к гостям спиной и зашагал по пандусу вниз. — Мы до сих пор не знаем их точное количество. Дроны сделали сотни снимков, и мы загрузили их в программу, чтобы создать подробную карту.

— Даже если учесть, что это автономная машина, не связанная с Юпитером, подсчёт количества яиц не должен быть для неё серьёзной проблемой, — заметил Морон.

— Разумеется, так, господин Илль, — легко согласился Ро. — Но, к сожалению, мы до сих пор не знаем, каковы на самом деле пределы этой пещеры. Во время съёмок дроны зафиксировали пятьдесят два тоннеля. Помимо того, по которому мы сюда спустились. Некоторые из них ведут в пещеры меньших размеров, некоторые сужаются так, что проникнуть туда может только зонд. Зонды мы ждём завтра, кстати, — пояснил он. — Так что говорить о точном количестве пока рано. В некоторых пещерах дроны засняли ещё кладки.

— Вы используете только дронов? — спросил Рауль, переводя взгляд с пещеры на стену — его внимание привлёк поблёскивающий чёрный слой какой-то породы.

— Да, — после короткой заминки ответил Ро. — Я не знаю, какие именно права вам выданы, но раз здесь господин Ам, наверное, высший допуск? — он замолчал, ожидая ответа.

— Вы не получили должностных инструкций? — удивлённо спросил Рауль.

— Получили, — подтвердил Ро. — Но речь шла только об одном госте. С ограниченным доступом к информации.

Рауль чуть не рассмеялся. У Морона не было высшего допуска. Его назначили всего лишь наблюдателем. Так вот почему он предложил Раулю поехать...

Любопытство, так несвойственное элите?

— Я решил ехать в последний момент, — спокойно ответил Рауль, не глядя на Морона. — И мы располагаем всей базовой информацией, которая известна Синдикату.

— Я так и подумал, — Ро кивнул. — Но вы всё равно должны будете официально подтвердить статус. Так вот. В записи с «Катарсиса» сказано, что контейнер — или яйцо, как мы считаем, — открылся после воздействия на него теплом. Учитывая это, мы предположили, что внутри находится организм, способный впадать в состояние, похожее на длительную диапаузу. Но как только температура вокруг поднимается, он реагирует. Просыпается.

— А дальше — «Катарсис»? — полувопросительно добавил Рауль. — Сценарий правдоподобный. Правда, я не помню ни одного живого существа, эмбрионы которого могли бы находиться в состоянии диапаузы на протяжении сотен лет, а потом просто «включиться» и начать действовать.

— Оно могло быть искусственно создано, — сказал Морон. — Но какой смысл гадать? Мы можем себе позволить натуральный эксперимент.

— Вы готовы нам это продемонстрировать? — Рауль был приятно удивлён.

— Не то чтобы готовы, — ответил Ро. — Но раз уж вы здесь, а с вами экспериментальный образец... — он ступил на неровный пол пещеры и снова обернулся к гостям. — Добро пожаловать в «Катарсис-Прайм».

Рауль сдержанно кивнул. Сопровождающие их жады тоже спустились и поставили ящик на пол.

«Экспериментальный образец...» — понял Рауль.

— Прошу сюда. — Ро открыл дверь одной из «коробок» и прошёл внутрь. — Вы можете ознакомиться со всеми данными, раз у вас есть доступ. А я доложу начальнику экспедиции, что вы здесь и спрошу, как скоро мы будем готовы к демонстрации.

— Хорошо.

Рауль огляделся. Лаборатория была пустой, всё оборудование включено. С его точки зрения, Ро поступал опрометчиво, но присутствие блонди, конечно, всё меняло. Хотя на месте жада Рауль бы проверил доступ.

— Простите меня, господин Ам, — Морон сел в одно из операторских кресел, но виртуальные очки в руки не взял. — Меня с самого начала крайне интересовала эта история, поэтому я был рад, когда меня выдвинули в наблюдатели на «Катарсис-Прайм». Но вы же понимаете, что отчёт наблюдателя вряд ли поспособствует карьерному росту. И я воспользовался личным знакомством с вами, господин Ам...

— Можете не объясняться, — прервал его Рауль. — Мне совершенно не интересны ваши мотивы, Морон. Мне и самому было интересно здесь побывать.

— Вы могли приехать сюда в любой момент, — заметил Морон.

— Для этого нужно знать координаты, — возразил Рауль. — То есть сделать официальный запрос. А ещё — знать, на какой стадии находится проект, чтобы не потратить время впустую.

— Понимаю, — кивнул Морон.

— Так что вы мне оказали услугу. Мы квиты, — закончил Рауль.

— Благодарю.

Рауль тоже сел в кресло, снял шлем, поставил его на ближайший стол и надел очки виртуальной реальности.

— Вы можете получить доступ? — спросил он.

— Даже пытаться не буду, — со смешком ответил Морон.

— Тогда разговаривать с Ро и остальными буду я, — сказал Рауль. — Просто слушайте.

И отключился...

Программа уже создала виртуальную модель пещеры, и Рауль этим воспользовался, прекрасно понимая, что как только он обратился к системе, используя свой персональный код, через спутник в Танагуру было направлено предупреждение. Ясон, скорее всего, будет зол. Но Рауль был готов наплевать на это. Ему не терпелось увидеть всё «собственными глазами». И ожидания оправдались.

Их были сотни. Рауль восхищённо смотрел вниз, на то, что смогло бы помочь ему подняться на новый уровень знаний. Сложно было представить себе, что в глубокой древности существовало нечто, способности которого превосходили возможности блонди. Но так и было. Рауль ни минуты не сомневался, что эти монстры были кем-то созданы. В них ощущалась жажда убийства просто ради убийства. Это не было продиктовано мерами самозащиты, потому что люди не нападали — это Рауль заметил на отрывках видеозаписей, которые показал Юпитер. Конечно, люди были для этого монстра едой, но убивать сразу всех было нерационально. Хищник никогда не убивает больше, чем может съесть. Если, конечно, от этого не зависит его жизнь.

Природа везде едина, она не создаёт то, что существует только ради убийства. Подобное с самого начала создавали только разумные существа — чтобы использовать как оружие.

Рауль по диагонали ознакомился с отчётами исследователей, но ничего особенно ценного для себя не нашёл: проект находился на начальной стадии. Большинство моментов было лишь предположениями, которые ждали, пока их опровергнут или подтвердят. Однако Рауль не мог не заметить, как тщательно были проработаны вопросы безопасности. Что ж, это радовало. И обнадёживало. Рауль намеревался уйти отсюда живым, чтобы использовать полученный материал в своей работе.

— Ну как? — спросил Морон, когда Рауль снял очки.

— Почти никак. Они только снимали и устанавливали оборудование. Мы вовремя.

— Совершенно верно, господин Ам, — дверь открылась, и в помещение вошёл Ро. — Мы готовы к первой демонстрации.

— Что вы ожидаете увидеть? — спросил Рауль.

— Мы не знаем, — прямо ответил Ро. — А чтобы строить предположения, нужно знать об этих существах чуть больше, чем ничего.

— Согласен, — Рауль выбрался из кресла. — Мы можем начать прямо сейчас?

— Да. Опытному образцу ввели нанодатчики, которые будут сообщать нам о его состоянии, по всему периметру экспериментальной площадки установлены камеры и усилено действие щитов. На всякий случай приняты дополнительные меры безопасности.

Рауль не стал интересоваться — какие. Если это существо сможет вырваться на свободу, им в любом случае конец.

— Что же мы ждём! — Морон тоже поднялся.

Ро кивнул и, открыв дверь, предложил гостям выйти первыми.

От тишины и пустоты, которая встретила их здесь несколько минут назад, не осталось даже воспоминаний. Вокруг сновали учёные и техники, стоял невообразимый шум. Но беспорядка не было. Всё работало, как обычный механизм — шумный, но чётко отлаженный.

Вслед за Ро Рауль и Морон подошли к небольшому строению неправильной формы: одна его часть выгибалась, как язык, старающийся достать до отставленного в сторону блюда, а другая выглядела как нарост.

— Наблюдать мы будем из пристройки, — вновь заговорил Ро. — Начальник подумал, что вам будет интересно это делать здесь, чтобы иметь возможность как-то влиять на события, если произойдёт что-то непредвиденное. Но вы можете подключиться к виртуальной реальности и продолжить наблюдение за ходом эксперимента в ближайшем корпусе, — он указал рукой на стоявшее неподалёку здание.

— Ваш начальник совершенно прав, Демиен, — ответил Рауль, не отрывая взгляда от странной конструкции.

— Очень хорошо, — сказал Ро.

Они подошли к «наросту», и Ро позволил пропускной системе просканировать свою сетчатку. Толстая, явно бронированная дверь беззвучно открылась.

Внутри был обычный наблюдательный пункт: такие есть в каждой лаборатории, где проводятся натуральные эксперименты. Несколько мониторов, показывающих помещение с разных сторон, в углу полупрозрачная «кишка» дезинфекционной камеры перед дверью, ведущей в помещение, где непосредственно проводится эксперимент, а рядом с ней — широкое прямоугольное окно для тех, кто хочет наблюдать за происходящим своими глазами.

— Теперь я вас оставлю, — Ро отошёл и занял своё место за мониторами.

А Рауль и Морон встали за спинами других операторов. И впервые увидели яйцо вблизи. Рауль испытал чувство, которое с трудом поддавалось анализу: предвкушение чего-то нового и необычного смешивалось с брезгливостью, которую вызывал внешний вид яйца. Оно было неприятного коричнево-зелёного цвета, а неровная поверхность покрыта какими-то волдырями и прожилками. Верх, более светлый, напоминал закрывшийся бутон плотоядного цветка, мясистые лепестки которого могли спокойно удерживать внутри добычу во время переваривания.

Зрелище оказалось мерзким, но завораживающим.

— Все готовы, — сказал один из операторов.

Больше не было не произнесено ни слова. Но Рауль услышал шорох и только сейчас понял, что в дезинфекционной камере всё это время кто-то был. Дверь открылась, и двое в защитных костюмах со шлемами занесли в комнату с яйцом человека и положили его на пол.

— Монгрел? — спросил Рауль, не адресовав вопрос никому.

— Да, — ответил ближайший оператор. — Попался в Мидасе на краже кредитных карт у туриста.

«Как он ещё жив остался?» — удивился Рауль, и неожиданно услышал ответ:

— Мы сделали запрос как раз в тот момент, когда его оформляли и ещё не успели допросить, — это был Ро. — Так что нам повезло без хлопот получить почти целый экземпляр.

В руке одного из тех, кто доставил монгрела, оказался инъектор.

— Сейчас ему введут стимуляторы, и будем наслаждаться зрелищем, — пошутил Ро.

Шутка Раулю понравилась, но смеяться желания не вызвала. Рауль ненавидел монгрелов. Особенно после того, как пришлось ждать, пока Ясона приведут в порядок после взрыва в Дана Бан. Долгий период психической и физической реабилитации обошёлся Амои в кругленькую сумму, но Юпитер сказал, что проще вернуть этого Ясона, чем создать нового. Рауль знал, что создание элиты — трудный и длительный процесс, очень энергоёмкий и затратный, так что с Юпитером был согласен. Синдикат мирился с тем, что приходилось выделять из бюджета деньги на восстановление Ясона Минка, а это значило, что финансирование некоторых «менее значительных» проектов было урезано. Так что ненависть Рауля к монгрелам была оправдана. Хотя бы с финансовой точки зрения. Поэтому обнаружить одного из этих мразей здесь было приятно.

Двое элитников оставили приходящего в себя монгрела и вернулись в дезинфекционную камеру.

А дальше всё было как обычно: монгрел очнулся и сначала долго бесновался, колотил руками по стеклу, бил ногами в дверь. В который уже раз Рауль наблюдал инстинктивную реакцию человеческого организма: монгрел старался держаться подальше от яйца, не подходил к нему. Это могло быть обычное подозрительное отношение к чему-то новому, чего раньше видеть не приходилось. Но Рауль знал, что человек обладает тем, что называется интуицией, и даже не зная, что перед ним, может или просто не обращать внимания на то, что не представляет опасности, или стараться не контактировать с тем, что могжет причинить вред. Он провёл множество экспериментов, связанных с этим, и даже сделал доклад на одной из конференций, но пресловутая интуиция так и не рассказала ему, где прячется.

Сейчас Рауль видел очередное её проявление.

Но группа «Катарсис-Прайм» не собиралась ждать, пока монгрел добровольно подойдёт к «контейнеру».

Откуда-то сверху, со стороны окна, начал поступать дым. Монгрел принялся озираться по сторонам, попытался ещё раз наброситься на окно, но быстро отступил. Сняв рубашку, он скомкал её и приложил к лицу, закрыв рот и нос.

— С противоположной стороны нагнетается свежий воздух, — пояснил Ро. — Там концентрация дыма в несколько раз меньше. Рано или поздно он уйдёт туда.

— Или отключится, — добавил Рауль.

— Или инстинкт самосохранения сработает, выбрав очевидную угрозу жизни и презрев неизвестный предмет, который может быть и вовсе не опасен, — возразил Морон.

— Вот и посмотрим, — произнёс Рауль.

Монгрел оказался очень упорным. Только когда недостаток кислорода почти достиг критической отметки, он стал отползать к яйцу.

Рауль пожалел, что они не смогут наблюдать всё вживую из-за дыма, но когда камеры зафиксировали движение внутри яйца, дым перестал поступать и включилась система фильтрации воздуха.

Монгрел очухался несколько секунд спустя. Он с трудом поднялся, и тогда Рауль заметил, что «лепестки» наверху яйца дрогнули. Дрожь прокатилась по всему яйцу снизу вверх, и когда монгрел качнулся, оказавшись максимально близко, «лепестки» раскрылись и оттуда выскочило восьминогое существо с длинным суставчатым хвостом. Его кожа была влажной и бледной. Не прошло и секунды после раскрытия яйца, как это чудовище прыгнуло на лицо монгрела и обвило хвостом его шею. Восемь лап обхватили голову жертвы. Монгрел покачнулся, а потом стал метаться из стороны в сторону, биться лицом об стену, стараясь содрать с себя монстра, но не прошло и минуты, как он обмяк и упал.

— Подопытному ввели в кровь сильнодействующее успокоительное вещество, — доложил один из операторов.

Рауль не смог не отметить профессионализм тех, кто был свидетелем эксперимента: никто даже не дрогнул, не было испуганных или восхищённых восклицаний, все продолжали работать и выполнять свои задачи. Камеры переключились каждая на свой режим съёмки или сканирования. И в инфракрасном диапазоне Рауль смог увидеть, что происходит — монстр что-то проталкивал тонким зондом через глотку монгрела.

— Паразит? — предположил Морон, с интересом разглядывая изображение на мониторе.

— Скорее всего, — согласился Рауль. — Судя по описаниям, такую же тварь потом обнаружили мёртвой на «Катарсисе». Видимо, выполнив свою задачу, она умирает.

— Логично, — кивнул Морон. — Интересно, сколько времени займёт весь процесс?

— Судя по записям бортового журнала — не так много, — задумчиво ответил Рауль. — Два, может быть, три дня на развитие эмбриона до стадии зрелости. А потом, если записи не врут, чёрная тварь быстро набирает массу.

— Любопытно.

— Вы останетесь здесь, господин Ам? — вставая, спросил Ро. — Если да, у нас есть свободные места, но наверху, в лагере. Здесь остаются только те, кто непосредственно занят в проекте. А ночью — только дежурные.

— Ясно, — Рауль кивнул. — Я не против остаться и понаблюдать. Или даже принять участие в эксперименте. Но пока буду просто наблюдать.

— Я бы тоже не отказался, — сказал Морон. — Но, к сожалению, должен вернуться в Танагуру, чтобы лично представить отчёт.

— Что ж, хорошо. — Ро посмотрел на комм. — Моё присутствие здесь больше не обязательно, так что я могу сопроводить вас наверх.

***

Удобства в лагере почти отсутствовали, но Рауль этого не замечал, потому что больше времени проводил внизу. Наблюдать за развитием эмбриона было сложно: рентгеновские лучи он поглощал, оставаясь на снимках тёмным пятном, в инфракрасном диапазоне просто сливался с окружающими тканями. Так что единственная информация, которой они располагали, был постоянно увеличивающийся размер пятна. Монстр рос с поразительной скоростью, прикрепившись к организму монгрела и буквально высасывая из него жизненные силы. Но Раулю было мало наблюдать за состоянием монгрела.

Тварь, которую назвали пауком, издохла, побегав немного по помещению и убедившись, что выхода нет. А, может быть, просто потому, что её жизненный цикл закончился. Труп забрали через два часа, убедившись, что паук больше не подаёт никаких признаков жизни — было бы опрометчивым шагом не учесть опыт «Катарсиса».

Потом Рауль возглавил группу, занявшуюся изучением мёртвой твари. У него в запасе было целых два дня, и время надо было использовать «...по максимуму».

Когда в первый день они поднялись на поверхность, его комм сообщил о десяти пропущенных вызовах. Восемь из них были от Ясона. Но только добравшись до лагеря, Рауль решил перезвонить.

Ясон не спрашивал, каким образом Рауль там оказался — наверняка и так знал. Но напомнил, что Синдикат не просто так решил держать всё в секрете. И Рауль был вынужден признать, что сам почти уверен — эта черная тварь даже элите может нанести вред. Дальнейший разговор свёлся к тому, что Ясон привёл с десяток доводов против присутствия блонди на месте. На это Рауль возразил, что у главы Синдиката, должно быть, много дел, требующих его внимания, и нечего тратить время зря. Ясон странно усмехнулся и сказал фразу, обеспокоившую Рауля: «Когда-то ты пытался уберечь меня от одержимости, теперь это делаю для тебя я. Но я знаю, что это бесполезно. Поэтому вместо того, чтобы читать тебе лекции по безопасности, я ставлю тебя в известность о назначении тебя руководителем "Катарсис-Прайм". Выжми из этого проекта всё по максимуму».

Рауль и без напоминаний собирался извлечь максимум пользы из «Катарсис-Прайм». Он был уверен, что никто, кроме него, просто не сумеет этого сделать.

Он запросил список оборудования, которое уже было в наличии, и распорядился доставить кое-что ещё. А потом продиктовал своему помощнику приказ о переводе нескольких учёных из главной лаборатории. Конечно, он доверял тем, кто уже был занят в проекте, но всегда предпочитал иметь под рукой людей, с которыми уже работал и которых хорошо знал. Раулю это казалось особенно важным в «Катарсис-Прайм», ведь, несмотря на то, что у них было целых два дня, это был ничтожный срок, на самом деле, за который они не смогут выяснить почти ничего.

Поэтому, когда те, кого он выбрал, прибыли в лагерь, он не стал ждать, пока они устроятся на новом месте, а сразу повёл их вниз.

***

За полтора дня монгрел несколько раз приходил в себя, но ненадолго. В это время он только дико озирался вокруг, пытался встать, выкрикивал что-то непонятное. Было видно, что он не понимает, в чём дело. Еду и воду для него приносили в пластиковых контейнерах и оставляли на полу. И хотя он был настроен явно враждебно, сопротивляться чувству голода не мог — съедал и выпивал всё.

— Господин Ам?

Ро старался держаться поближе, и сначала Рауля это раздражало. Но Демиен был не так прост. Умом элиту не удивишь, реакцией тоже, а вот способностью улавливать буквально из воздуха идеи или желания — да, можно. И Рауль был удивлён, как хорошо Ро его понимает. И не только его. У Демиена не возникло проблем в общении с другими. В конце концов Рауль смирился с тем, что Ро стали считать кем-то вроде его правой руки.

Обычно блонди не задумывались, какова повседневная жизнь обычной элиты. Жады, руби, сапфиры, ониксы — все они старались оказаться лучшими в своём деле, чтобы получить возможность подняться хотя бы на одну ступеньку выше. Каждый из них занимал свою нишу, но в этой нише тоже были карьерные лестницы, подковёрные интриги и прочая, ничего не значащая для блонди мишура. Блонди и так находились на самом верху.

Работая с теми, кого он обычно называл «простой элитой», и не просто работая, а взаимодействуя в нестандартных условиях, Рауль неожиданно для себя понял, что даже элита порой ведёт себя, как граждане.

Но пока от этого не страдала эффективность подобранной им команды, Раулю было на это наплевать.

Они работали так, словно у них в запасе было не два дня, а всего один. Но даже этого оказалось мало. Рауль видел на экране цепочку ДНК паука и не представлял, как она может существовать. В неё были внесены такие изменения, которых Рауль не понимал.

За свою жизнь он создал десятки видов живых существ, сотни модификаций. ДНК для него была лишь конструктором, из которого Рауль мог получить то, что задумал. Он был гениальным учёным, но даже его гений отступал перед задачкой, поставленной создателями этой мёртвой твари.

— Это невозможно, — Рауль поднял голову от окуляра микроскопа, руки в лабораторных перчатках легли на подлокотники кресла и сжались в кулаки. — Невозможно.

— Невозможно возможное считать невозможным, — Ро, как всегда, оказался рядом, чтобы преподнести стакан воды.

Кофе Раулю никогда не нравился, а кроме него, здесь была только вода. Конечно, Рауль мог затребовать всё, что угодно, но сейчас комфорт его интересовал в последнюю очередь.

— Тебе не надоело быть мальчиком на побегушках? – спросил Рауль. На самом деле его раздражение было вызвано вовсе не тем, как вёл себя Ро. Рауля раздражало, что он переоценил свои возможности. Всё это время он где-то глубоко внутри был абсолютно уверен, что никаких загадок нет, что он легко справится и ощутит лёгкое разочарование древними создателями. Но он ошибся.

Ро посмотрел на блонди с удивлением.

— Мальчик на побегушках? — повторил он. — Я не считаю себя мальчиком на побегушках. Я в курсе всего, что происходит здесь. Спросите меня, чем занимается группа в первом корпусе — я отвечу. Я всегда знаю, где можно найти вас — порой очень ценная информация, потому что вы часто покидаете этот корпус. Я знаю, где находится бывший руководитель экспедиции, кто сейчас в лагере и зачем он туда отправился. Я всё ещё напоминаю вам мальчика на побегушках?

Рауль сделал глоток и кивнул, вполне удовлетворённый ответом. Ро оказался полезней, чем многие другие. Но у него были и собственные обязанности. Чтобы выполнять ещё и их, Демиен должен был быть... блонди?

Рауль усмехнулся мысленно. Жад, который мог бы сравниться по возможностям с блонди? А почему нет? Хотя они и были созданы каждый для своих задач, но чем они отличались по сути? Цветом волос?

— Хорошо, тогда скажи мне, как сейчас развивается эмбрион, — потребовал Рауль. Он расслабился, откинувшись на спинку кресла, и прикрыл глаза.

— Поэтому я и пришёл, — Ро устроился в одном из свободных кресел. — Мне кажется, что тварь скоро вылупится. Судя по состоянию монгрела, его смерть не за горами. Я сомневаюсь, что детёныш сможет существовать в падали. Иначе не было бы смысла оставлять жертву в живых. А паук был осторожен.

— Согласен, — Рауль кивнул, не открывая глаз. — Значит, говоришь, что скоро наш монстр вылупится? Интересно, ему будет достаточно одного монгрела для пропитания?

— Я слышал, вы выдвигали теорию, что он не питается органикой, — припомнил Ро.

Рауль вздохнул.

— Да. Выдвигал. Я видел этого монстра в действии. Его кожа... — он задумался, — кожух? Экзоскелет? Он слишком прочен для кости. Не знаю, из чего он на самом деле состоит, но предполагаю, что для его нормального развития этой твари понадобится где-то достать дополнительный источник пропитания.

— Вы считаете их насекомыми? — поинтересовался Ро.

— Насекомыми... — повторил Рауль. — Нет, не думаю, что они насекомые, но допускаю, что они многое у насекомых взяли, благодаря своим создателям.

— То есть вы больше не сомневаетесь в их искусственном происхождении?

— Я никогда в нём не сомневался, — Рауль наконец открыл глаза и поднялся из кресла. — А изучая опытные образцы, только убедился в этом. Ни одно живое существо во всей известной вселенной не убивает ради убийства. Только ради еды.

— Но они не едят людей... — добавил Демиен.

— Верно, не едят. Во всяком случае, я не заметил, чтобы они это делали, — подтвердил Рауль. — Останки на «Катарсисе» не были идентифицированы, но их количество говорит, что монстр просто всех убил, не употребив в пищу ни одного человека. Если бы он мог использовать человечину в качестве еды, трупов было бы меньше. Впрочем, думаю, их бы вообще не осталось.

— Значит, будем наблюдать.

Рауль не ответил. Он снял халат, бросил перчатки в утилизатор и направился к двери. Ро немного помедлил и тоже встал.

— Мне бы хотелось увидеть, чем всё закончится, — неожиданно сказал он.

— Мне тоже, — признался Рауль. — Но мы ведь приняли меры предосторожности.

Так оно и было. Пещеру нашпиговали различными видами оружия: от простых огнемётов до новейших лазеров и нейропарализаторов. Но это почему-то не успокаивало.

Зайдя в корпус, где проводились наблюдения за подопытным, Рауль подошёл не к рядам мониторов, а к окну, разделявшему наблюдателей и опытный образец.

Монгрела лихорадило. Не нужно было смотреть на показатели, бегущие строками по мониторам: на бледном лбу выступила испарина, губы — почти обескровлены, кисти рук покрылись синюшными разводами. Малоприятное зрелище, которое доставило Раулю удовольствие. Ненависть к монгрелам, которые принесли ему столько хлопот, в этот момент немного успокоилась.

— Что-то происходит! — Ро, который с самого начала заинтересовался мониторами, повернулся к Раулю. — Господин Ам, мне кажется, что...

Договорить ему не дали. Рауль и сам уже видел: что-то изменилось. Он подался вперёд, заметив, как тело монгрела содрогнулось — сначала едва заметно, а потом так, словно его кто-то тряс. Глаза подопытного открылись и невидяще уставились в прозрачный потолок. Руки дёрнулись несколько раз, словно он пытался куда-то дотянуться, но сил не хватало. Потом надулись щёки — раз, другой, третий. Раулю показалось, что изо рта монгрела сейчас хлынет рвота, но вместо неё с невнятным хрипом вылилась красно-бурая жидкость.

Кровь!

Монгрел как будто пришёл в себя, он стал молотить руками по каменному полу своей тюрьмы, из горла вырвался хрип, а потом всё кончилось. Как и в прошлый раз — внезапно. Монгрел затих, раскинув руки, за секунду до того, как его грудная клетка словно взорвалась, обрызгав кровью и ошмётками тканей всё помещение.

Но Рауль не двинулся с места. Через заляпанное стекло он смотрел на нечто, выскочившее на свет — грязно-белая влажная кожа в кровавых разводах, большой рот с острыми зубами, слабо развитые конечности... Тварь вылезла из монгрела и устремилась прямо на Рауля.

«Как ящерица», — подумал блонди, прежде чем тварь бросилась на стекло.

Рауль отпрянул, даже зная, что пробить эту защиту не так-то просто. Однако сложно было забыть, что вытворял чёрный монстр на «Катарсисе».

Стекло выдержало. Но тварь, судя по всему, и не метила в блонди — если бы манёвр удался, она бы проскочила мимо... Не удалось. Тварь упала на пол и выбрала другое направление, но Рауль не смог увидеть — куда.

Сигнал тревоги оповестил, что в здании происходит что-то не то.

— Эта штука проникла в вентиляцию, — доложил один из операторов ровным голосом, не выдававшим беспокойства, хотя Рауль мог бы спорить, что жаду, сказавшему это, немного не по себе. — Не знаю, как, но она просто растворила стальную раму...

На экране появилось изображение словно оплавленного по краям вентиляционного отверстия.

— Как это могло случиться? — Рауль резко повернулся к операторам.

Никто не ответил. А тот оператор, который доложил о «штуке» в вентиляции, вывел на экран запись тех нескольких секунд, которые понадобились твари, чтобы сбежать. Сначала они увидели всё в реальном времени, а потом — в замедленном воспроизведении.

— Он что, просто прогрыз это? Бронированную сталь? — произнёс кто-то.

— Нет, — Рауль вгляделся в изображение. — Он её растворил.

— Ого! Слюной? Интересно, из чего сделан его желудок?

Рауль едва удержался от улыбки. Они только что узнали, что даже сталь, которую используют повсеместно как один из самых надёжных сплавов, не может удержать эту тварь, а у членов его команды только один вопрос — из чего состоит её желудок.

— Мы должны сообщить наверх о том, что произошло, — сказал Ро.

— Займись этим, — согласился Рауль. — А мы будем искать тварь. Хотя, если честно, я даже не представляю, как мы можем это сделать.

Ро, явно недовольный, что его отсылают куда-то, предложил:

— Мы можем использовать нашу виртуальную карту и всех дроидов, которые есть в распоряжении.

— Разумно, — Рауль кивнул. Он посмотрел на Демиена, борясь с желанием поставить жада на место, но передумал. — Хорошо, отправь кого-нибудь составить сообщение для наземного лагеря, а сам займись подготовкой к поискам. Через десять минут жду всех в основном здании.

— Мы можем полагаться только на зрение, потому что не имеем представления, в каком диапазоне тварь может быть обнаружена, — Рауль давал последние инструкции внимательно слушавшей его команде операторов, которым предстояло заниматься поисками вылупившейся «ящерицы» — название, которое прилипло к новорожденной твари, как раньше к переносчику — «паук». — Каждый из вас возьмёт на себя четыре дрона и чётко ограниченный участок пещеры. Помните, что ящерица, несмотря на короткие лапы, передвигается очень быстро.

— Я хотел бы ещё предложить использовать 3D-сканеры, — подал голос жад, которого Рауль запомнил — именно он доложил о проникновении ящерицы в вентиляционную систему. — Визуальный контакт хорош, но что, если мы что-то упустим? Не из-за невнимательности, а из-за ограниченного угла обзора?

— Согласен. Тогда подключите к этому столько специалистов, сколько нужно. И добавьте к отчёту на поверхность требование, чтобы сюда направили боевых дроидов, — приказал Рауль. — Надеюсь, это окажется лишней мерой, но мы должны учесть все возможные варианты развития событий.

Рауль вышел из здания и подошёл к самому краю «поля». Он не сомневался, что ящерица уползла подальше и забилась в какую-нибудь щель, поэтому не боялся нападения со спины. Но заходить дальше было точно самоубийством: они уже убедились, что в каждом из яиц живёт то, что вполне сможет убить. Хотя Рауль и не сомневался, что его реакция поможет избежать «близкого знакомства» с пауком. С одним, с двумя, с тремя... Но он попробовал представить себя окружённым этими тварями и понял, что даже для блонди риск неоправданно велик.

— Всё готово, господин Ам.

Почему-то в этот момент услышать голос Ро оказалось особенно неприятно. Поэтому Рауль ответил коротко:

— Хорошо.

Ро ушёл. Его навязчивость раздражала Рауля всё больше. Он понимал стремление жада выслужиться, чтобы подняться по карьерной лестнице, но это было уже как-то слишком.

Да ещё эта сбежавшая ящерица...

Рауль видел план здания. Обычно располагающиеся под самым потолком, на этот раз вентиляционные отверстия были сделаны по-другому — из-за сложной конструкции здания и необходимости разместить дополнительное оборудование вне зоны досягаемости. Это позволило твари допрыгнуть до решётки вентиляционной трубы и сбежать.

Проектировщика и его начальника отослали в Танагуру, и Рауль едва удержался, чтобы не спровадить туда Ро в качестве конвоира. Его и самого озадачивала внезапная неприязнь к жаду. Хотя не такой уж и внезапной она была, скорее развилась постепенно. Рауль не привык работать постоянно с людьми, которых не выбрал для этого сам. «Катарсис-Прайм» захватил его так сильно, что Раулю было просто плевать, с кем именно он работает — лишь бы работали эффективно. Но неожиданно это стало важным. Очень важным.

Рауль понимал, что все его чувства вызваны целым рядом причин. И Ро, скорее всего, был лишь последней каплей. Но когда всё началось?

Он стоял, смотрел вглубь пещеры, не стараясь там что-нибудь разглядеть — просто смотрел. Почему-то сейчас его успокаивало это мрачное место, в которое вряд ли когда-нибудь заглядывал луч солнца. Рауль стоял и смотрел в темноту, раздумывая, когда же всё началось. Когда Ясон умер? Да нет, раньше, намного раньше. Когда Ясон завёл себе этого ненормального пэта. Или ещё раньше? Когда он оставил Катце в живых, объяснив это тем, что разбрасываться такими мозгами — значит совершать глупость. Но Рауль тогда увидел и услышал совсем другое. Ясон выделил из всех, кто окружал его, монгрела. Кастрированного монгрела, который должен был просто ухаживать за пэтом! Мебель, лишённую любого достоинства, призванную служить, и не больше того. Но Ясон наплевал на всё, он оставил этому монгрелу жизнь. А Рауль почувствовал себя уязвлённым. Впервые в жизни. Они были друзьями. Не в том смысле, который обычно вкладывают в это люди. Но если бы Рауль выбирал определение для их отношений, то назвал бы их дружбой. Рауль доверял Ясону больше, чем кому-нибудь ещё. И верил, что Ясон так же доверяет ему. Это была первая ошибка. Второй ошибкой было думать, что Ясон послушает его и откажется от желания выдрессировать другого монгрела и сделать из него пэта. Ошиблись оба — и Ясон, и Рауль. Ясон так и не смог сделать из Рики пэта, а Рауль получил лишнее подтверждение, что их не связывает вообще ничего. Всё то время, пока Ясон был увлечён своими... дрессировками, Рауль чувствовал себя каким-то ненужным, совершенно лишним. А когда Ясон простил своему монгрелу Мимею, Рауль просто пришёл в ярость. Ясон вытер ноги не только о свою гордость, о нет! Ясон вывалял в грязи всё, что связывало их до сих пор.

Рауль был разочарован в себе, потому что верил: они друзья и могут рассчитывать друг на друга. Он был разочарован в Ясоне, потому что блонди позволил собой манипулировать и опустился до того, чтобы заниматься сексом. С монгрелом! Если Ясону так хотелось острых ощущений, то он мог бы...

Рауль закрыл глаза, отсекая дальнейшие мысли. Этого никогда бы не случилось. Он бы не позволил. Он не поступился бы гордостью блонди даже ради Ясона. Никогда. Хорошо, что никто не знал, чего ему стоило постоянно напоминать Минку о правилах, долге и достоинстве! Он чувствовал себя, как человеческая женщина, вынужденная юлить, опускаться до лжи и использовать как единственное оружие мнение окружающих — низкий приём, говорящий только о том, что больше ей нечем удержать своего мужчину.

А когда Ясон вернулся, он ничего не спросил и ничего не сказал. Просто вернулся и всё.

«Нет, хватит, — Рауль снова посмотрел туда, где в десятках нор, выточенных когда-то водой, могла прятаться тварь. — У меня есть задачи поинтересней, чем эта бессмыслица».

Десять минут уже почти прошло.

Рауль повернулся к тьме пещеры спиной и неожиданно почувствовал, что кто-то смотрит на него — оттуда, из тьмы. Он резко обернулся, но ничего не увидел, однако чувство опасности не исчезло. Рауль словно оказался лицом к лицу с врагом, которого не мог видеть. И чувство это усиливалось с каждым мгновением.

«Что за чушь!»

Рауль заставил себя снова повернуться к темноте спиной и, несмотря на всё возрастающий страх, больше не оборачивался. Перед тем, как открыть дверь главного корпуса, Рауль на секунду замер. Ощущение, что за ним кто-то следит, переросло в подобие уверенности. Вдруг показалось, что этот «кто-то» не просто следит, а стоит прямо за спиной и готов воткнуть в спину острый, как лезвие, коготь, который пробьёт позвоночник, разорвёт внутренности и выйдет из грудной клетки, забрызгав дверь кровью.

«Чушь!» — повторил мысленно Рауль.

И протянул руку к сканирующему устройству. Система распознала ладонь, и дверь с шипением открылась. В тот же момент ощущение злого взгляда в спину исчезло.

«Да что это такое со мной?»

Рауль вошёл в помещение, которое в спешном порядке очистили от аппаратуры, чтобы в нём можно было провести большое собрание.

Все уже были на месте. Он подошёл к двум столам, стоявшим перед обзорным экраном — импровизированной трибуне. В комнате и до этого было не очень шумно, а теперь воцарилась полная тишина.

— Итак, господа, поскольку у нас чрезвычайная ситуация, мы ждём подкрепление из Танагуры. А пока оно добирается, мы будем искать ту тварь, которую упустили, — без предисловий начал Рауль и коснулся экрана рукой. Появилось изображение какой-то туманности, которое через несколько секунд переключилось на снимок твари. — Самое неприятное — мы не знаем, как быстро она развивается и как может выглядеть сейчас. Так она выглядела, когда только появилась. А вот так, — Рауль мазнул по экрану указательным пальцем, — выглядит взрослая особь. Так или почти так. Мы будем искать или ящерицу, или чёрного монстра, или промежуточное звено между ними. Но кроме этого, я хочу, чтобы вы были очень внимательны и подмечали любые изменения в ландшафте. Мы знаем, что эмбрион поглощает рентгеновские лучи, так что нет гарантии, что в любом другом диапазоне он будет виден. Дроны настроены на сканирование местности, они будут использовать программу распознавания, сравнивать данные с имеющейся картой. Но вам придётся дублировать их. Будьте крайне внимательны. За каждыми двумя дронами закреплён один участок, который будет исследоваться с противоположных сторон. Вопросы?

Нет, вопросов не было. Рауль кивнул и первым покинул помещение. Он не собирался садиться в кресло оператора, хотел быть в курсе всего.

Однако даже подробное сканирование не помогло найти ящерицу. Они потеряли целый день, а вместо неё обнаружили около десятка новых ответвлений.

Рауль с Демиеном сидели и просматривали новую карту и пытались сопоставить её со старой.

— Нашли нечто непонятное — какой-то кожух. Его раньше здесь не было, — рассказывал Ро. — В одном из узких ответвлений, заканчивающихся тупиком.

Картинка изменилась, но неожиданно Рауль произнёс:

— Подожди. Верни назад.

Снова на экране появилось изображение чего-то, напоминающего...

— Кожа! Кожух! — Рауль нахмурился, обеспокоенный собственной догадкой. — Оно сбросило кожу, как это делают некоторые насекомые.

— Да, припоминаю что-то такое, — не очень уверенно произнёс Демиен. — Но тогда у нас проблема, потому что мы заметили ещё одну такую сброшенную кожу. Только значительно больших размеров...

На экране появилась бесформенная гора, в которой невозможно было разглядеть детали, но программа, повинуясь профессиональным движениям Ро, быстро «развернула» изображение.

— Ничего себе... Тварь, сбросившая это, должна быть где-то около полутора метров ростом. То есть примерно на метр выше, чем та, которую я видел своими глазами, — подсчитал Рауль.

— А ещё вот это, — Ро вывел на экран изображение участка пола пещеры и увеличил его. — Сканеры зафиксировали довольно глубокие траншеи там, где раньше на поверхность выходили пласты антрацита. Не везде, но во многих местах.

— Антрацит... — задумчиво повторил Рауль. — Не понимаю. Его невозможно употреблять в пищу. Строительный материал?

— Для чего? — Ро с тем же выражением, что и Рауль, смотрел на экран. — Гнездо строит?

— Гнездо или убежище, — Рауль покачал головой. — Но мы нигде не видели никаких нагромождений. Да и перетащить куда-то столько камней бесшумно просто невозможно. А мы... — Рауль резко поднялся с кресла. — У нас ведь есть шумоуловители?

— Да, конечно, — Ро тоже подскочил. — Только в лагере. И нужна будет абсолютная тишина...

— Значит, придётся заткнуться, — бросил Рауль.

В местную сеть были объединены коммы всех участников экспедиции, и Рауль лично разослал всем сообщение о сборе в главном корпусе.

На то, чтобы доставить шумоуловители, установить их и подключить к электросети, ушло больше четырнадцати часов. Рауль всё время торопил техников, но они и так работали на пределе возможностей. Быстрее было просто невозможно.

Рауль чувствовал, что они упускают драгоценное время, которое может стоить кому-нибудь жизни в итоге, поэтому когда наконец ему доложили, что всё готово, он только раздражённо кивнул и приказал провести последний инструктаж.

Через десять минут после этого лагерь погрузился во тьму. Все расположились снаружи, так как находиться в обесточенных из-за шума генераторов помещениях было нельзя — вентиляция и та не работала. Как и электронные замки. Лагерь окружили многофункциональные дроиды, которым вручили оружие. Элиту тоже вооружили. Благо, им не нужно было объяснять, как стрелять — это умели все.

Рауль смотрел на монитор не отрываясь и прижимал наушники к голове. Направленные уловители, которые установили так, чтобы их локаторы захватывали всю площадь пещеры, фиксировали любой звук и опознавали его.

Дыхание кого-то за спиной...

Плеск упавшей сверху капли воды...

Снова плеск....

Шум — непонятный и не поддающийся распознаванию...

Густой смачный всплеск, который программа тоже не смогла определить...

Удар...

Свист...

Тихое жужжание — разряд лазерного оружия...

Крик...

Рауль сорвал наушники и поднял голову. В абсолютной темноте ничего не видел даже блонди. Но он слышал — сумел вычленить из звуков один — свист рассекающего воздух тела, движущегося с невероятной скоростью. Рауль отскочил, одновременно доставая из кобуры оружие — лазерный пистолет.

Кто-то включил генераторы, и площадка осветилась перекрёстными лучами прожекторов.

Рауль замер, поражённый. Тварь была ростом не в полтора метра. В ней было уже больше двух метров. Она возвышалась над ним, легко сохраняя равновесие на двух длинных... лапах? ногах? Между которыми замер длинный хвост, заканчивающийся, как Рауль знал, очень острой пластиной, уже испачканной в чьей-то крови. Верхние конечности, жилистые и мощные, легко разорвали на части подвернувшегося под руку жада. Тело — обтянутый чёрной кожей скелет, перевитый сухими жгутами мышц. В продолговатом черепе — ничего, что напоминало бы глаза. И рот — зубы длинные и острые, как у хищной рыбы.

Все это Рауль смог разглядеть за доли секунды. И именно столько понадобилось твари, чтобы сориентироваться. Она... или он пригнулся, припал к земле, а потом — прыгнул.

Рауль едва успел отпрянуть.

Тварь метнулась в направлении пандуса, ведущего к тоннелю, но попала под перекрёстный огонь лазерного оружия и огнемётов, установленных в пяти метрах над полом в качестве последней линии обороны. Тварь не издала ни звука, просто оттолкнулась лапами от стены и исчезла во тьме неосвещённых участков пещеры.

Рауль поднялся и, зажав левой рукой предплечье правой, огляделся по сторонам. Площадка, на которой они собрались несколько минут назад, была залита кровью. Части тел, разорванные внутренности и заляпанная всем этим элита, ошарашенно осматривающая себя — не своя ли это кровь на руках? Только увидев, как все, кто остался в живых, рассматривают свои тела, Рауль понял, что предплечье правой руки болит. Он опустил взгляд и посмотрел на руки. Левая была в крови.

Рукав комбинезона выше локтя был разодран и потемнел от крови. Раздвинув края ткани, Рауль облегчённо выдохнул: рана была неглубокой, хотя края были слишком ровными, будто кожу взрезали острейшим лезвием.

«Может, тварь случайно задела?»

Может, и так.

И тут Рауль вздрогнул. Он почувствовал, как кто-то ухватил его за ногу. Медленно переведя взгляд со своей руки вниз, Рауль ощутил, как к горлу подкатывает тошнота. На него смотрел Ро, половина которого ниже спины почти отсутствовала. Из-под обрывков искусственных тканей уродливо торчали тазовые кости, поблёскивающие металлом. За... этим по камню тянулся блестящий тёмно-синий след.

— Г-господи... н... А... Ха... Ам... Я... я вы... выполнил... ва... ха... ше... поруче... ни... ни... е. Я мо... могу... рас... ха... ха... расчит-т-тывать на... ха.... По... по... повыше... кхе... ние?

Рауль не смог совладать с отвращением, которое вызвал у него вид Ро. Он отпихнул жада ногой, искоса глянув, как того перевернуло и впечатало в стену.

— Господин Ам, вы в порядке?

Кто это был, Рауль не понял.

— Да. Помогите тем, кому можно, — быстро проговорил он.

— Вам самому нужно показаться врачам.

Рауль кивнул. Конечно, он покажется врачам. Но сначала он должен дать знать тем, кто наверху, что всё вышло из-под контроля.

Однако прежде чем он сделал хотя бы шаг, к нему подошёл жад — по виду новичок, скорее всего, из тех, кто только пробивается наверх. На нём был белый халат в тёмно-синих разводах, и Раулю понадобилось несколько мгновений, чтобы осознать, что это — кровь. Кровь таких же элитников, как он сам.

— Господин Ам, я могу оказать вам первую помощь?

— Э... Да, — согласился Рауль. — Только быстро. Никаких обработок — только самое необходимое.

— Тогда я стяну края раны, подклею и наложу фиксирующую повязку.

Работал новичок быстро, как Рауль и хотел. Скоро боль отступила, а потом опять ненадолго вернулась, когда накладывали эластичный бинт.

Он поблагодарил жада, который в ответ только неловко улыбнулся.

— Господин Ам?

Рауль уже подошёл к началу подъёма, когда его окликнули.

— Я должен составить отчёт и отправить его немедленно, — не разбираясь, кто перед ним, резко сказал Рауль. — А ещё распорядиться в лагере о местах для раненых. Так... Ещё... — он нахмурился. — Составьте график — кто и в какую очередь будет покидать базу. Я надеюсь, что подкрепление из Танагуры уже здесь, и мы...

— Вы хотите сказать, что мы отсюда уходим?

Только сейчас Рауль понял, что этого жада он знает — тот самый, который обратил внимание на решётку вентиляции, когда ящерица сбежала.

— То есть? — не понял Рауль.

— Мы разве не должны захватить эту тварь, чтобы исследовать и...

— Должны, — Рауль неожиданно почувствовал, что успокаивается. — Но мы так же должны чётко представлять себе, с чем имеем дело и какими возможностями располагаем. Сейчас мы — просто горстка плохо вооружённых людей. Отличная мишень. Поэтому да, сейчас мы отсюда уходим. Но вернёмся, как только будем готовы.

— Ясно, — жад кивнул.

— Кстати, как вас?..

— Хан Моррис, господин Ам.

— Замечательно, Хан, — Рауль кивнул. — Организуйте здесь всё, пока я связываюсь с Танагурой.

Только оказавшись в «колодце», Рауль понял, что не поднимался на поверхность несколько дней. Наверху, видимо, догорал яркий закат, окрасивший в розовый тот кусок неба, который можно было отсюда разглядеть. Рауль остановился ненадолго и прислушался, но в тоннеле по-прежнему стояла тишина. Это было хорошо. Вряд ли тварь затаилась надолго, но хотелось надеяться, что у них достаточно времени, чтобы перегруппироваться.

Рауль пересёк площадку перед входом в пещеру и остановился около приёмника. Но передумал. Оглянувшись на тёмный зев пещеры, он резко развернулся и пошёл к узкой щели разлома.

Он не помнил, чтобы идти по этой расщелине было так тяжело. Под ногами валялся битый камень, неровные стены топорщились острыми выступами, сверху то и дело срывались обломки. Рауль вспомнил, что где-то там, наверху, десятиметровая насыпь. Оставалось надеяться, что она не с этой стороны. Но через некоторое время Раулю показалось, что стены давят на него, а воздух стал каким-то тяжёлым, слишком разреженным — таким, каким невозможно дышать. А сверху насыпь из осколков сталактитов, и она рушится, камни катятся по склонам, вызывая целую лавину, которая накроет его, обязательно накроет...

Рауль замер, уцепившись за выступ и подняв голову. Узкая, неровная полоска неба постепенно темнела. Скоро наступит ночь.

Сбросить наваждение помог сигнал комма.

Рауль прикрыл глаза и постарался выровнять дыхание.

Всё хорошо. Это просто усталость.

Он взял себя в руки и ответил.

— Рауль? Что с тобой? — в голосе Ясона слышалось беспокойство.

— Я сейчас иду в лагерь. Ты выслал военизированное подкрепление? — Рауль сделал один шаг, потом другой — и вдруг понял, что даже такое присутствие Ясона его успокаивает.

— Оно уже должно быть на месте. Рауль, ты должен вернуться в Танагуру, — заявил Ясон. — Это не обсуждается.

— Я не поеду в Танагуру, — Рауль покачал головой. — И это не обсуждается. Мне просто нужен душ и новый комбинезон.

— Рауль. Синдикат без тебя обсудил положение дел на экстренном заседании. Мы пытались связаться с тобой, но это оказалось невозможно, а направлять приказ в лагерь, чтобы они передали его тебе, было глупо.

— И? — Если честно, Раулю было наплевать, что там решил без него Синдикат. Но Ясон ведь не просто так позвонил.

— Что там у вас происходит сейчас? — вместо ответа спросил Ясон.

— Сейчас у нас там, внизу, бегает двухметровая тварь, которая умеет разрывать элиту на две и более частей, — с мрачной усмешкой ответил Рауль. — Ну ты помнишь, чёрная такая тварь, которая брызгает слюной и хвостом прошибает грудную клетку.

Ясон молчал несколько секунд, а потом, словно приняв решение, резко сказал:

— Рауль, я хочу, чтобы ты вернулся. Ты должен знать. Синдикат оценил степень риска как очень высокую. И мы решили, что если эксперимент выйдет из-под контроля, у нас останется один выход — ядерная бомбардировка. Инженеры уже разработали схему купола. Производство начнётся завтра.

— Ясон, такие вещи — это всегда высокая степень риска, — Рауль поморщился, наткнувшись поврежденной рукой на выступ, который не заметил в окружавшей темноте. — Я остаюсь. Если эксперимент выйдет из-под контроля...

— То ждать никого не будут, — бесцеремонно перебил его Ясон. — Будешь ты там или здесь — не имеет никакого значения, Рауль. Мы видели, на что эта тварь способна. И ты видел. Возвращайся. Тебе ведь не обязательно её брать живой для своих опытов. Дождись, пока с ней покончат, а потом препарируй в своё удовольствие — в твоём распоряжении будет целая вечность. Но если ты останешься... — он замолчал, нахмурился и посмотрел куда-то в сторону. — В общем, ты мне нужен здесь.

— Я? Тебе? Нужен? — Рауль почувствовал, что внутри как что-то щёлкнуло. Он только что был готов рассмеяться, выдав свои чувства с головой. Но безумие вдруг отступило. Он кивнул и сказал: — Я учёный, Ясон, а это — важный эксперимент. Но я учту твои пожелания.

— Хорошо бы, — Рауль прекрасно видел, что Ясон не верит ему. — Ладно, мы ждём полный отчёт. Синдикат готов собраться в любую секунду. Мы не получаем достаточно сведений, и это заставляет некоторых нервничать. Маркус и Зильберт были готовы голосовать за немедленный ядерный удар по местности. Дин, Орфей и Хьюберт колебались, но если поступят новые сведения и они будут... Ты понимаешь меня.

— Да, — согласился Рауль. — Понимаю. У меня несколько часов на то, чтобы ситуация нормализовалась.

— Верно.

Сказал и отключился.

Раулю обычно было достаточно скудного освещения, чтобы без проблем ориентироваться в пространстве, но это не помогало. Не сейчас. Каменные стены вокруг словно вытянулись вверх ещё сильнее, и Рауль едва удержался, чтобы не набрать Ясона. И тут заметил, что впереди можно различить узкую полоску вечернего неба. Оказывается, он почти дошёл!

Последние метры блонди почти бежал, забыв об осторожности, поддавшись единственному желанию — выбраться из этого каменного мешка.

***

Рауль смотрел, как отряд вооружённых до зубов людей — элитное подразделение, созданное для решения именно таких вопросов, — постепенно втягивается в расщелину. На нём теперь была такая же форма, как и на них — тёмно-серый комбинезон с нашивкой «Рауль Ам» на груди слева, под комбинезоном — лёгкая составная керамитовая броня; ещё — полумаска, закрывающая нижнюю половину лица, шлем с визором, высокие ботинки из сверхпрочных материалов, которые, по идее, могли остановить прямой удар...

Теперь Рауль чувствовал себя не просто защищённым, но и способным потягаться с тварью.

«Господин Ам, — раздалось в наушнике, — мы сейчас на общей частоте. Я бы хотел, чтобы, пока мы идём, вы ввели нас в курс дела».

«Хорошо», — согласился Рауль.

Хотя рассказывать не было никакого желания. Вся эта история была одной сплошной ошибкой. С самого начала. Хотя, если бы Рауль сам всё организовывал, он бы подготовился тщательней. Но курировал «Катарсис-Прайм» сам Ясон, который перепоручил всё какому-то жаду.

Впрочем, искать виноватых было поздно. Поэтому Рауль просто отодвинул проблему на задний план и уступил просьбе капитана Доу.

Когда он закончил, в эфире некоторое время царила тишина. Потом Доу сказал:

— Если это всё, то мы имеем дело с плохой организацией и средней сложности проблемой в виде монстра, строения и всех возможностей которого мы не знаем. Очень хорошо. Благодарю вас, господин Ам.

— Не за что, — ответил Рауль.

Они как раз подошли к «колодцу», в котором организовали перевалочный пункт. Доу и его отряд просто прошли мимо, а Рауль задержался. Его присутствие внизу было не обязательным, а о прибытии отряда там было известно. Так что проблем не предвиделось.

Рауль осмотрелся. Оказалось, что жертв монстра было не так много — всего четыре элитника, одним из которых был Ро. Рауль заметил его сразу — бледное лицо, закрытое осмотической маской, слипшиеся от крови волосы и исчезающие под термоодеялом трубки, тянущиеся от портативной коробки жизнеобеспечения.

Жалкое зрелище. Ещё более жалкое, если вспомнить его последние слова.

«Повышение!» — фыркнул мысленно Рауль.

Ещё на одного жада тварь наступила, приземляясь. Это закончилось разрывом нескольких внутренних органов, переломами рёбер, но его ещё можно было спасти.

Части тел двух оставшихся элитников были упакованы в герметичные ящики.

Хана Морриса, как Рауль и ожидал, в «колодце» не было.

Он подтвердил все назначения Морриса, даже не взглянув, и отправился вниз.

***

Исследовательскую базу теперь было не узнать. Половина коробок-зданий уже была разобрана, и всё составлено около стены рядом с частично упакованным оборудованием. Хотя Рауль и понимал, что сейчас важно всё убрать, но не мог отделаться от мысли, что вся эта возня — лишь потеря времени.

— Вы должны уходить отсюда, — голос Доу Рауль узнал легко.

— Мы должны здесь остаться, — и этот голос был хорошо знаком.

— Капитан Доу! — окликнул Рауль руководителя отряда. — Позвольте мне.

Капитан коротко кивнул блонди и отошёл к двум своим людям, стоявшим немного поодаль. Остальных бойцов Рауль не заметил.

— Хан, вы должны подняться на поверхность, где вам выдадут специальное снаряжение, — пояснил Рауль.

— Да они разнесут тут всё, пока мы туда-сюда бегать будем, — нахмурившись, ответил Моррис. — Знаете, я не против предосторожностей, но...

— Хан, это — приказ. Вы вернётесь сюда, как только будете готовы продолжить работу. Но сейчас от нас, учёных, здесь толку не так много.

— Они собираются применить огнемёты, чтобы уничтожить поля и иметь возможность свободно передвигаться по всей пещере, не боясь «пауков», — сообщил Хан. — Если они здесь всё уничтожат, у нас не останется ничего!

Рауль кивнул. Он тоже об этом думал, поэтому и спустился сюда, хоть и не представлял, что сможет сделать.

— Пока тут была суматоха, я засунул тело одного жада в коробку из-под оборудования. Ему уже ничем не поможешь, а...

— Ты хочешь сказать, что в одном из контейнеров там, наверху, не труп, а яйцо? — Рауль был очень недоволен. — Ты хоть соображаешь, чем это всё может закончиться?

— Я поменял коды замка, так что никто случайный открыть не сможет, — Хан не отводил взгляд, как человек, убеждённый в своей правоте. — Господин Ам, вы ведь меня понимаете. Понимаете ведь?

Рауль колебался. С одной стороны, этот жад нарушил всё, что можно было нарушить, с другой — спас заведомо провальный эксперимент. А если быть до конца откровенным, то Рауль спустился сюда с одной целью: попытаться хоть что-то спасти. Но теперь это было не нужно.

— Да, — наконец кивнул он. — Понимаю. Но как ты...

— Это было несложно. Я... Мне показалось, что они вообще на меня не обращали внимания. Ну и я был очень осторожен, закрыл лицо маской.

— Хорошо, — Рауль задумался и подозрительно посмотрел на Хана.

«Очень осторожен, да?»

Что-то в это не очень верилось, но Рауль сам наблюдал за монгрелом, внутри которого развивался эмбрион. То, что Хан стоял перед ним, не проявляя признаков беспокойства или плохого самочувствия, можно было счесть доказательством, что он действительно был крайне осторожен и не пострадал.

Чтобы принять решение, понадобилось несколько мгновений.

— Тем более ты должен быть наверху, чтобы лично контролировать всё, — сказал Рауль. — Особенно доступ к этому ящику. Я направлю приказ, чтобы тебя подключили к исследованию тел в автономной, полностью изолированной лаборатории с повышенными мерами безопасности. Сам будешь разбираться с той кашей, которую заварил. А я, как только будет возможность, присоединюсь к тебе.

— Да, господин Ам.

Хан кивнул и, обойдя Рауля, пошёл к пандусу, ведущему наверх.

Рауль так и остался стоять. Он должен был не просто остановить Морриса. Он должен был доложить о том, что произошло, о неподчинении прямому приказу, о самовольных решениях, которые могут повлечь за собой огромный риск. Но искушение было слишком велико. Теперь он знал, что сталь эту тварь не удержит. Можно было использовать это знание, чтобы построить лабораторию, которая станет безопасной для окружающих, и там проводить опыты, докопаться наконец до того, как древние биоинженеры создали такое существо...

Это было слишком хорошо. Как мечта. Но Рауль прекрасно знал, что мечты редко сбываются.

Он заметил вспышки огнемётов и услышал тонкий возмущённый писк десятков «пауков», выгнанных из коконов и умирающих, не выполнив своей задачи.

Рауль подошёл поближе, но так, чтобы не попасть под струи огнемётов, если какая-то тварь сочтёт его привлекательной целью.

Струи огня, вырывавшиеся из широких стволов, были невероятны. Если бы не взрывающиеся в этом аду яйца, Рауль бы решил, что это самое красивое зрелище из всех, которые ему доводилось видеть. Нужно было уходить, но оторвать взгляд от этого зрелища было непросто.

И вдруг посреди бушующего пламени приземлилась чёрная фигура — та самая тварь. Рауль инстинктивно подался назад. Он знал, что на всех членах отряда усиленная броня, но не был уверен, что она выдержит удар когтей или хвоста монстра.

«Не выдержит, — понял Рауль, когда тварь подняла на хвосте дёргающееся тело одного из бойцов. — Из чего же ты сделан? Всё бы отдал, чтобы знать».

Рауль отступал, но, похоже, поздно. Тварь, в которой было уже около трёх метров, в два быстрых скачка оказалась рядом с ним. И тогда Рауль понял: она хочет вырваться отсюда, а он — ближе всех к выходу.

Упредив удар хвостом, Рауль перекатился по каменному полу и замер, припав на одно колено. Он рванул из-за спины лазерную винтовку — куда более мощную, чем та, что была у него до этого. Комбинированное оружие могло выпускать ещё и небольшие осколочные мины. Но это уже на крайний случай. И для дальнего боя: на самого стрелка так же распространялись законы физики, как и на цель. Так что избежать осколочных ранений можно было, только находясь за пределами зоны поражения.

Рауль прицелился в тварь, но выстрелить не успел, потому что и тварь не бездействовала: подскочив, она приземлилась за спиной блонди. И Рауль едва увернулся от острия хвоста, свистнувшего в каком-то дюйме от лица. Тварь подняла его и повернула, словно изучая. Но чем? Рауль по-прежнему не видел ничего, напоминающего глаза.

Открылся рот, блеснув острыми клыками, и Рауль увидел, как изнутри выдвигается ещё одна челюсть. Вид настолько же завораживающий, насколько и отвратительный. Рауль дёрнулся, попытавшись освободиться, но сразу же понял, что это будет не так просто: тварь была не слабей блонди. Он напряг мышцы до предела, чтобы справиться с хваткой монстра. И он смог! Пальцы разжались, и Рауль полетел на пол. Не успев как следует сгруппироваться, он ударился ногой и мысленно поблагодарил Юпитера: если бы не искусственное тело, он был даже уползти не смог. С некоторым трудом поднявшись на ноги, Рауль поднял голову. Тварь уже занесла смертоносный хвост, но мелькнувший луч лазера, от которого ей пришлось увернуться, изменил планы.

Рауль увидел тросы, закреплённые «кошками» за пандус, по которым бойцы из отряда Доу поднимались наверх, чтобы оказаться на выигрышной позиции. Именно они открыли огонь по твари.

«Докладывает капитан Доу, — услышал Рауль на частоте, которую капитан называл «общей». — Ситуация вышла из-под контроля. Повторяю: ситуация вышла из-под контроля. Поля яиц сожжены, но чёрный ксеноморф всё ещё жив, и мы не установили, какое оружие может нанести ему существенный вред. Код "Омега". Повторяю: код "Омега". Конец связи».

Рауль огляделся, но не смог определить, кто из одинаковых солдат в комбинезонах, казавшихся сейчас чёрными, является капитаном. Он хотел поговорить с Доу лично. Но тут услышал в наушниках голос, который знал лучше всех других:

«Понял вас, капитан Доу. Код "Омега" подтверждаю. Конец связи».

«Ясон, что здесь происходит?!» — заорал Рауль, почувствовав, как земля под ногами содрогается.

«Я говорил тебе, Рауль, что ты нужен мне здесь, в Танагуре, — голос Ясона доносился словно из невообразимой дали. — Я хотел бы, чтобы ты наблюдал это отсюда. Мне не хватает тебя».

Связь оборвалась.

«Доу!» — Рауль был готов вцепиться капитану в глотку и перегрызть её собственными зубами.

Но тут увидел солдата, который бежал прямо на него и знаками показывал: «Уходи!»

Рауль развернулся и побежал по пандусу вверх, слыша, как за спиной постепенно нарастает гул.

«Они всё здесь взрывают», — догадался блонди.

Глупость. Какая глупость.

«Мне не хватает тебя...»

«Какая же ты тварь, Ясон! Хуже, чем та, что могла прикончить меня. Она хоть не скрывала своих намерений».

Рауль бежал под градом сыплющихся с потолка обломков, совершенно уверенный, что выбраться отсюда невозможно. Но оказавшись в «колодце», понял, что это не совсем так. Там их ждал страховочный отряд. Длинные чёрные тросы тянулись вверх.

— Господин Ам! — один из бойцов подскочил к нему и быстро отдал честь. — Вас ждут наверху.

Рауль кивнул. Подошёл к одному из тросов и позволил прицепить к ремню карабин.

— Наверху нас страхуют. Но... — солдат замолчал из-за сильного толчка и грохота, послышавшегося снизу. — Нам дали мало времени на эвакуацию! — заорал он. — Лезьте!

И Рауль полез. До этого ему ни разу не приходилось взбираться по скалам, но это было не так трудно: выступов было много, и он легко находил, за что зацепиться рукой и куда поставить ногу. И всё же подъём показался невероятно долгим.

Когда Рауль схватился за руку, протянутую ему каким-то солдатом, ему показалось, что прошла целая вечность. Ну, или по крайней мере, почти вечность.

Наверху был рассвет. Рауль огляделся и вдохнул холодный воздух. Всё казалось таким нереальным.

Транспорты ждали: из повернутых вниз дюз вырывались горячие струи дрожащего воздуха.

— Время! — крикнул тот же солдат, стараясь перекричать шум работающих двигателей и нарастающий грохот, доносившийся, казалось, отовсюду.

Рауль увидел, как вслед за ним из «колодца» выбираются ещё трое. Четверо.

— Там обвал, и всё ухнет вниз, не сейчас, так секундой позже! — закричал один из них.

Рауль бросился к ближайшему транспорту. И успел ухватиться за поручень за секунду до того, как машина пошла на взлёт, зависнув над обрушивающимся вниз плато.

Он сел на жёсткую скамью, пристегнулся и не удержался от последнего взгляда вниз. Там, откуда они только что взлетели, поднималась кисея каменной пыли.

— Плато обрушилось, — перекрикивая рёв ветра, докладывал кому-то пилот. — Из тридцати человек забрали пятерых... Не знаю, сэр!... Да, сэр! Конец связи.

«Пятерых? — Раулю стало как-то не по себе. — Интересно, Хан успел добраться до лагеря?»

Эту мысль спугнул солдат, толкнувший Рауля в бок.

— Смотри! Тебе повезло! — он кивнул куда-то в окно. — Цени это, солдат!

Раулю пришлось повернуться в другую сторону, чтобы увидеть самолёт, идущий прямо на них. Тактический бомбардировщик «Ферзь», экспериментальная разработка для рынка вооружений.

Кабину слегка тряхнуло, когда дюзы переключились в горизонтальное положение, и Рауль почувствовал сильное ускорение: пилот выжимал из транспорта всё, что мог — оказаться в эпицентре ядерного взрыва ему явно не хотелось.

Эпилог

— Хан, как он себя чувствует?

Рауль наблюдал за подопытным через окно. Снова. Прямо, как там, в пещере. И в то же время — не так. Здесь, в новой лаборатории, он чувствовал себя в полной безопасности: её создавали хоть и в спешке, но учитывая всё, что было известно о тварях. Никаких углеродистых соединений, никаких низко расположенных отверстий размером больше миллиметра. И оружие — столько, что остановит средних размеров армию. В этот раз проектом с самого начала занимался Рауль, а он собирался жить долго и счастливо, поэтому системе безопасности новой лаборатории завидовал даже Орфей.

— Сносно.

Блонди кивнул.

— Мы подготовили операционную, господин Ам. Вы лично будете руководить?

Рауль задумчиво посмотрел на Хана — такой упорный, такой увлечённый...

— Нет, — Рауль сделал в записях несколько поправок. — Извлечь эмбрион и поместить его в подходящую среду вы можете и без меня, — он захлопнул планшет. – Сейчас у меня важная встреча, ни опоздать на неё, ни отменять её я не хочу. Поэтому оставляю всё на вас. Вы уже давно зарекомендовали себя как надёжный сотрудник, Хан.

— Благодарю вас.

Эксперимент входил в завершающую стадию. Осталось не так много: извлечь из монгрела эмбрион, а потом наблюдать за развитием твари и регулярно брать образцы тканей. Конечно, это было рискованно: они не знали, насколько прочная связь устанавливалась между паразитом и его жертвой. Монгрел мог не выдержать операции — и без того жизненные показатели были, как сказал Хан «сносными». Но что ещё более важно, из-за этого мог погибнуть эмбрион.

Это было бы обидно. Впрочем, Рауль был готов к провалу: далеко не каждый эксперимент проходит удачно. К сожалению, у него была только одна попытка. Но если эта попытка будет удачной...

Это изменит всё. Кстати, надо будет потом пересилить себя и отдать приказ убить тварь, пока она не начала трансформироваться во взрослую особь. Не зря же «ящерица» убежала от них и пряталась в пещере вместо того, чтобы напасть — значит, была уязвима в этой промежуточной форме.

Рауль поднялся. Нужно было ещё пройти многоступенчатый ритуал возвращения в обычный мир — сканирование, химическую обработку и прочие неприятные процедуры. А после этого идти десять минут по ровному укреплённому тоннелю, стараясь не обращать внимание на самонаводящиеся дула всего арсенала. Но ради встречи с Ясоном Рауль был готов и на большее.

Даже простить выражение крайнего удивления, появившееся на лице Минка, когда Рауль спрыгнул на посадочную площадку, отстегнул крепления и снял шлем.

Даже это. И ещё многое другое — в прошлом и в будущем.

Наверх